[Bete Noire]

я тут почитал пьесу театра Но по ссылке, которую Радистка Кэт приводила на предыдущей странице (кстати рецензии, на котоые я давал ссылку тоже на эту пьесу) - там, помимо самого текста, очень интересная инфа о переводе японского текста на русский. Перепощу сюда...

ПРИМЕЧАНИЯ
XVIII. К переводу "Лирических драм"

Читатель, прочитавший все три переведенных пьесы [в данном файле
только одна из трех.- Прим. сканировщика], будет недоумевать по поводу
совершенно различных способов переводов каждой из них. Должен сказать,
что именно на такое несколько более обостренное внимание к этим
переводам переводчики и рассчитывали.

Вопрос о способах перевода ёкёку на русский язык давно стоит перед
нами во всей своей полноте. Я не касаюсь здесь общих трудностей в
передаче на русский язык текста этих пьес, построенного на основе
приемов "цугихаги". Они ясны и известны каждому японоведу. Профану же их
объяснить достаточно понятно - почти невозможно. Нас больше занимает
вопрос о том, как нужно передавать внешнюю сторону ёкёку, самый языковой
стиль этих пьес.

Каждый из этих переводов пытается разрешить эту проблему различно, в
соответствии с различными принципиальными положениями.

Как известно, в тексте пьес мы можем обнаружить три типа речи: прозу
простую, ритмическую прозу и стих. Эти три разновидности можно
передавать на русский язык прежде всего так: для простой японской прозы
брать такую же русскую, для ритмической - соответствующую русскую, для
стиха - русский стих. На этих основаниях построен перевод "Бо Лэтяня",
причем стих здесь взят белый, его же размеры подчинены единственному
правилу: соблюсти всюду то же количество стоп, которые имеются в
японском стихе. Иными словами, давать всюду для пятисложного японского
стиха трехстопный русский стих, для семисложного - четырехстопный. Что
же касается выбора тех или иных стоп, то здесь переводчик предоставил
себе полную свободу, сообразуясь только с тем, какую он часть ёкёку
переводит. Таким образом, для митиюки был выбран амфибрахий, для агэута
- дактиль и т. п. Приурочение амфибрахия к стиховому стою митиюки и т.
д. основано на учете особенностей этих японских форм, на учете их, так
сказать, основного эмоционального колорита, и является, поэтому спорным.

Переводчица "Кагэкиё", отнеслась к тексту ёкёку иначе. Исходя из того
общего положения, что стиль ёкёку, даже в случаях как будто бы самой
чистой прозы, никогда не является воспроизведением обыденной разговорной
речи, она решила для таких частей давать ритмическую прозу, для японской
ритмической прозы - русский белый стих, для случаев же чистого стиха -
русский рифмованный стих. Таким образом, такие части ёкёку, как сидай
или митиюки, оказались переведенными русским рифмованным стихом. При
этом переводчица поставила себе за правило раскрывать образы, данные в
японском тексте, вследствие чего для всех частей, содержащих два смысла,
пришлось давать двойное, сравнительно с японским текстом, количество
стихов. Таким образом сидай переведен русским восьмистишием и т. д.

Переводчица "Мацукадзэ" поступила гораздо более решительно: она
стремилась передать точно японские размеры (метрику -5-7 и ритмику -
хорей) и на ряду с этим построить все русское изложение по типу
японского, т. е. по принципу цугихаги, иначе говоря - с постоянным
переливанием одной фразы в другую. Это последнее обстоятельство нужно
особенно помнить при чтении Мацукадзэ: необходимо всегда конец
предыдущей фразы связывать механически (не всегда в смысловом отношении)
с началом последующей. Русский перевод должен дать то же впечатление
непрерывной смены волнообразных колебаний - с неопределенными началами и
неясными концами - как и японский. В виду этого, с точки зрения
формальной близости к оригиналу, перевод Е. Г. Крейцер является наиболее
совершенным. Вопрос же о чисто художественном достоинстве всех этих трех
типов переводов нами здесь решен быть не может. Это - дело читателя.