[Allora]

Глава 1

Огромные адмантиновые рудники - главное достояние Лиэлдора. Рудники опоясывают страну магов непрерывной цепью, служа естественным препятствием для врагов извне. Непроходимые скалистые горы для обычной армии, и непробиваемая адмантиновая защита для армии магической.
Адмантин - необыкновенно прочный и твердый минерал небесно-голубого цвета, который известен лишь в нескольких мирах. Главное свойство адмантина - устойчивость к магии. Ни одно заклинание не подействует на человека, в руках которого находится хоть крошечный кусочек этого минерала, а если маг знает специальное заклинание, он может сам усилить действие своего амулета, образовав защитное поле вокруг себя диаметром до нескольких шагов – величина поля зависит от мощи мага.
Поэтому все маги Лиэлдора носят на груди адмантиновые амулеты, которые защищают их от магических козней собратьев. Поэтому здесь так редки магические войны. Поэтому здесь идет охота на тех, кому не нужна магия, чтобы сражаться. Поэтому адмантин доступен только магам и их верным слугам - чтобы лишить защиты приговоренных к уничтожению. Поэтому те, кто добывает адмантин в рудниках, покидают их только мертвыми…

***

Гимли родился, вырос и большую часть жизни прожил под землей. Он любил пещеры с высокими каменными сводами, любил воздух подземелий, отдающий чуть влажным запахом каменной крошки, любил растущие из земли сталагмиты, как эльфы любят цветы, растущие на полянах… Но те пещеры, где он находился последние пару месяцев, пробуждали совсем иные эмоции. Мрачные сырые норы вызывали даже у него, гнома, приступы клаустрофобии. Просвечивающий сквозь черный камень ясный небесный свет адмантина вызывал острую тоску по голубому небу. Гимли сам себе поражался - да никогда в жизни не тосковал он по поверхности, по небу и солнцу, по зелени лесов… Наверное, тоска по всему этому в крови у любого живого существа, рожденного в мире Эру.

Хотя, конечно, дело не в крови. Даже в самой глубокой пещере родных гор у Гимли был выбор - работать в подземелье или выбраться на поверхность, любоваться ночными звездами или обтесывать очередную колонну праздничной залы на глубине нескольких миль под землей… Сейчас выбора не было. И тоска эта - не по природе на поверхности, а по свободе, по друзьям, по самой жизни. Ибо здесь, в адмантиновом руднике, жизни не было. Не было даже надежды на жизнь. Была только смерть за спиной, грозящая в любую минуту опустить свою косу на голову незадачливого гнома…

***

Когда Буря настигла их корабль, Гимли старался держаться рядом с Леголасом. Не то, чтобы он не умел плавать - просто как-то не хотелось оказаться в открытом море в гордом одиночестве. Но в какой-то момент он перестал чувствовать руки эльфа на своих плечах, вспыхнул ослепительный белый свет, и тут же все померкло. Очнулся Гимли на мокром песке незнакомого берега, и, не успел придти в себя, как со стороны мерцающего вдали маяка налетели темные всадники в плащах ("Назгулы!" - пронеслось в затуманенном мозгу Гимли), которые не стали ничего объяснять, а просто огрели полуживого гнома по голове, и во второй раз он очнулся уже здесь, в каменоломнях. (Стоит заметить, что Леголасу в данном случае повезло несравненно больше - рейды всадников по побережью были довольно регулярными и не такими уж редкими. То, что во время пребывания эльфа на пустынном берегу всадники не показались, - чистой воды случайность).

Поначалу гном долго не мог понять, чего от него хотят, хотя враждебность и презрение надсмотрщиков в черных плащах он почувствовал с первой же минуты. Когда его выволокли из пещеры, где он просидел несколько часов (природное чувство времени еще не покинуло Гимли, и он мог точно определить, сколько времени прошло с тех пор, как он пришел в себя), он попытался выяснить, что происходит, но на его вопросы, задаваемые на всех известных ему языках, никто не отвечал. А отрывистые реплики, которыми темные люди обменивались между собой, ввергли Гимли в первый приступ тоски. Он не понимал ни единого слова…
Когда до тюремщиков дошло, что он их не понимает, а они не понимают его, обращение с гномом вообще перешло все дозволенные рамки. Если бы Гимли хоть раз присутствовал на невольничьих рынках прошлого Земли, он бы сразу узнал разыгравшуюся сцену. Но он не бывал на Земле, и поэтому ни с чем не сравнивал свое положение. Ему было не до этого. Когда он вполне естественно попытался возмутиться и оказать сопротивление бесцеремонным рукам, ощупывавшим его мускулы, он впервые познакомился с фирменными ударами тюремной плетью. Так как плеть взбесила гордого гнома еще больше, то процесс знакомства с надсмотрщиками закончился для него более, чем печально.

