Глава 4.8: The Stairs of Cirith Ungol ("Близ Кирит-Унгола")

[Hellga]

Сообщение от Mrs.Underhill

А вот что было бы потом - неизвестно. Тогда и правда Голлум мог бы стать главным героем всей книги.

Толкин в Письмах писал, что тогда скорее всего Голлум бы скорее всего все равно украл или отнял Кольцо у Фродо, а потом бы добровольно бросился с ним в огонь, чтобы угодить "и вашим, и нашим".

[Mrs.Underhill]

Сообщение от Hellga

Толкин в Письмах писал, что тогда скорее всего Голлум бы скорее всего все равно украл или отнял Кольцо у Фродо,

Ну дык - я это письмо и переводила в свое время, для АнК. Имелось в виду то, что если б Голлум раскаялся на Ступеньках, то фокус смеcтился бы него и его борьбу с искушением Кольца. Которому он бы несомненно поддался (как и Фродо), но именно его переживания стали бы наиболее важными для повествования. А хоббиты оказались бы укрыты от самого страшного за его спиной, не пережили бы таких душераздирающих моментов - и не достигли бы таких эпических высот.

К чему собственно разговор о мифах и вел. Что герои чем больше преодолевают и переживают в реале, тем более пробирающие о них получаются легенды. Но самим героям от этого не легче...

[nebula]

Сообщение от Mrs.Underhill

Брошу сюда ссылку на эссе по Фродо в фильме и книге, от человека, который именно через фильм сделал для себя это открытие.
One Step More: The Heroism of Frodo Baggins - An Essay

Спасибо, Mrs. Underhill, интересное эссе. Действительно такие герои ближе, потому что они как реальные люди, через боль, страх и сомнения идут и не всегда "побеждают", по крайней мере в общепринятом смысле.
Свои мысли про подвиг Фродо позже напишу, когда до горы дойдём.

[Mrs.Underhill]

Итак, как и обещано, подвожу итог: что Фродо думал о Голлуме от их встречи на Эмин Муиле и до их расставания в Логове Шелоб, и какую часть на фоне остальных его речей и мыслей это занимало.

(По ходу дела я вольным образом использую перевод Муравьева, спрямляя витиеватости, особенно в речи Фродо, т.к. в оригинале он почти всю дорогу говорит строго, скупо и правильно, как в учебнике.)

Получается много, так что буду выкладывать цитаты по главам, а потом подведу общий итог.

Глава 1.

Когда Фродо и Сэм впервые видят Голлума, Фродо уже довольно много о нем знает, или догадывается. Покуда Голлум ползет вниз, Фродо говорит, что: Голлум не любит солнце и луну, что у него очень острый нюх и слух, и что он гораздо опасней, чем кажется - чтоб Сэм был с ним осторожен (тут он думает и о Сэме). А потом они оба осознают, что он имеет в виду под Прелестью.

- Отпусти его, Голлум. Это Терн. Ты уже видел этот меч. Если ты не его не отпустишь, я перережу тебе горло.

– Нет, – сказал Фродо. – Убивать, так сразу. Но убивать его сейчас стыдно и недостойно. Бедняга! Да он и вреда нам никакого не причинил.
– Это точно, – буркнул Сэм, потирая плечо. – Не успел, только собирался. Погодите, причинит. Во сне нас задушит, вот что у него на уме.
– Похоже на то, – сказал Фродо. – Но за умысел не казнят.

А потом Фродо мысленно обращается к Гэндальфу, и к их разговору о жалости. И жалеет Голлума сам, именно в том смысле, что Гэндальф имел в виду:

- Да, ты прав, – сказал он вслух и опустил меч. – Я боюсь оставлять его в живых и все же убивать не стану. Ты и тут прав: нельзя увидеть его и не пожалеть.
Сэм воззрился на хозяина, который разговаривал то ли сам с собой, то ли невесть с кем. Голлум приподнял голову.
– Да, мы бедняжки, бедняжки мы, прелесть, – проскулил он. – Плохо нам жить, плохо! Хоббитцы не убьют нас, добренькие хоббитцы.
– Нет, не убьем, – сказал Фродо. – Но и не отпустим. В тебе уйма злобы и коварства, Голлум. Придется тебе идти с нами: за тобой нужен глаз да глаз. И будем ждать от тебя помощи, коли уж мы тебя пощадили.

А потом Фродо говорит Голлуму, что тот знает, куда они идут: в Мордор. И что Голлум в Мордоре побывал, и что его туда тянет (имея в виду не только внешний Мордор, но и внутренний - в душе Голлума). Что провоцирует у Голлума флэшбэки и ужас перед Сауроном, ненависть к Саурону, т.к. "Прелесть для нас. а не для него", а также попытки оправдания себя – "мы туда случайно зашли".

Фродо отвечает правдой - что просто пожеланием, чтоб Саурон ушел, его не победить. И что они с Сэмом идут в Мордор именно за тем, чтобы победить Саурона (говорит о своей Миссии). И предлагает не просто пойти с ними, а помочь им победить ненавистного Голлуму Саурона, и возможно, победить и Мордор в себе.

- Бедный, бедный Смеагол, нет его, он сгинул. У него отобрали его Прелесть, и он пропал.
– Может быть, он найдется по дороге, если ты пойдешь с нами, – сказал Фродо.

Затем - технические детали. Фродо узнает у Голлума насчет дороги, а потом они с Сэмом его караулят, т.к. справедливо ему не доверяют. Он сбегает, и дальше - эльфийская веревка. И Сэм, который мягче своих слов, и завязывает так слабо, что веревка еле держится.

Фродо:

- А что нам остается делать? Ты пытаешься сбежать, значит, нам придется тебя держать тебя на привязи. А делать тебе больно мы не собирались.

Когда Голлум объясняет, что ему больно от ее эльфийскости, Фродо верит и предлагает альтернативу. О! И тут символизм. Эльфийским светом Голлума к ним привязать нельзя. Можно только вражьим Кольцом...

