Дождь вовсю барабанил в плотно закрытые окна, не давая спать. Бри в очередной раз посмотрела на часы и, понимая, что ночь пропала, зевая и кутаясь в шаль, поплелась в библиотеку. Вообще-то эту комнату нельзя было назвать библиотекой в привычном смысле, — просто большая, уютная, с камином-порталом, откуда можно было попасть в любую точку мира, где есть книжные завалы. Сейчас Бри до невозможности хотелось оказаться в тёплом мягком кресле и унестись мечтами в какое-нибудь романтическое путешествие, забыв о ноябре за окнами.
Подойдя к двери, она остановилась. В щель пробивалась полоска света, слышалось потрескиванье брикетов в камине. Кому-то тоже не спится. Немудрено.
— Простите, я, кажется, без Вашего ведома посягнул на чью-то интеллектуальную собственность. — Джон Торнтон поднялся ей навстречу. Бри с интересом посмотрела на книгу в его руках, и её брови слегка поползли вверх:
— Значит, Вам в самом деле нравится Платон?
Мистер Торнтон улыбнулся краем рта:
— Он очень подходит для ночных бдений в непогоду.
— Но ведь он так… меланхоличен, — Бри уселась в пододвинутое ей соседнее кресло и потянулась за чашкой, — я мало его знаю, но, кажется, в нём совсем нет теплоты.
— Зато есть мечтательность, спокойствие и верность. Удивительно для человека, в юности потерявшего разом друга, учителя и родину, правда?
Бри покачала головой:
— Удивительно то, что Вы, человек дела, отдаёте предпочтение тому, кто всю жизнь преследовал неосуществимые идеи. Вам бы по духу больше подошёл Аристотель.
— Совсем нет. Как раз сейчас я читал о вполне земных вещах.
Бри протянула руку к книге.
— Но это же… «Пир»!
— Да.
Мистер Торнтон смотрел на неё и продолжал спокойно улыбаться. Бри была в полном замешательстве.
— Это же… настоящий демарш против женщин!
В ответ раздался тихий смех. И ещё — какой-то неразборчивый звук за дверью. Мистер Торнтон сделал вид, что не расслышал.
— Бри, я вроде бы не замечал за Вами феминистских пристрастий…
— Да. То есть, нет. То есть… — Она совсем запуталась. — Джон, я всё понимаю. Платон — человек исключительных способностей и исключительно деликатных чувств. Потеряв Сократа, к тому же, несправедливо обвинённого, он душой отстранился от этого мира, отверг все его радости, в том числе и любовь к тому бы то ни было. Но здесь, — она жестом мирового судьи показала на книгу, — он вообще лишает женщину права играть какую-либо роль в жизни мужчины.
Джон несколько минут молча и с улыбкой смотрел на неё. Потом перевёл взгляд на дверь.
— Наверно, невежливо так долго делать вид, что мы не замечаем того, кто там прячется?
Бри обречённо вздохнула:
— Лесса, заходи уже. Я же знаю, что это ты.
— Тоже мне, Шерлок! — Завхоз вошла царственной походкой, стуча зубами от холода и оставляя на полу приличные лужи от стекающей с дождевика воды. — Ты просто видела, как я ходила к совам.
Лесса повернулась к Джону:
— Их нельзя выпускать в дождь, а ночью взаперти они скучают.
Мистер Торнтон помог Лессе снять мокрую накидку, пододвинул ещё одно кресло к камину и налил третью чашку чаю.
— Я, между прочим, Платона не читала, — Лесса подозрительно посмотрела на собеседников.
— Я тоже только начал, — мягко улыбнулся Джон. — Мы почти на равных.
Бри поёрзала, забираясь в кресло с ногами.
— Так как же насчёт женщин?
Мистер Торнтон несколько секунд собирался с мыслями.
— Думаю, Платон был слишком умён, чтобы вот так просто отказать женщине в участии в судьбе мужчины. К тому же, Сократ был большим любителем женщин, а мнение учителя для Платона значило многое, если не всё. Но он был против банальных, недалёких женщин, сознательно ограничивающих свою жизнь только домашней рутиной и смотрящей на мужчину как на господина или отца своих детей. Мне кажется, Платон был мудрее многих современников и потомков с либеральными взглядами. Он предъявлял женщине серьёзные претензии, но только потому, что понимал: она на многое способна, хотя волею обстоятельств или по нежеланию чаще всего полагается на мужчину. Женщин, обладающих мужской волей к жизни и сохраняющих изящество, свойственное своему полу, было тогда совсем немного. Думаю, их и сейчас единицы. Но те, кому удалось стать для мужчины не только источником телесных удовольствий, но и другом и советчиком, удостоились глубокого уважения философа.
Джон продолжал говорить, его негромкий, чуть глуховатый голос постепенно вытеснял шум дождя, пока тот совсем не стих. За окном медленно серело.
Мистер Торнтон встал и протянул девушкам книгу.
— Посмотрите на досуге, вам понравится.
Он слегка поклонился и, поводя затёкшими от долгого сиденья плечами, направился к двери. Уже приоткрыв её, обернулся.
— Кстати, всё хотел спросить: кто придумал сделать библиотечный портал в камине? Это ведь книги, а здесь огонь…
Бри лукаво прищурилась:
— Хозяин Поместья придумал. Ему очень нравится мысль, что бумага, на которой записано что-то важное, не горит…