Empire: Спецвыпуск о «Хоббите»
На прошлой неделе в американском издании журнала Empire была опубликована большая статья по «Хоббиту». Журналисты посетили студию, общались с участниками съемок и подробно описали историю перипетий, которым подвергся нелегкий проект ПиДжея.
Русский перевод статьи подготовил SergeySV, за что ему большое спасибо!
Путешествие начинается
Empire присоединяется к Питеру Джексону на съёмочной площадке, дабы отметить начало долгожданной экранизации «Хоббита»
Миллиардный успех и почти религиозное обожание киноистеблишмента ничуть не изменили облик киностудии на Стоун-стрит. Эти павильоны когда-то содержали в себе бледную, как лунный свет, Башню Эктелиона, вздымавшуюся над угольно-чёрной цитаделью Минас-Тирита; зловонные туннели Кирит-Унгола; негостеприимное обиталище зловещей паучихи Шелоб; ну и, раз уж на то пошло, уютный беспорядок Бэг-Энда, самого лакомого кусочка Хоббитонской недвижимости. Но снаружи это всё те же неказистые здания, сгрудившиеся в тени аэропорта Веллингтона, до сих пор не отделавшиеся от своего прошлого в виде лакокрасочной фабрики (воду из-под крана до сих пор лучше не пробовать). Врата для гигантских горилл остались на Острове Черепов; охранник бдительно несёт свою службу в портативной кабинке. К окну прилеплена записка, где на всеобщем наречии выведено размашистым почерком: «Найдено кольцо».
Заметив, с каким весельем смотрит на неё Empire, охранник вымученно улыбается – он уже слышал эту шутку. «Нет, это не Прелесть…» Видимо, в этот раз кольцо потерял кто-то другой, помимо Голлума.
Но совпадение слишком удачное, чтобы его не подметить. Не говоря уже про символизм. Питер Джексон (вместе с индустрией, столь продуктивно плывущей в его кильватере) снова взялся за Средиземье. Как мелкая веллингтонская морось переходит в настоящий дождь, так и долгожданный 500-миллионный приквел к «Властелину колец» в двух частях, снимаемый в настоящем 3D не менее чем за 48 кадров в секунду, набирает обороты. Здесь он более известен как «Хоббит».
И, с учётом того, что 254-дневные съёмки начались с той самой ключевой сцены, где Бильбо ощупывает свои карманы, заблудившись в мрачных недрах Туманных гор, кольцо действительно найдено.
***
Десять лет назад, в поисках пасторальной атмосферы, Ривенделл расположился среди пышной зелени Регионального парка Каитоке. И без того непростые сцены стали заложниками капризной веллингтонской погоды. Декадой позже сверхэкологичное жилище Элронда переехало под крышу. «Я научился доверять павильонам» — смеётся Джексон. Зелёные экраны покрывают пол и стены студии «H» — прорывы в цифровых технологиях (большинство из которых Weta Digital осуществила в «Аватаре») позволяют избавить Средиземье от новозеландских ливней. По сравнению с «Властелином колец», на «Хоббит» отведено лишь девять недель натурных съёмок – что тоже немало, и пара Майков Ли способна вымокнуть тут до костей.
Этим утром гномы, Гэндальф и ошеломлённый Бильбо предстанут перед парадным входом в Ривенделл – свежеразработанный «высокобюджетный» дизайн потом украсит нарисованное на компьютере «здоровенное ущелье» (шестьдесят средиземных лет спустя Братство покинет это место с чёрного хода). Днём же эльфийские всадники будут задирать низкорослых дублёров в тесных стенах павильона. Гномы и эльфы редко встречаются лицом к лицу.
