фанфик

[Luthien]

Привет всем! Ух, даже выразить не могу, как я люблю этот форум! А особенно этот трэд.    Вообще-то этот фанфик у меня лежит уже очень давно – с тех пор, как я прочитала “ВК”. И книга для меня всегда кончалась именно так. Я в это верю. А тут я недавно увидела на одном из трэдов данного форума, что я не так уж и одинока в своих мыслях. В общем, люди добрые, не бейте больно!  Просто у меня это давно наболело. Предоставляю на ваш суд:

Край

Он чувствовал липкие конечности Шелоб, завертывающей его в кокон из паутины – и дрожал от отвращения, страха и невозможности освободиться. Потом он вновь видел себя на Роковой Горе – и в который раз испытывал то минутное чувство ужаса оттого, что не смог не надеть Кольцо на руку, и слышал свистящее, неистовое, нестерпимо-громкое шипение Кольца, падающего в пропасть: «Ты предал Меня! Я не прощу! Никогда не прощу! Будь ты проклят, проклят, проклят! Я спасло тебя от всех опасностей! Я! А теперь Я сделаю из тебя героя – в чужих глазах, но не в твоих собственных! Ты проиграл! Ты остался только мучаться, – потому что Я отвоевало твою душу целиком! Или ты сам отдал её Мне, а, хоббит? Признайся, ты ведь поддался Мне – поддался и никогда теперь не найдешь покоя! Так будь же ты проклят! »
Фродо вжался головой в подушку и застонал – сил больше не было. Каждую ночь в марте и октябре он снова и снова переживал эту сцену. Слова Кольца все время слышались ему по-разному, но смысл был один – неизбывное, вечное проклятие без надежды на спасение. Конечно, он помнил, что скоро ему предстоит отправиться в Валинор, – но с каждым новым приступом этого тяжкого, безысходного отчаяния он все более терял надежду на то, что сможет там исцелиться. Уж слишком глубока рана, нанесенная Кольцом: оно словно пропитало его ядом до костей, и он не мог, не мог простить себе того, что дал этому случиться…
Фродо открыл глаза. Заснуть он уже, наверное, не сможет – остается только лежать да смотреть в окно. Он повернулся к окну.
Ночь была тихой, молчаливой и суровой. Пения птиц не было слышно, звезды не заглядывали в окно. Низкие тучи нависли над садом, над начинающими распускаться яблонями, и те, словно испугавшись, клонились к земле. Поднялся пронизывающе-холодный ветер и внезапно распахнул форточку – в комнату ворвался свежий запах молодой листвы и сырости. Фродо даже не попытался встать, чтобы закрыть окно, несмотря на то, что в комнату стремительно залетал ночной холод. Он только поплотнее завернулся в одеяло и вновь обратился взором к яблоням за окном. Глаза бывшего Хранителя Кольца были наполнены острой, серой, сухой тоской.
Начался по-весеннему тихий дождь. Его струистая занавесь переливалась жемчужно-серебряным сиянием – луны не было, но казалось, что каждая капля светится изнутри. Тонкие нити дождя плотным пологом закрыли от Фродо сад - но он этого не видел. Незаметно для себя он снова заснул, – может быть, из-за мерного шелестения дождя, может быть, и из-за чего-то другого…
Он увидел перед собой серую дорогу. По стронам виднелись стремящиеся ввысь белоснежные стены, на которых словно бы лежало хмурое, тяжело обвисшее небо. Фродо все шел и шел вперед по влажной, наверное, после дождя дороге. Наконец, утомившись и почувствовав, что не может больше идти вперед, зажатый между серым небом, серой дорогой и угрожающими, белыми, как череп мертвеца, стенами, хоббит увидел, что далеко впереди стены кончаются. Он бросился вперед. Вот и стены оборвались. Но… Дорога тоже закончилась, а перед Фродо не было ничего. Только унылая серая равнина, тянущаяся до самого горизонта. Бесконечная… Фродо почувствовал, что снова погружается в тот внутренний ад, про который он позабыл, пока шел вперед к какой-то неведомой цели, пока в его душе хоть чуть-чуть серебрилась надежда. Надежда умерла, и душа умирала тоже.
И тут где-то совсем рядом Фродо услышал Голос. Звучный, глубокий, умиротворяющий, похожий на плеск моря, которого он никогда не слышал.
- Что ты делаешь здесь? – спросил Голос.
- Я не знаю, - прошептал Фродо. – А где ты?