И когда Голлум умоляет поклясться на Прелести, Фродо смотрит на него со "строгой жалостью". И тут он уже не просто Голлума жалеет, как Гэндальф. Тут он его жалеет как Фродо, Хранитель Кольца, сам уже подверженный его искушению.
Ну и сама клятва, которая, поскольку на Кольце, не может быть благой. Фродо не просто привязывает Голлума клятвой, он его будто порабощает, и доминирует. Голлум - раб, Фродо - властелин, подобный Галадриэль во время искушения у Зеркала. И в то же время - оба похожи, оба в этот момент рабы Кольца.

Сэму на миг показалось, что хозяин его вырос, а Горлум совсем усох: величавая тень, могучий властитель, скрывающий тайные знаки избранности под серым облачением, и у ног его – скулящая собачонка. Однако же эти двое заведомо были в родстве: они читали в сердце друг у друга. Горлум стоял на коленях, обнимая ноги Фродо, по-собачьи ластясь к нему.
– Прочь! Прочь! – сказал Фродо. – Ну, приноси свое обещанье!
– Мы обещаем, да, я обещаю! – проговорил Горлум. – Обещаю верно служить хозяину Прелести. Добрый хозяин, послушный Смеагорл, горлум, горлум]
Он вдруг заплакал и опять потянулся зубами к лодыжке.
– Отвяжи его, Сэм! – приказал Фродо.

После этого:

С этой минуты повадка его хоть ненадолго, а изменилась. Шипеть и хныкать он стал реже и обращался к спутникам, а не к себе и своей прелести. Он поджимался и вздрагивал от их внезапных движений, боялся подходить близко и с ужасом сторонился их эльфийских плащей, но был приветлив и жалко угодлив. Он кряхтел от смеха в ответ на любую шутку, прыгал и ликовал, когда Фродо был с ним ласков, и заливался слезами, если Фродо его корил.

--------
В этой главе, после встречи с Голлумом, Фродо думает и говорит так же о Сэме, о Гэндальфе и о своей Миссии.
 

Глава 2.

Голлум ведет хоббитов к Болотам и через. Разговоры поначалу бытовые, но тоже со смыслом. Фродо не то что бы Голлума воспитывает, но при каждом отвергании Голлумом света напоминает ему об альтернативе, что свет не страшен, и для Голлума тоже в принципе возможен. То, что я для себя называю - держит дверь для Голлума открытой.

– Смеагорл спрячется здесь, я спрячусь, и Желтая Морда меня не заметит.
– Мы бы и рады увидеть солнце, – сказал Фродо, – да сил нет выбираться наверх: ноги подкашиваются.

– Смеагорл, ты голодный? У нас у самих немного, но мы поделимся.

Деталь - Фродо дает Голлуму лембас на листе, аккуратно и из рук в руки. А когда Голлум шипит и отплевывается:

– Жаль, – сказал Фродо, – но тут я тебе ничем не могу помочь. Эта пища, я думаю, пошла бы тебе на пользу, если б ты себя пересилил. Однако пока что, наверно, даже и пытаться не стоит.

– Что верно, то верно, Сэм, – сказал Фродо, не таясь. – Он заведомо изменился, но, как и насколько, пока неизвестно. Однако, по-моему, нынче нам опасаться нечего. Ну, стереги, если хочешь.

– Солнце, кажись, закатилось. А он удрал. Говорит – голодный.
– Не переживай, – сказал Фродо. – Тут уж ничего не поделаешь. Вернется, не бойся. И обещание его пока держит, и от своей Прелести он никуда не денется.

А когда узнал, что они выспались, а Голлум их не тронул:

– Сэм, ты был еле живой, и все обернулось к лучшему: оба мы отдохнули. А впереди трудная дорога, труднее еще не было.

После чего - долгий и важный разговор о том, что про еду на обратный путь им нет смысла думать... И тут Фродо называет Сэма "дорогой мой хоббит, друг из друзей".
Дальше - болота. Фродо спрашивает Голлума, куда им идти, и обязательно ли надо идти через это жуткое место.

А потом на Фродо действуют болота, потом назгул, а потом - Кольцо, и Око. Нам впервые показывают, что Фродо ощущает Кольцо как груз, тянущий к земле, а Око - как жар, бьющий в лицо, и как злую волю, от которой нет защиты. И подчеркивается, что Голлум наверно тоже ощущал что-то подобное, но Фродо тогда было не до Голлума и его чувств. Неудивительно...

Потом Фродо с ужасом смотрит на земли перед Вратами Мордора, а потом засыпает во время своего караула, ему снится светлый сон, и приходит облегчение. А в это время Голлум, под взглядом Сэма, ведет свои дебаты со Смеаголом и оба соглашаются на Кирит Унгол. Когда Фродо просыпается, то улыбается Голлуму и говорит ему, что тот их честно и верно ведет, и что после Черных Врат Голлум может быть свободен, его обещание будет выполнено.

Дальше - над ними пролетает назгул, в 3й раз. Голлум в ужасе и не хочет никуда идти. Фродо его поначалу уговаривает и подбадривает, а когда это не помогает - берется за меч и сурово требует, чтоб тот встал и вел их. Голлум с рычанием слушается и идет через силу.
----------
В этой главе, кроме Голлума, Фродо думает и говорит о Миссии и о том, как ее выполнить. О том, что они не вернутся. О Сэме. О погибших воинах на Болотах. Ну и, естественно, о Болотах, Кольце, назгуле, Сауроне.

 

Глава 3.

Троица приходит к Мораннону. Фродо говорит о том, что ему надо в Мордор, и если нет другого пути, он пойдет здесь, и никто с ним идти не обязан. Голлум в ужасе и говорит, что есть другой путь. Фродо не доверяет Голлуму - почему раньше не сказал об этом? Сэм не доверяет Голлуму еще и из-за дебатов.