А вот и Джексон – мирно беседует с давним коллегой, кинооператором Эндрю Лесни. Рядом подобно жирафу возвышается кран с кинокамерой, возле которого хлопочет братство техников под руководством Лесни (гномы не в счёт, у них и так хлопот полон рот). Кожух снят, и сложнейшие внутренности новенькой камеры RED EPIC, одной из тридцати, поблёскивают как раскачанный движок суперкрутого авто. «Такая навороченная, — сухо замечает Джексон, — что после каждого обновления софта идут письма с разъяснениями.» Наряду со съёмкой в 3D, эта волшебная шкатулка будет жужжать со скоростью 48 кадров в секунду. Проецируемая с той же скоростью на экран, детализация, как нас уверяют, будет изумительной – «никакой размытости движений, вообще». Ух, как бросятся нам в глаза все эти тонкости эльфийского дизайна.
«Вычищаем баги из системы для Джеймса Кэмерона,» — усмехается Лесни. «Кстати, он приезжает на следующей неделе, — замечает Джексон, будто напоминая себе не забыть занять верхнюю койку, — проверить, как мы тут». Что касается 3D, то, как спешит уверить нас режиссёр, не считая «случайной орочьей стрелы», увлекаться он не станет. «Просто люди хотят увидеть больше Средиземья,» — говорит он. Вся эта технология – лишь подчёркивание текстуры, дополнительное погружение, возможность оказаться ещё ближе к причудливым дизайнам Weta.
Судя по всему, Джексон пребывает в хорошем настроении. Художник в своей стихии. Кажется, он и сам не сознавал, до чего скучает по этому миру, до чего спокойно он себя здесь чувствует. Дел у него по горло, без сомнений – в перерывах на смены декораций его внимания жаждут самые разные производственные отделы. Воспитанники, алчущие благословения доброго, хоть и обложенного налогами папы. Но он не теряет самообладания. Тем же днём, позже, перед ним предстаёт Радагаст Бурый, Сильвестр Маккой — в парике, который выглядит не столько как взрыв на макаронной фабрике, сколько как сама фабрика, перекочевавшая ему на голову – и режиссёр радостно хлопочет над складками его коричневых одеяний и углом наклона посоха.
Кстати, о магах – сэр Иэн Маккеллен, снова в своём знаменитом сером облачении, разглядывает Брета Маккензи из Flight of the Conchords (он же – глашатай эльфов по имени Линдор) с таким озадаченным выражением лица, будто смотрит на далёкого родственника, которого не в силах припомнить. «Это не ты был на Совете у Элронда?» — деликатно осведомляется он. «В составе массовки», — вежливо уверяет его Маккензи. «Точно, точно,» — соглашается Маккеллен своим прокуренным гэндальфовским баритоном – магу позволительна некоторая забывчивость. Спустя месяц после начала съёмок над площадкой до сих пор витает бесшабашный дух, как на встрече бывших одноклассников. Вся съёмочная бригада ведёт себя словно продолжение личности Джексона – плодовитая смесь прагматизма и безграничного удивления кинофаната перед возможностями кино. Его бодрость передалась им всем.
Водя Empire по помещениям Ривенделла и объясняя, что к чему, Джексон указывает на галерею уже знакомых полотен (история Средиземья в картинках, которая вскоре будет обрамлять обломки Нарсиля). «Я жуткий скопидом, — сознаётся он. – Держал их на складе. В идеальном состоянии, только пыль протереть.» Неужели где-то в глубине души он знал, что вернётся? Его верные помощники поговаривают о руке судьбы. При всём этом, Бэг-Энд пришлось отстраивать заново – оригинал давно уже припрятан на пышной усадьбе Джексона, где служит жилым помещением для особо низкорослых гостей.
«Я – всё тот же режиссёр, каким был десять лет назад, — заключает он, проходя мимо изображения Саурона в боевом доспехе, с сияющим на пальце Кольцом. – Я добиваюсь того же, что и раньше. Просто рассказываю истории.»
