о, тут у вас всё снова так хищно ))))
а я пришла принести букв разных
много
чужих, а не своих
но все про Тома
вернее, сейчас быстро скажу маленькими буквами не про Тома
простите, не могу молчать
я посмотрела первую серию про отца-одиночку Теннанта
говорят, там тех серий и немного
ааааааааааааааааааааааааааааааааааа
там дети, и семейные ценности, и классический английский свитер (ну тот белый шерстяной)
ааааааааааааааааааааааааааааааааа
всё
прооралась, успокоилась
в общем, это тоже надо смотреть, скажу я вам, дорогие девы
во-первых, чего нашла
я всегда любила это стихотворение
особенно строчку про "детскую жажду полного обладания"
а тут его совместили с Фредди и Эстер
да
это так
только это отчасти и про Тома, мне кажется
С ним ужасно легко хохочется, говорится, пьется, дразнится; в нем мужчина не обретен еще; она смотрит ему в ресницы – почти тигрица, обнимающая детеныша.
Он красивый, смешной, глаза у него фисташковые; замолкает всегда внезапно, всегда лирически; его хочется так, что даже слегка подташнивает; в пальцах колкое электричество.
Он немножко нездешний; взор у него сапфировый, как у Уайльда в той сказке; высокопарна речь его; его тянет снимать на пленку, фотографировать – ну, бессмертить, увековечивать.
Он ничейный и всехний – эти зубами лязгают, те на шее висят, не сдерживая рыдания. Она жжет в себе эту детскую, эту блядскую жажду полного обладания, и ревнует – безосновательно, но отчаянно. Даже больше, осознавая свое бесправие. Они вместе идут; окраина; одичание; тишина, жаркий летний полдень, ворчанье гравия.
Ей бы только идти с ним, слушать, как он грассирует, наблюдать за ним, «вот я спрячусь – ты не найдешь меня»; она старше его и тоже почти красивая. Только безнадежная.
Она что-то ему читает, чуть-чуть манерничая; солнце мажет сгущенкой бликов два их овала. Она всхлипывает – прости, что-то перенервничала. Перестиховала.
Я ждала тебя, говорит, я знала же, как ты выглядишь, как смеешься, как прядь отбрасываешь со лба; у меня до тебя все что ни любовь – то выкидыш, я уж думала – все, не выношу, не судьба. Зачинаю – а через месяц проснусь и вою – изнутри хлещет будто черный горячий йод да смола. А вот тут, гляди, - родилось живое. Щурится. Улыбается. Узнает.
Он кивает; ему и грустно, и изнуряюще; трется носом в ее плечо, обнимает, ластится. Он не любит ее, наверное, с января еще – но томим виноватой нежностью старшеклассника.
Она скоро исчезнет; оба сошлись на данности тупика; «я тебе случайная и чужая». Он проводит ее, поможет ей чемодан нести; она стиснет его в объятиях, уезжая.
И какая-то проводница или уборщица, посмотрев, как она застыла женою Лота – остановится, тихо хмыкнет, устало сморщится – и до вечера будет маяться отчего-то.
(с)
---------- Сообщение добавлено в 17:22 ---------- Предыдущее сообщение было в 17:19 ----------
а это про Локи и Тора
тоже вот нашла
Помнишь, были когда-то два брата-принца, с юных лет им еще повелось разниться, но лишь взгляда хватало, чтоб убедиться: их вернее друг другу на свете нет.
По степи золотой в жаркой солнца клети легконогий мальчишка летит как ветер, его смех как пожар - снопа искр соцветье, его волосы словно второй рассвет. Травы бьют по ногам и щекочут кожу, Тор отбросил мечи и доспехи тоже, в его взгляде огонь. На отца похожий, он запястье чужое поймал рукой.
«Этот голос - расплавленное железо, эти пальцы жалят сильней порезов, эти волосы – сеть из багряных лезвий», - Локи смотрит на родинку над губой.
Пламя лижет запястье и лезет выше, Локи рвется из рук, Локи еле дышит, он пытается вырваться, только слышит:
"Я держу тебя, брат!" - торжествует Тор.
Его хватка все крепче - песок зыбучий: замереть и поддаться мудрей и лучше. Только Локи, конечно, его проучит и уронит в травы, хитер и скор.
Они просто лежат, жадно дышат летом, рядом с Тором и брат переполнен светом, на безмолвный вопрос «Навсегда?» ответом согревает все тело теплом ладонь.
Отвернувшись от неба, глаз щурит Локи. Почему-то безлико все пахнут боги, только Тор – это мед, жженый лист осоки. Только Тора запах ему родной.
Локи греет дыханьем плечо чужое, это только лишь степь, а не поле боя, впереди у обоих совсем другое…
Просыпаясь, Тор вытирает пот.
С этим сном ему уже не расстаться, в этом сне он будет всегда пытаться:
«Я держу тебя, брат!»
Разжимая пальцы,
«Я держусь за тебя» – поправляет тот.
Все в Асгарде спокойно и все обычно, те же асы и шутки, и те же стычки, что набили оскомину так привычно, как сухое разбавленное вино.
Время мчится ретивою кобылицей, позади оставляя слова и лица. Помнишь, были когда-то два брата-принца, а теперь… Теперь уже все равно. (с)