Фродо выслушивает Голлума, но еще сильней припугивает его клятвой, и Кольцом.

– Смеагол, – сказал он, – я еще раз доверюсь тебе. Видно, так надо. Должно быть, мне суждено принимать помощь от тебя, от кого я меньше всего ее ожидал, а тебе суждено мне помогать, хоть ты долгое время преследовал меня со злым умыслом. Пока что ты заслужил мою благодарность: ты достойно соблюдал свое обещание. Достойно, говорю я, – прибавил он, оглянувшись на Сэма, – ибо уже дважды мы были в твоей власти, но ты нас не тронул. И не поддался соблазну похитить у меня то, что тебе так желанно. Смотри же, не оплошай в третий раз! И помни, Смеагорл, ты в большой опасности.
– Да-да, хозяин! – сказал Горлум. – В ужасной опасности! У Смеагорла все поджилки трясутся, но он не убегает. Он знает: надо помочь добренькому хозяину.
– Я не о той опасности, которая грозит всем нам, – сказал Фродо. – Угроза еще страшнее нависла над тобой. Ты поклялся Прелестью, как ты называешь – не скажу что. Помни же: она, Прелесть, принудит тебя сдержать клятву, но извратит ее тебе на погибель. Она уже ищет тебя соблазнить. Ты сейчас невольно, по глупости открылся мне. «Отдай ее обратно Смеагорлу», – сказал ты. Не повторяй этих слов! Изгони всякое помышленье об этом! Ты никогда не получишь ее обратно. Но если нечистая похоть осилит тебя – ты погиб. Обратно ты ее никогда не получишь, Смеагорл, но если иного выхода не будет, то я надену твою Прелесть, а Прелесть эта давным-давно подчинила тебя. И, надев ее, я буду приказывать, а ты – повиноваться, даже если я прикажу броситься в пропасть или кинуться в огонь. Берегись, потому что таков и будет мой приказ. Берегись, Смеагорл!

Голлума эта угроза дико пугает. Фродо сменяет тон на более мягкий, просит рассказать об этом другом пути, и ждет, покуда Голлум успокоится.

Потом Фродо и Голлум обсуждают этот путь. Причем Голлум говорит о сказочных героях своего детства, построивших каменный город, о Башне Луны - а Фродо переводит сказку в историю, дает правильные имена - Гондор, Минас Итиль, Исильдур, Элендил. Напоминает, что именно Исильдур отрубил Врагу палец с Кольцом.

А Голлум переводит историю в память очевидца - да-да, он видел Врага и у него на руке и правда не хватает пальца. Жутенькая деталь из жизни Смеагола, на самом деле. Вот, кстати, еще один персонаж, который видел Саурона... Но урок истории Голлум тоже усваивает, и уже называет башню Луны крепостью Исильдура.

Чем больше Голлум рассказывает про тот, другой путь, тем меньше это нравится Фродо и особенно Сэму. Фродо не верит, что Голлум сам нашел выход из Мордора, думает, что его послали с заданием. И поминает Арагорна, который думал именно так. Голлума это имя приводит в ярость, и он злится так, что Фродо убеждается - Голлум не врет. Он честно думает, что сам нашел тот путь (хотя это скорей всего было подстава Саурона).

Фродо верит, что Голлум не врет, потому что тот обижен, как лжец, который раз в жизни сказал правду, а ему не поверили... А еще потому, что Голлум говорил "я" а не "мы". И тут упоминается, что когда Голлум брал верх над Смеаголом, у него глаза горели зеленфм пламенем.

И теперь у Фродо опять тяжелый выбор. Довериться Голлуму, и ждать подставы либо от него, либо от Саурона (даже если Голлум не врет) Или идти через Мораннон, а как? Искать третий путь?

Фродо "зависает", опять думает о Гэндальфе и жаждет его поддержки, горюет о том, что Гэндальф их покинул. А в этот момент Гэндальф думает о них с Сэмом, стоя под Ортханком, и Фродо шестым чувством это ощущает, как на Амон Хене.

Потом над ними опять пролетает назгул, и Фродо это чувствует. Потом проходят южане, и Голлум вспоминает очередные сказки своего детства про южан, а Сэм - свои детские сказки, про олифанта. И выводит Фродо из замкнутого круга.

Фродо встал. Как он ни был озабочен, а все же рассмеялся, когда Сэм читал старинные детские стишки про «олифанта», и смех помог ему решиться.
– Эх, нам бы тысячу олифантов и вперед бы пустить самого белого, а на нем – Гэндальфа, – сказал он, – тогда бы, глядишь, и пробились в эту проклятую страну. Но у нас олифантов нет, есть только усталые ноги, на которые вся надежда. Что ж, Смеагорл, три – счастливое число. Где там твой другой путь? Я пойду с тобой.

---
В этой главе, кроме Голлума, Фродо думает и говорит об их Миссии, принимает очередное тяжелейшее и важнейшее решение о том, куда им идти. А также о Гэндальфе, о Сэме, об Арагорне. О назгуле. О Кольце, естественно. О Мордоре, о южанах, о войне.
 

[Mrs.Underhill]

Глава 4.

В которой речь в основном о кроликах, а Фродо почти всю дорогу спит, так что работы тут немного.
По пути к Итилиену Фродо "временами засыпал, спокойно и глубоко, то ли доверяя Голлуму, то ли от усталости не желая о нем думать".

В Итилиене он снова спит, покуда Сэм готовит кроликов. А когда просыпается, Голлума вообще не поминает: он беспокоится, что Сэм не отдохнул, и делит с Сэмом удовольствие от кроликов. А потом они слышат подозрительный свист...

Их окружают бойцы Фарамира, которые напоминают Фродо о Боромире. Он отвечает на первый раунд вопросов, упоминая такие бомбы, как пророчество о невысокликах, об Арагорне - наследнике Элендила, и о том, что Боромир был в их отряде.