Питер Джексон никогда не хотел ставить «Хоббита». На все доводы, что это будет идеальный проект для закрепления успеха «Колец», он лишь кротко улыбался и уверял всех и каждого, что в качестве режиссёра в Средиземье он не вернётся. Как в случае с «Милыми костями», его тянет на новые творческие просторы. Материал уже пройден, на память – футболка и полный шкаф «оскаров». Можно приложить руку к сценарию, спродюсировать и предоставить свою Новую Зеландию в качестве производственных мощностей. Но только не режиссировать. Отсюда – поиски нового режиссёра, способного подхватить упавшее знамя. Отсюда — Гильермо Дель Торо: выдумщик из Мексики, которого даже самые ярые джексонолюбы признали превосходной заменой.
Сомнения Джексона по поводу экранизации кроются не только в усталости от Толкина. «Меня беспокоил стиль книги,» — признаётся он. Известно, что Дж.Р.Р. написал «Хоббит» как сказку на ночь своим детям. Эксцентричную, почти комедийную. От солидной мрачности «Колец» там нет почти ничего – и, скажем прямо, несмотря на все сюжетные богатства, книга просто заигрывает с юным читателем. Джексон не знал, как с этим быть. «Дело не в персонажах или диалогах, дело в самом повествовании. По всему сразу видно, что «Хоббит» — книга для детей».
Ни Джексон, ни его коллеги по перу Фрэн Уолш и Филиппа Бойенс не могли вообразить, как показать на экране тринадцать раздражительных гномов (не считая их стоического предводителя, Торина Оукеншильда, «братство» «Хоббита» выведено своенравной безликой толпой) – равно как и их поход, более эгоистичный, с целью отвоевать свой дом (сомнительная с точки зрения геологии Одинокая гора) и гору сокровищ у хитрого дракона по имени Смог. «Хоббит» получался куда более неоднозначным, чем его сиквел. Путь, полный опасностей и дурачества. «Мы с радостью спихнули бы его кому-нибудь ещё,» — признаётся он.
Книга, меж тем, тоже не обивала пороги, умоляя её экранизировать. Права на «Хоббита» — образец голливудской практики во всей её запутанной красе. Не вдаваясь в юридические тонкости, вникнуть в которые не проще, чем в язык Старших Эльфов, Warner и MGM объединили свои усилия над проектом, ибо каждый хотел присвоить себе хоть часть потенциального кассового сокровища. Как неоднократно обсуждалось ранее, процесс шёл к этой стадии с поистине тектонической плавностью – и Дель Торо, опасаясь, что его карьере наступит крышка, ушёл с постановки сам.
Время, как мы знаем, штука довольно забавная: после всех этих проволочек Джексон обнаружил, что пришёл к тому, с чего начал. Едва лишь Дель Торо покинул Веллингтон, питомец города вновь попытался отыскать свой собственный подход к Толкину. Медленно, но верно, он понял, как именно нужно снимать «Хоббита». Своего «Хоббита». Так же, как и в случае с «Кольцами» — довериться книге.
«На самом деле, во многом благодаря стилю я и люблю эту книгу, как это ни забавно, — смеётся он. – У нас больше юмора, чем во «Властелине колец», но уж таковы персонажи. У меня на руках целая толпа прямодушных гномов, которые не стесняются говорить всё, что думают. Ко всем святыням Средиземья они относятся со здоровой долей непочтительности.»
Если вам не терпится узнать, как именно Джексон придумал экранизировать «Хоббита», то окончательный ответ – гномы. У них с ним масса общего. Он с большим удовольствием отделяет Нори от Ори, Оина от Глоина, разрабатывает буйные характеры и причудливые (но практичные) костюмы для тринадцати сварливых эльфоненавистников. После чего ищет актёров, которые примерят на себя косматые бороды. Даже самый беглый взгляд на средиземную «Дюжину Грязного Пекаря» (спасибо тебе, Двалин, он же Грэм Мактэвиш) обнаруживает пёструю смесь из викингов, пиктов, друидов, басистов-металлистов и (очевидно, косвенная дань уважения к очередному детищу Джексона, «Тинтину») Обеликса, лучшего друга Астерикса.