Когда Гимли снова пришел в чувство, он обнаружил себя на куче тряпья в углу мрачной камеры, освещенной лишь призрачным голубоватым светом, идущим от вкраплений странного светящегося камня в монолите стен. Кроме него, в камере находилось еще трое: двое из них сидели на полу в противоположном от Гимли углу, и их внешность тяжело было определить из-за того же света, один из источников которого был расположен прямо у них за спинами. Зато третьего собрата по несчастью гном разглядел очень хорошо, потому что тот сидел совсем рядом. Гимли чуть не вскрикнул от радости, встретившись глазами с чужаком. Юноша, сидевший рядом, был тонким и хрупким на первый взгляд, чуть раскосые светло-серые глаза смотрели внимательно и печально, длинные спутанные иссиня черные волосы, перетянутые грязной матерчатой лентой поперек лба, тяжело лежали на узких плечах.
- Эльф! - выдохнул Гимли с надеждой. - Ты - эльф!
Юноша нахмурился и мелодичным голосом произнес несколько слов с вопросительной интонацией. Гном с трудом сдержался, чтобы не завыть, как варг, от разочарования - он не понял ни слова. Он закусил губу и отвернулся к стене, чтобы "эльф" не увидел отчаяния на его лице. Но тот, видимо, все понял. Он осторожно коснулся плеча Гимли и заговорил успокаивающим голосом, звучавшим, как песня… Горе и паника постепенно отступили перед магией этого голоса, и гном незаметно провалился в сон, полный мрака и тоски.
Разбудили его резкие окрики и щелканье плетей по камню. Пока по камню… Грубые руки схватили гнома за плечи и резко поставили на ноги, он еле успел открыть глаза. Всех четверых пленников выгнали из камеры. Снаружи все в том же тусклом свете голубого камня, разбавленного оранжевым светом редких факелов, толпилось несколько десятков таких же грязных, как трое его новых знакомых, существ. Часть из них были людьми, в основном - молодые, или бывшие таковыми еще недавно, мужчины (ни одной женщины Гимли не заметил), несколько тонких высоких "эльфов", отдаленно похожие на гномов тощие карлики и большая группа гоблинов (или похожих на них созданий). На руках и ногах у всех надеты цепи, не дающие ни бежать, ни свободно владеть руками. Пока гном осматривался, на него и его товарищей тоже быстро надели кандалы, и раздались новые команды. Гном здраво рассудил, что сейчас, когда он так слаб, а на ногах и руках - цепи, будет глупо снова напрашиваться на побои. Он последовал за "эльфом" и двумя другими своими сокамерниками к общей толпе. Пока собирали остальных пленников, у него было время рассмотреть этих двоих.

Первый был человеком. Заросший черной лохматой бородой, фигурой напоминающий небольшого лесного медведя, он выглядел очень усталым и ко всему безразличным. Потухший взгляд почти бесцветных глаз равнодушно скользнул по гному и ушел в сторону. Второй оказался высоким и мощным зеленокожим орком. Только так Гимли смог назвать этого монстра. Он уже понял, что любое совпадение с его родным Средиземьем случайно и ничего не значит, но желание обозначать вещи знакомыми именами было вполне оправданным - местных названий Гимли не знал, и боялся никогда не узнать…Орк, как оказалось, тоже внимательно наблюдал за гномом удивительными глазами цвета расплавленного золота. Заметив, что Гимли обратил на него внимание, орк неожиданно подмигнул левым глазом и быстро улыбнулся. Этот зверский оскал, несомненно, был дружелюбной улыбкой - почему-то Гимли воспринял этот жест именно так, несмотря на жутковатые клыки и угрожающие когтистые лапы-руки. На этих лапах цепи были в два раза толще тех, что охватывали руки Гимли. Орка боялись даже тюремщики, внезапно понял гном. И, хотя все его существо восставало против мысли о возможном сотрудничестве с грязным орком, он подумал, что улыбка этого монстра может оказаться хорошим знаком.

Тут его размышления были грубо прерваны криками надсмотрщиков, и всех заключенных погнали в глубину пещер. Так Гимли впервые увидел адмантиновые рудники изнутри. С полученной для работы киркой он расставался теперь только на время сна и короткого перерыва на принятие пищи. Обедом это назвать было тяжело…