Фарамир сразу спрашивает Фродо об их третьем спутнике, Фродо отвечает:

– Не знаю, где он, – сказал Фродо. – Он наш случайный спутник, и я за не в ответе за его дела. Но если он вам еще попадется, пощадите его: приведите или отошлите к нам. Это жалкая, заблудшая тварь, но он сейчас под моей протекцией.

Фродо желает Фарамиру и его отряду удачи в бою и говорит, что помог бы им, если б его миссия могла это позволит.
Потом он осознает, что Маблунг и Дамрод - дунаданы, и пытается с ними поговорить.
---
В этой главе Фродо думает о Голлуме только когда его заставляют. Все остальное время он отдыхает душой во сне и с Сэмом, а потом пытается выйти из положения с Фарамиром - донести до него важность Миссии, но не выдать лишнего.
Он думает о Сэме, о Миссии, о войне, о Фарамире и его отряде, о Боромире, об Арагорне, о Гондоре, о дунаданах.

 

Глава 5.

Тут все - о Фарамире, и Фродо тут не просто не вспоминает Голлума - он осознанно не хочет о нем думать, даже когда Ангборн поминает "мирквудскую черную белку".
Сэм про Голлума помнит и даже видит его один раз, но он рад про него забыть.

Про Голлума ни разу упомянуто не было, и он был этому рад: никуда от Липучки, конечно, не денешься, но хоть малость-то отдохнуть – и то хлеб.

Вдруг его точно кольнул в спину чей-то взгляд; он обернулся и успел углядеть маленькую темную фигурку, перебегавшую за деревьями. Сэм открыл было рот, но подумал и махнул рукой.
«Может, показалось, – сказал он сам себе. – Да и чего я буду лезть к ним с этой паскудиной, раз про него и помнить забыли? Самому про него забыть не терпится."

А реакция Фродо на упоминание Голлума показательна.

– Может быть, – сказал Фарамир. – Однако же это дурной знак. Нам здесь, в Итилии, только беглецов из Лихолесья и не хватало.
Сэму показалось, что он при этом оглянулся на хоббитов, однако Сэм снова решил промолчать. Они с Фродо лежали рядом и глядели на огни факелов, на расхаживающих и тихо переговаривающихся людей Потом Фродо взял и заснул.

У Фродо в этой главе такой стресс, что он периодически вырубается, вот как здесь. Сказали про Голлума, сил еще и на эту проблему нету - организм помогает.

У Фродо тут Миссия на кону, он узнает, что Фарамир - брат Боромира, что Боромир погиб - и скорей всего, Мерри с Пиппином тоже погибли. Они поминают гибель Гэндальфа. А потом Сэм пробалтывается про Кольцо и Фарамир их пугает. И у Фродо после этого такой отходняк, что он вырубается уже буквально - лишается чувств и опять засыпает.

То, что у него тут нету сил думать о Голлуме - понятно. Но ему еще и не хочется о нем думать, потому что ему, несмотря на все страхи из-за Миссии и судьбы Мерри с Пиппином, просто очень нравится общаться с Фарамиром. Он чует в Фарамире родственную душу, и ему хочется "просто сидеть под белой стеной" и говорить о Гондоре, о Нуменоре, об истории, о Рохане, королях и наместниках (это я заодно перечисляю, о чем Фродо тут думает и говорит), ему хочется быть душою там, а не с Голлумом и Кольцом.

 

Глава 6.

А вот тут уже все о Голлуме: он настигает Фродо и сполна возмещает те главы, где Фродо о нем забыл.
И Фродо тут напрямую думает, продолжая тему предыдущей главы - зачем его разбудили. Напомнили, кроме возможной гибели Мерри с Пиппином и остального Отряда, еще и о Голлуме.

На вопрос Анборна - стрелять, не стрелять - он отвечает с секундной задержкой. А потом уже изо всех сил объясняет Фарамиру, почему Голлума надо пощадить. И приводит кучу причин (бедный, голодный, не нарочно, просто хочет рыбки), и напоследок еще и давит Фарамира важным для того авторитетом Гэндальфа. И ручается жизнью за то, что приведет к ним Голлума.

– Давай я тихонько спущусь к нему, – сказал Фродо. – Держите луки наготове: если я его упущу, подстрелите меня. Я не убегу.
– Ступай, да поскорей! – сказал Фарамир. – Если повезет ему остаться в живых, то по гроб жизни он обязан быть твоим верным слугой.

При этом про себя Фродо думает о том, что хоть бы эту тварь больше не слышать и не видеть. Но между мыслями и делами большая разница...

Фродо вздрагивал от жалости и омерзения. Хоть бы он замолк, хоть бы никогда больше не слышать этого голоса. Анборн за пять-десять шагов. Можно отползти и сказать ему: пусть стреляют. Они, наверно, совсем близко подобрались, пока Горлум обжирается. Одна меткая стрела, и Фродо больше никогда не услышит этого мерзостного голоса. Но нет, нельзя, Горлум вправе на него полагаться. Слуга вправе полагаться на хозяина, на его заступничество. Без Горлума они бы утонули в Мертвецких Болотах. И Фродо чутьем знал, что Гэндальф не допустил бы убийства.

Насчет того, что Хозяин бросил Голлума и завел себе новых друзей, Голлум вообще-то прав... А Фродо опять приходится угрожать Голлуму Кольцом, чтоб его спасти. И Фродо от этого, и от того, что он Смеагола обманывает, тошно.