«Они понятия не имеют, кто такой Гэндальф, считают Бильбо размазнёй, а Элронда – чем-то вроде чопорного школьного директора,» — восторгается режиссёр.
Глядя, как они (вместе с Бильбо) расхаживают и переругиваются среди декораций (одна команда, как во время, так и вне съёмок), можно вспомнить «Бандитов времени» или анархическое буйство раннего Джексона: «Дурной вкус», «Живая мертвечина», «Знакомьтесь с Фиблами». Вчера они сняли первое в мире «натяни трусы под мышки» в исполнении гномов («Мы нашли это в Приложениях!» — клянётся Джексон), а на студии «К» тем временем возятся с загадочным «соплемётом». Кровожадные сорвиголовы готовятся пустить всю серьёзность «Колец» в тартарары ещё на стадии закладки фундамента.
18 октября 2010 года «Хоббиту» дали «добро», назначив начало съёмок на 21 февраля 2011 года. Питер Джексон стал режиссёром, а британский актёр и комик Мартин Фримэн взят на роль Бильбо Бэггинса. Теперь уже решительно ничто не мешало начать снимать фильм. То есть, фильмы. Мысль растянуть «Хоббита» на два эпика – озаглавленных соответственно как «Нежданное путешествие» и «Туда и обратно» — восходит ещё к эпохе Дель Торо.
Поводом для этого послужил… сам Толкин. Готовя «Властелина колец» к публикации, он тоже беспокоился по поводу того, какая пропасть стиля отделяет эти две книги, написанные с разрывом в двадцать лет. «Не только по стилю, но и по фактам, и самой по структуре повествования они не стыковались друг с другом,» — отмечает Джексон.
В обширных приложениях, помещённых в конце «Возвращения Короля», Толкин попытался решить эту проблему. Он объясняет, что такое Кольцо и как долго оно действовало на Бильбо (подразумевая, что путаница в мемуарах Бильбо объясняется влиянием злой силы); а также объясняет странное исчезновение Гэндальфа из середины повествования (Толкин понял, что могущественный волшебник сводит на нет все потенциальные опасности, и предпочёл убрать его с непредвиденным поручением), наметив тем самым к злополучному похождению гномов некий эпический фон.
Через неделю после визита Empire Джексон будет снимать, как Гэндальф и Элронд обследуют мрачные недра лесной крепости Дол-Гулдур (согласно ранним дизайнам – каменные руины, то и дело ускользающие в мерзкие объятья Жутколесья). Все эти загадочные сюжетные нити служат жизненно важной соединительной тканью к более глобальным событиям «Колец», образуя сагу протяжённостью в пять кинокартин. Если вкратце, то, по словам Джексона, «Саурон в обличьи Некроманта набирает силу в Дол-Гулдуре, и Гэндальф отправляется туда на разведку».
Пока режиссёром был Дель Торо, Джексон сознательно держался на расстоянии. Это была его съёмочная группа, его команда, взошедшая вместе с ним на Роковую гору. Они бы невольно обращали взгляд в его сторону. Поэтому Джексон намеренно запрещал себе даже краешком глаза посмотреть на то, что готовил плодовитый мексиканец вместе с такими ветеранами «Колец», как художник-постановщик Дэн Хенна и художники-концептуалисты Алан Ли и Джон Хау. «Я хотел, чтобы Гильермо был свободен творить так, как он этого хочет,» — настаивает он.
Но Гильермо больше не было.
«Пришлось немало понервничать», — признаёт Джексон. Подобно велеречивому Джулзу из «Бульварного чтива», он находился в переходном состоянии. Что я делаю? Что за фильм я снимаю? «Я спрашивал себя – мне что, предстоит теперь наследовать всё, что он создал? Такой фильм я точно не мог уместить у себя в голове.»