– Иди сюда, Смеагорл! – повторил Фродо. – Тут опасно. Люди убьют тебя, если найдут. Иди скорее, если хочешь остаться в живых. Иди к хозяину!
– Нет! – сказал голос. – Злой хозяин. Оставил бедненького Смеагорла и завел себе новых друзей. Пусть хозяин подождет. Смеагорл не успел покушенькать.
– У нас нет времени, – сказал Фродо. – Возьми с собой рыбу. Иди сюда!
– Нет! Сначала Смеагорл съест рыбку!
– Смеагорл! – позвал Фродо, отчаиваясь. – Прелесть рассердится. Я возьму в руку Прелесть и скажу: пусть Смеагорл подавится костями. И никогда больше не отведает рыбки. Иди, Прелесть ждет!
...
– Да, мы скоро пойдем, – сказал Фродо. – Но еще не сейчас. Я пойду с тобой, как обещал. И снова обещаю. Но не сейчас. Сейчас опасно. Я спасу тебя, но ты мне должен верить.
– Верить хозяину, зачем? – насторожился Горлум. – Зачем не сразу идти? Куда подевался другой, скверный, грубый хоббит? Где он спрятался?
– Там, наверху, – сказал Фродо, махнув рукой в сторону водопада. – Я без него не пойду. Пошли, надо к нему вернуться. – Ему было тошно. Слишком похоже на обман. Едва ли, конечно, Фарамир велит убить Горлума, но связать, разумеется, свяжет, и, уж конечно, это будет предательством в глазах несчастного, завзятого предателя. Как ему потом объяснишь, разве он поверит, что Фродо спас ему жизнь и иначе спасти ее не мог? Как тут быть? Невозможно угодить и нашим, и вашим, а все ж таки надо попытаться. – Идем! – сказал он. – А то Прелесть рассердится.

Ну и Голлум именно как предательство это и воспринимает.

– Осторожнее! – сказал Фродо. – Силу-то соразмеряйте, не делайте ему больно, пожалуйста, и он присмиреет. Смеагол! Они не обидят тебя. Я пойду с тобой, и все будет хорошо, жизнью своей ручаюсь. Верь хозяину!
Голлум обернулся и плюнул в него. Воины нахлобучили ему мешок на голову, подняли и понесли.
Фродо шел за ними, расстроенный и угнетенный.
Сэм был уже там; он недобрым взглядом посмотрел на обмяклый сверток.
– Попался голубчик? – спросил он у Фродо.
– Да. Нет, его не ловили: я его подманил, а он мне поверил на слово. Я просил его так не связывать. Надеюсь, он цел остался, но мне тошно и стыдно.

– Освободи его, Фродо.
Фарамир извлек кинжальчик из ножен у пояса и протянул его Фродо. Горлум завизжал в смертельном ужасе и шлепнулся на пол.
– Ну же, Смеагорл! – сказал Фродо. – Ты должен верить мне. Я тебя не оставлю. Отвечай, если можешь, по всей правде. Увидишь, плохо не будет.

– В душе у тебя сплошь запертые двери и наглухо закрытые окна, и черно там, как в подвале, – сказал Фарамир. – Но сейчас, я вижу, ты говоришь правду. Тем лучше для тебя. Какой же клятвой поклянешься ты никогда сюда не возвращаться и ни словом, ни знаком не выдать разведанный путь?
– Хозяин знает, какой, – сказал Горлум, покосившись на Фродо. – Да, он знает. Мы поклянемся хозяину, если он нас спасет. Мы поклянемся Ею, да-ссс. – Он извивался у ног Фродо. – Спаси нас, добренький хозяин! – хныкал он. – Смеагорл поклянется Прелестью, принесет страшную клятву. Он не возвратится, он ни за что никому не выдаст, нет, никогда! Нет, Прелесть, ни за что!
– Ты ему веришь? – спросил Фарамир.
– Да, – сказал Фродо. – И тебе придется либо поверить, либо исполнить закон вашей страны. Большего ты не дождешься. Но я обещал, что если он подойдет ко мне, то останется жив, и обманывать мне не пристало.
Фарамир посидел в раздумье.
– Хорошо, – сказал он наконец. – Препоручаю тебя твоему хозяину Фродо, сыну Дрого. Пусть он объявит, как поступит с тобой!
– Однако же, государь, – сказал Фродо, поклонившись, – ты сам еще не объявил своего решения касательно поименованного Фродо, и, пока оно неизвестно, оный хоббит не может ни строить планы, ни распоряжаться судьбою спутников. Твой приговор был отложен на завтра, и вот завтра настало.
– Что ж, изрекаю свой приговор, – сказал Фарамир. – Итак, Фродо, властью, дарованной мне, объявляю, что ты волен пребывать в древних пределах Гондора, где тебе заблагорассудится, и лишь в сие место не изволь являться, не быв зван, ни один, ни с кем бы то ни было. Приговор сей действителен отныне год и один день, а затем теряет силу свою, буде ты не явишься до истеченья указанного срока в Минас-Тирит и не предстанешь пред очи Наместника и Градоправителя. А явишься – я испрошу его дозволения продлить право твое пожизненно. Покамест же всякий, кого ты примешь на поруки, тем самым принимается под мою заступу, под щит Гондора. Удовлетворен ли ты?
Фродо низко поклонился.
– Удовлетворен, – сказал он. – И прошу считать меня преданным слугою, если преданность моя имеет достоинство в глазах высокого правителя.
– Имеет, и немалое, – сказал Фарамир. – Итак, берешь ли ты ответчика Смеагола на поруки?
– Беру на поруки ответчика Смеагола, – произнес Фродо.
Сэм шумно вздохнул, но не по поводу избыточных церемоний – нет, он, как истый хоббит, всецело их одобрял и лишь сожалел, что поклонов и словес было маловато, в Хоббитании за месяц бы не управились.
– Помни же, – сказал Фарамир, обращаясь к Голлуму, – что тебе вынесен смертный приговор, но, пока ты состоишь при Фродо, от нас тебе ничего не грозит. Однако, встретив тебя без него, любой гондорец немедля приведет приговор в исполнение. И да постигнет тебя скорая и злая смерть, будь то в Гондоре или за его пределами, если ты обманешь доверие хозяина.

Фарамир понимает дискомфорт Фродо из-за вынужденного обмана Смеагола, и своими церемонными речами подыгрывает Фродо и показыает Смеаголу, что Хозяин был с ним честен. А то, что ему пришлось Смеагола обмануть - это из-за Фарамира, в чьей полной власти был Хозяин, и потому у Хозяина выхода не было (что, кстати, и было правдой). А вот сейчас Фарамир отпускает Хозяина, и Хозяин может опять быть с ним честным. Т.е. все плохое было из-за Фарамира, все хорошее - от Хозяина.

А потом - речь о Кирит Унголе. Голлум признается, куда их ведет, Фарамир в ужасе, но помочь ничем не может - у Фродо нет выхода, кроме как Голлуму довериться.

– Фродо, по-моему, ты поступаешь безрассудно, – сказал Фарамир. – По-моему, не надо тебе с ним идти. Порченая это тварь.
– Ну, не совсем порченая, – возразил Фродо.
– Может быть, и не совсем, – согласился Фарамир, – но злоба изгрызла его насквозь. Он вас до добра не доведет. Расстанься с ним, я дам ему пропуск, а лучше провожатого до любого пограничья Гондора.
– Он не согласится, – сказал Фродо. – Он последует за мной, как и раньше. И я подтвердил обещание взять его на поруки и пойти, куда он сказал. Ты ведь не хочешь склонить меня к вероломству?
– Нет, – сказал Фарамир. – Но у меня сердце не на месте. Конечно, одно дело – нарушить слово самому, другое – советовать это другу, который вслепую бредет по краю пропасти.

---
В этой главе, кроме Голлума, Фродо думает и говорит о Миссии, о Кольце, о Мерри с Пиппином и остальном отряде, о Гэндальфе, о Фарамире и Сэме.

 

[Mrs.Underhill]

Глава 7.

Здесь хоббиты прощаются с Фарамиром и идут к Перекрестку. Спектакль Фарамира возымел действие: Голлум шарахается от Фарамира и жмется к Хозяину, хоть на Хозяина и продолжает дуться, но похоже, просто из своей обычной вредности.

– Вашему проводнику мы завяжем глаза, – сказал Фарамир, – но ты и слуга твой Сэмвайс свободны от этой повинности.
Когда подошли к Голлуму с повязкой, он завизжал, увернулся и схватился за Фродо, а тот сказал:
– Завяжите глаза всем троим, мне первому; может, он тогда поймет, что его не хотят обидеть.

Тут нам впервые вживую показывают, как Фродо попрекает Голлума, когда тот ругается на Фарамира (до этого Фродо "корил" Голлума за кадром). Еще один знак того, насколько для него дорог стал Фарамир.

Он обнял хоббитов, по гондорскому прощальному обыкновению положил им руки на плечи и, склонившись, поцеловал в лоб.
– Ступайте же, и добро да будет вашей обороной! – сказал он.
Они поклонились земным поклоном. Он, не оборачиваясь, пошел к дружинникам, дожидавшимся поодаль. Во мгновение ока все три зеленых воина исчезли, затерялись в лесу, и пусто было там, где сейчас только стоял Фарамир, словно все, что случилось, было во сне.
Фродо вздохнул и повернулся лицом к югу. Для пущего неуважения Горлум копошился во мху под корневищем.
– Убралиссь наконец-то? – спросил Голлум. – Мерзкие, злые людишки! У Смеагола шеинька еще болит, да, да-ссс. Пойдем сскорее!
– Да, пошли, – сказал Фродо. – Но чем бранить тех, кто сжалился над тобой, лучше бы помолчал!
– Добренький хозяин! – сказал Голлум. – Нельзя уж и пошутить Смеаголу. Он всех всегда сразу прощает, да-да, и хозяину простил его обманцы. Такой добренький хозяин, такой послушненький Смеагол!
Фродо и Сэм смолчали, закинули за плечи котомки, взяли посохи и двинулись в путь по итильскому лесу.

Дальше они с Голлумом в основном общаются по делу, куда и как им идти. Фродо просто идет за Голлумом. Лишь тут есть какая-то эмоция в адрес Голлума:

– А где Горлум? – спросил он. – Неужто не приходил?
– Нет, – сказал Фродо. – Ни слуху ни духу.
– Ну, невелика потеря, – сказал Сэм. – Такой дрянью я еще никогда не запасался в дорогу. Это надо же, сто миль провисеть на шее, а потом запропаститься, как раз когда в тебе есть нужда, хотя какая в нем нужда – это еще вопрос.
– Ты все-таки не забывай Болота, – сказал Фродо. – Надеюсь, ничего с ним не стряслось.

---
Здесь Фродо думает и говорит о Фарамире, Сэме, Гэндальфе (тот ему снится). О Миссии. И о том, что " не вечно им побеждать".

 

Главы 8, 9.

Здесь мысли всех троих оккупирует ужас Минас Моргула, а потом усталость от карабкания по лестницам. Фродо видит выход войска из Минас Моргула, и думает, что Запад обречен. Он переживает из-за Фарамира и его отряда.
На Фродо опять давит Кольцо, а потом он пытается устоять перед волей Ангмарца, и едва не проигрывает. А в конце происходит тот самый разговор на Ступеньках, и Голлум, после самого своего важного момента в этой истории, окончательно становится злодеем. На отношение Фродо к Голлуму особо времени не остается.

Горлум дергал Фродо за плащ и трясся от страха и нетерпения.
– Идти, идти надо, – шипел он. – Здесь нельзя стоять. И мешкать нельзя!
Фродо нехотя повернулся спиной к западу и пошел за своим провожатым во тьму на востоке.