Бегая из отдела в отдел, он выяснял, как нынче выглядит Озёрный город, дворец Трандуила, Лес Троллей (где Бильбо встречает тех самых троллей, которые потом в каменном виде окажутся в «Братстве») и, разумется, Смог Ужасный, тот самый толкиновский «огромный, красно-золотистый дракон», который приведёт эпос к своему жаркому финалу. Он хотел видеть всё, а не одни лишь наброски Дель Торо: «Я повернул всё это в ту сторону, в которую хотелось двигаться лично мне». Он дал себе волю снять свой собственный фильм.
В то время, как Дель Торо уверял, что хочет установить прямую связь с «Кольцами» Джексона, он вовсе не собирался делать раболепные приквелы. В качестве заготовок к ранним дизайнам Хенна упоминает огромные часовые механизмы в духе стимпанка. В обширном интервью журналу New York Дель Торо упоминал о «компьютерном небе» для более «картинного эффекта». Он плотно работал с рисунками Толкина, создавая свои собственные, которые включали эскизы облачённых в броню троллей, сворачивавшихся в облицованные металлом клубки. Поговаривали о механических куклах, которыми предлагалось заменить компьютерных существ. У главного гнома Торина имелся шлем с выдвижными рогами. До экзотических дебрей «Хеллбоя» было рукой подать.
О вкладе Дель Торо в «Хоббита» (мексиканец сохранил за собой имя в титрах как соавтор сценария) Джексон отзывается исключительно похвально, намереваясь сохранить его влияние на протяжении обоих фильмов. «В итоговой смеси совершенно точно есть ДНК Гильермо, — смеётся он. – И это правильно. Мне нравится очень многое из того, что он задумал.»
***
Гэндальф снова взгромоздился на ящик. Камера спустится вдоль лестничного пролёта в Ривенделле, чтобы из-за его плеча взглянуть на толпу гномов, с требуемой поправкой на рост. В течение года фильм пустит в ход всевозможные компьютерные фокусы (вспомогательный мо-кап – дополнительное преимущество по сравнению с «Кольцами), но иногда нет ничего лучше старого доброго деревянного ящика. Элронд (тоже на ящике) обращается к толпе с напыщенной речью по-эльфийски (Хьюго Уивинг бормочет её себе под нос между дублями). Глоин (папа Гимли) в исполнении Питера Хэмблтона, конечно же, подозревает измену. Но Гэндальф, вздыхая глубже Кхазад-дума, уверяет его, что ничего более зловещего, чем приглашение на ужин, за этим не кроется. Ужин? Чего ж он сразу-то не сказал?
Посреди этой характерной для «Хоббита» обстановки (опасность, густо замешанная на юморе) находится озирающийся вокруг Бильбо (от него требуется непростое движение – надо быстро повернуться навстречу второй движущейся камере). Как и положено, он выглядит совсем низеньким. Волосы его скорее песчаного, нежели чёрного оттенка, и лицо у него постарше, но Бильбо всё равно очень сильно напоминает Фродо. Впрочем, бархатная куртка в три четверти роста – его нераздельная собственность.
По поводу актёра на главную роль Дель Торо и Джексон не испытывали никаких разногласий. Их Хоббитом – неуклюжим нелюбителем приключений, которого грубо выдернули из привычного уюта на неистовый полигон Средиземья – был Мартин Фримэн. Фримэн воплощал собой старосветскую английскую педантичность, хоббитскую разновидность Ноэла Коварда или Стивена Фрая – куда более «невольного комизма» и меньше серьёзности, чем в Элайдже Вуде. Встретившись с ними в Англии, Фримэн был полон энтузиазма и был готов начинать немедленно.
Однако, ему пришлось подождать.