– Чего-то он тишком мухлюет, – сказал Сэм, – не разбери-поймешь. Кого ему здесь ловить, чего копать? Камень, что ли, вкусный нашел? Мха и того с фонарем не сыщешь!
– Без толку сейчас об этом думать, – сказал Фродо. – Без него мы бы в жизни и близко не добрались. Каков есть, таков есть, ловчит – значит, ловчит.
– Все равно, мне спокойнее, когда он вертится на глазах, – сказал Сэм. – А коль он ловчит, так тем более. Помните, как он тень на плетень наводил: не знаю, мол, не то стерегут, не то нет. А башня вот она – либо она пустая, либо там полным-полно орков или кто у них здесь в сторожах. Может, он за ними и отправился?
– Да нет, не думаю, – сказал Фродо. – Если даже он что и затевает, – а похоже на то, – ни орки, ни другие рабы Врага тут ни при чем. Зачем бы он столько дожидался, суетился, волок нас сюда? Он и сам этого края смертельно боится. Сто раз мог он нас выдать с тех пор, как мы встретились. Нет, уж ежели он что выкинет, то выкинет на свой манер, тишком.
– Как есть вы правы, сударь, – сказал Сэм. – Ну, прыгать от радости я пока погожу – меня-то он хоть сейчас продаст с потрохами, да еще приплатит, чтоб купили. Но я и забыл – а Прелесть-то! Нет, с самого начала у него на лбу было написано: «Отдайте Прелесть бедненькому Смеаголу!» И коли он что замышляет, так только в этих видах. Но зачем он сюда нас приволок – нет, спросите что-нибудь попроще.
– Да он, поди, и сам не знает, зачем, – сказал Фродо. – В его худой голове должно быть все смешалось. Я думаю, он просто бережет, как может, свою Прелесть от Врага: ведь если Тот ее заполучит, то и Голлуму крышка. Ну а уж заодно выжидает удобного случая.

– Привет, Смеагол! Нашел себе что-нибудь поесть? Отдохнул?
– Смеаголу некогда есть и отдыхать, – сказал Горлум. – Он мухлюет, он мухляк.
Сэм цокнул языком, но сдержался.
– Не обзывай сам себя, Смеагол, – сказал Фродо. – Это очень неразумно, даже если заслуженно.
– Смеагол сам себя не обзывает, – сказал Голлум. – Его обзывает лассковый господин Сэмвайс, такой умненький хоббит.
Фродо поглядел на Сэма.
– Да, сударь, – сказал Сэм. – Было дело: я чего-то всполошился со сна, а он тут как тут. Я попросил у него прощенья, но, похоже, зря.
– Нашли время ссориться, – сказал Фродо. – Вот ты и довел меня до места, Смеагол. Дальше ведь мы и сами пройдем, верно? Куда идти, понятно, перевал на виду, и если там нет ничего мудреного, то ты свое дело сделал, исполнил, что обещал, и ты свободен: иди куда знаешь, только не к вражеским слугам, ешь, отдыхай. Будет тебе и награда – не от меня, так от тех, кто меня помнит.
– Нет-нет, еще нет, – заскулил Голум. – Пройдут они дальше сами? Нет еще, не пройдут. Переход трудный. Смеаголу нужно идти с ними: ни поесть, ни поспать, ничего ему нельзя. Пока еще нет.

– Иначе никак не пройти, Смеагол? – спросил Фродо.
– Нет-нет, только здесь, – отозвался тот. – Теперь нам всем надо сюда.
– А ты неужто лазил в эту дыру? – спросил Сэм. – Наш пострел везде поспел! Ну да, тебе небось любая вонь нипочем.
Глаза Голлума злобно блеснули.
– Он не знает, что нам почем, правда, прелесть? Нет, он совсем не знает. Проссто Смеагол очень терпеливый, да-ссс. Он лазил, да, он проходил насквозь, да-да, насквозь. Иного пути нет.
– А чего так воняет? – сказал Сэм. – Вроде как… тьфу, даже говорить противно. Наверняка здесь орки гадят, и лет за сто столько поднакопилось золота, что и лопатой не разгребешь.
– Орки не орки, – сказал Фродо, – а раз нет иного пути, то нам сюда.
Они перевели дыхание и полезли в пещеру.

КОНЕЦ
 

А теперь итог.

Знаковые моменты Фродо и Голлума:
- Жалость к Голлуму, та же, что "остановила руку Бильбо".
- "Если Смеагол пойдет с нами, может, он найдется по дороге".
- Голлум клянется Фродо на Кольце.
- Голлум предлагает "другой путь", Фродо еще сильней пугает его клятвой и Кольцом.
- Фродо и Голлум обсуждают путь через Минас Моргул, и историю, с ним связанную.
- Фродо принимает решение идти с Голлумом через Кирит Унгол.
- Фродо вступается за Голлума перед Фарамиром.
- Мысли Фродо, пока он ползет за Голлумом: жалость, отвращение, желание от него избавиться, и отвращение к тому, что он должен Голлума обманывать.
- Ручательство Фродо за Голлума перед Фарамиром, подтверждение того, что они пойдут за Голлумом.
- Последний разговор с Голлумом перед Логовом Шелоб.

Прочие знаковые моменты Фродо за это время:
- Разговор с Сэмом о том, что не будет пути назад.
- Болота, тщета войны.
- Давление Кольца и Ока.
- Реакция на земли перед Моранноном.
- "Мне надо в Мордор, и если другого пути нет, я пойду этим".
- Выбор Фродо у Мораннона - что делать дальше. "Гэндальф на белом слоне".
- Разговор Фродо с Фарамиром в Хеннет Аннуне - один огромный знаковый момент. Решается судьба миссии, оба с разных сторон узнают о судьбе Боромира.
- Прощание с Фарамиром, "поговорить под белой стеной", благословение.
- Перекресток: "Не вечно им побеждать".
- Фродо притягивает в Минас Моргул.
- Фродо противостоит Ангмарцу.
- Самый знаковый момент из всех - разговор с Сэмом на ступеньках.

10 важных моментов с Голлумом - против 12ти обо всем остальном. Ну ладно, разговор с Фарамиром и разговор на Ступеньках потянет на 3 каждый. Но пропорция все равно впечатляет - почти половина важного в этой книге, происходящего с Фродо - о Голлуме.