«До тех пор, пока MGM не разрулит свою ситуацию, мы не могли назвать Мартину точных дат – по той же причине в конце концов ушёл и Гильермо,» — говорит Джексон. Он прекрасно понимал, что без чёткой начальной даты с актёром договориться нельзя. Как только Джексон получил наконец «добро», Фримэну, заключившему контракт с BBC на второй сезон «Шерлока», пришлось отказаться. Его хоббитская мечта пошла под откос, будто став жертвой зловещего плана профессора Мориарти.
В бесплодных поисках Джексон снова перерыл шестьдесят пробных лент, которые они вместе с Дель Торо собрали во время поисков Бильбо (до прослушивания был допущен один лишь Мэттью Гуд). Но выбирать было некого – никто из них не был Фримэном. Словно желая растравить себе душу (хотя Джексон и без того любит британское ТВ), он начал скачивать первые серии «Шерлока» на свой драгоценный айпад. «Я смотрел сериал с удовольствием, но меня не покидало отчаяние. Я не мог отделаться от мысли – боже мой, это же идеальный Бильбо». Посмотрев на ночь глядя заключительную серию «Шерлока», в три или четыре утра он проснулся и кинулся к телефону.
«Я позвонил агенту Мартина сам: не сможет ли он уговорить Мартина на роль Бильбо в перерывах между «Шерлоком»?» Молниеносным ответом ему было «да», и Джексон начал смело перекраивать график съёмок с учётом двух десятинедельных пауз, дабы Мартин мог вернуться в Великобританию и переключиться с Бильбо на Ватсона. В свою очередь, Холмс из того же сериала, Бенедикт Камбербатч, согласился подарить Смогу чарующие звуки своего лондонского акцента (наряду, возможно, и с голосом для Некроманта). И, дабы довершить связь с «Шерлоком Холмсом», Стивен Фрай (который воплотит Майкрофта Холмса для Роберта Дауни-младшего в готовящемся сиквеле Гая Ричи) сыграет жадного бургомистра Озёрного города, поражённого «драконовой болезнью».
«Пока что я занимаюсь кой-каким монтажом и готовлюсь к очередному этапу съёмок», — с энтузиазмом говорит Джексон, предвкушая возможность без помех распланировать сложные эпизоды: король гоблинов, побег гномов в бочках, Жутколесье и пауки. Несмотря ни на что, здравый смысл восторжествовал, олицетворяя потенциальную власть Джексона над киностудией. И поэтому странным образом, не успев начаться, съёмки вновь прекратились. Пусть и на время.
***
В студии «Н» режиссёр садится за свои мониторы с кружкой чая в руке – такой огромной, что она кажется декорацией для низкорослых дублёров. Вместе с собой он пригласил и Empire. Под прицелом двух камер место действия перемещается в прохладный зал библиотеки Ривенделла, где Торин (Ричард Эрмитедж) неохотно вручает Элронду карту, чтобы тот её изучил. Балин (Кен Стотт), Гэндальф и Бильбо нервно переминаются поодаль. Заботами волшебника Лесни всё это действо озаряет серебристый лунный свет. Джексон требует дубль за дублем, в перерывах между ними выскакивая из кресла и раздавая указания. Он по-хозяйски обстоятелен. Подмечает мельчайшие детали, пробует новое – мягко, но настойчиво, актёры чутко отзываются на все его требования. В образе Торина Эрмитедж источает стальную уверенность; вспоминаются нотки напряжённости, которой Вигго Мортенсен наделил Арагорна.
«Мне и правда всё это в радость,» — повторяет Джексон, когда ассистент даёт сигнал к очередной смене декораций. Он никогда не объявлял себя закоренелым толкинистом, и не является таковым. «Кинг-Конг» — лишь мелочь для самого себя. «Милые кости» — рискованная попытка предложить нечто новое. Неудивительно, что он так спокоен. То ли это судьба, то ли расчёт, то ли волнение от возвращения в Средиземье, но давления не ощущается никакого. «Вообще, надо бы ещё потолковать с Warner насчёт Сильмариллиона,» — усмехается он. И в этом может быть только доля шутки.