Сколько раз пишется о том, что Фродо жалеет Голлума или сочувствует ему?
- Когда он видит Голлума и думает о словах Гэндальфа.
- Когда он решает взять Голлума с собой.
- Когда говорит о том, Саурон не уснет по команде Голлума, но что если он с ними пойдет, Голлуму это поможет.
- Когда снимает веревку.
- Когда говорит Голлуму, что тот хочет просто увидеть Кольцо, а не клясться на нем.
- Когда дает Голлуму лембас.
- Когда видит Голлума в Запретном Пруду.
- Когда ползет к Голлуму и слушает его речи.
- Когда просит воинов Фарамира не обращаться с Голлумом грубо.
- Когда переживает из-за того, что Голлума пришлось обманывать.
- Когда просит завязать ему глаза первому, чтобы успокоить Голлума.
- Когда Голлум их оставляет на время по дороге к Перекрестку, он беспокоится, что б с Голлумом ничего плохого не случилось.
- На Ступеньках говорит Голлуму, чтоб не давал себе обидных кличек.

Короче, приличное число раз. Кроме того, все это время он относится к Голлуму по-человечески, не обращая внимание на то, что тот редко по-человечески себя ведет. Те разы, когда Фродо высокомерен по отношению к Голлуму, когда Голлум ведет себя как пес, а Фродо это принимает - когда Фродо угрожает Голлуму Кольцом.

И еще отметила по ходу дела: Фродо думает про Гэндальфа практически в каждой главе. И назгул их всех за... колебал. В половине глав он либо летает над ними, либо выходит на них из Минас Моргула.

[Real]

Спасибо большое. Такой серьезный получился труд.
Все таки Фродо ключевая фигура книги и тема его отношений с Сэмом и Горлумом неисчерпаема..

[Mrs.Underhill]

Сообщение от Real

Спасибо большое. Такой серьезный получился труд.

Мда - только он все равно неполный без такого же разбора для Сэма и Голлума...

[lelik]

Ой уже наобсуждали вы тут без меня все! между прочим вот такой нюанс по тексту:

Надо выполнить свой долг, если получится, а узнают об этом Фарамир, Арагорн, Элронд, Галадриэль, Гэндальф

До этого мы сталкивались с тем, что Фродо видит Гендальфа во снах, и порой мысленно словно разговаривает с ним. Теперь вот в его мыслях опять Гендальф упоминается словно Фродо знает о его воскрешении.

И еще заметила сейчас: раньше 4 книга читалась как триллер, т.к. Голлум в сознании представлял угрозу и только (и почему то мне казалось что большую часть времени Фродо и Сэм его просто боялись и ненавидели), а сейчас больше как трагедия наверное... трагедия трех маленьких, но очень важных персонажей.

Эх! диплом не позволил полноценно насладиться частями где мой любимый Рохан!(вот маленький красный засранец!)

 

[Mrs.Underhill]

Сообщение от lelik

До этого мы сталкивались с тем, что Фродо видит Гендальфа во снах, и порой мысленно словно разговаривает с ним. Теперь вот в его мыслях опять Гендальф упоминается словно Фродо знает о его воскрешении.

Там не совсем так. Фродо говорит о том, что пусть Гэндальф, Фарамир и Арагорн и не узнали бы о том, дошел ли он, ему все равно надо идти. При этом Фродо думает, что Арагорн тоже возможно мертв, и что Фарамир обречен. А Гэндальф уже умер, да - и поэтому не узнает про то, дойдет ли Фродо.

Т.е. он там думает про всех них в сослагательном наклонении, что ли. Что они теперь уже никогда не узнают, чем кончится Миссия.

А нaсчет Голлума - похожие чувстав были по первому прочтению, но из-за его манеры речи (в блестящем переводе Муравьева) я его никогда не видела картонным злодеем, он был для меня живым и таким трагикомическим типом. Но его почти раскаяние на Ступеньках застало меня врасплох - я не ожидала, что у него могут быть такие искренние и серьезные чувства.

[Garpia]

Мне думается, что Сэм банально приревновал Голлума к Фродо в этой сцене (вроде как, не хочу делить хозяина ни с кем!)
А в фильме, они вообще так с Голлумам безобразно дерутся!!! Прямо шекспировские страсти и любовный треугольник.
Но то, что Голлум все-таки сам виноват в своем предательстве, я согласна. Да и причины для паранойи у Сэма были весьма основательные.

[nebula]

Сообщение от Garpia

Мне думается, что Сэм банально приревновал Голлума к Фродо в этой сцене (вроде как, не хочу делить хозяина ни с кем!)

Вот если бы эту сцену оставили в фильме, она бы так и выглядела. Потому что там Сэму именно что приходилось соперничать с Голлумом за доверие Фродо. Причём выигрывал всё время Голлум.

А если говорить о книге, то там действительно в первую очередь был давний страх того, что Голлум задушит их во сне, страх за Фродо, подкреплённый тем, что Сэм видел и слышал собственными глазами и ушами в яме у Мораннона, где Голлум точно так же потянул лапы к горлу Фродо. А тут Сэм открывает глаза и здрасте, опять двадцать пять. Мог ли он предположить, что отношение Фродо к Голлуму так на того повлияло, что он теперь лапы тянет "не в этом смысле"?

Потом злость Сэма на себя же за то, что взялся охранять Фродо и сам заснул.

Ну и в третьих, то, о чём Толкин писал, некоторая его духовная слепота и самодовольство - он не понимал тогда ещё отношения Фродо к Голлуму и действительно считал, что ему нет равных в заботе о Фродо и он сам прекрасно разбирается в том, как надо с Голлумом себя вести.


В книге дружба и верность Сэма под сомнение никогда не ставились и причин для какой-бы то ни было ревности у него не было. Он и предположить-то не мог, что Голлум какое-то подобие добрых чувств может испытывать.

[Garpia]

Ну да, зато вот сцена, где Смеагол душит Деагола в фильме восхитетельная! Такая райская природа вокруг, зелёная травка, солнышко... Потому так и пугает, кстати.