- Всюду, - ответил Голос и негромко рассмеялся. – Не трудись объяснять, кто ты. Я знаю это и еще многое другое о тебе – даже то, чего ты сам не знаешь. Я - твой Сказочник.
- Зачем я здесь? Куда мне идти дальше? – спросил Фродо. Во сне ничто не способно удивить. Фродо хотелось лишь одного – выбраться, не стоять вот так на границе бесконечной дороги и бесконечного простора.
- Ты должен обрести, - сказал Голос. – Ты уже слишком много утратил. Больше тебе терять нечего. Ты должен обрести.
- Обрести что?
- Награду. Не вознаграждение, а именно награду. Дар. Потому что, по правде говоря, вознаграждения не достоин никто в этом мире. Спасает только милость. А ты достоин милости. За то, чтобы пройти свою дорогу до конца, не сбившись с пути, ты дорого заплатил – своей целостностью, чистотой и первозданной мудростью. Взамен ты обретешь иную мудрость. Твоя дорога была тяжела, но обнесена стеной, – ты сам возвел эти стены, которые не давали тебе сбиться с пути. И скоро, в конце этого пути, я смогу тебя простить окончательно.
- Ты? - тихо проговорил Фродо. Ему не хотелось больше никуда уходить – хотелось только быть рядом с этим Голосом, который был так добр к нему, пусть даже и говорил так непонятно и в главном был не прав – ибо не было на свете власти, способной простить человека так, чтобы он сам, перед своей совестью, почувствовал себя прощенным.
- Я прав, – ответил Голос, словно прочитав его мысли. – Я всегда оказываюсь прав – в конечном итоге.
Вокруг Фродо разлился свет – ослепительный, но не слепящий, яркий, но не яростный. И из света появилась фигура – человек с невыносимо прекрасным лицом, одетый в белые одежды.
- Здравствуй, - сказал тот, кто больше не был голосом: назовем его Сказочником - так, как он сам себя назвал.
Фродо, впервые за долгое время, вдруг почувствовал, что тяжесть, придавившая грудь, пропала, что ему стало легче дышать. Он опустился на колени перед Сказочником – и, жалобно прижавшись лицом к краю белоснежных одежд, заплакал, как ребенок – светлыми, невинными слезами детства, которое у него так грубо отняли. Сказочник вновь улыбнулся.
- Встань, - сказал он. – Теперь ты можешь идти вперед: тебя ждут еще многие жертвы и многие славные дела – пусть даже иногда незаметные. От этого они не утратят своей ценности. Главное – чтобы на сердце было спокойно. А славу ты уже познал. Не так уж она хороша, чтобы ради неё можно было умереть. На свете ведь так много вещей, куда более достойных того, чтобы умирать за них – ты это знаешь.
В ту минуту Фродо не понимал ничего, да и не хотел понимать. Он чувствовал себя чистым – а именно этого жаждало его сердце, истосковавшееся по этой безначальной радости …Он поднялся с колен. Сказочник положил руку на голову хоббита, посмотрел ему в глаза и улыбнулся.
Тяжелые слезы катились по щекам Фродо, и глаза его, просветлевшие и благодарные, сияли яркой синевой.
- До скорого свидания, хоббит. – тихо сказал Сказочник. – Возвращайся к себе домой. Сегодня наша встреча не может продлиться долго: я и так пришел к тебе вопреки закону. Сейчас я не могу полностью излечить тебя. Ты еще не избыл свое бремя, но теперь тебе, по крайней мере, стало немножко легче. А однажды – не в Валиноре, нет, гораздо дальше, – мы снова встретимся, и тогда я прощу тебя, и ты останешься со мной навсегда. Когда-нибудь ты сможешь вернуться обратно, чтобы снова страдать и милосердствовать – но ненадолго, а потом я снова призову тебя, мой ученик.
- Я смогу вернуться в Средиземье? Откуда?
- Нет, боюсь, Средиземья ты тогда не увидишь. Не расстраивайся: мир меняется - это его судьба. Ведь добиться воплощения своей судьбы – это единственная цель и обязанность всего, что есть на земле. А куда тебе предстоит уйти и откуда вернуться, ты узнаешь в свой час. Тебе еще очень многое предстоит узнать и увидеть.
Сказочник склонился к хоббиту и поцеловал его в лоб. И Фродо, успокоенный и ободренный, почувствовал, что исчезает, растворяется – или, может быть, засыпает.
Последний порыв ветра, который он почувствовал, донес до него слова Сказочника:
- Успей налюбоваться Хоббитанией! Твое время скоро придет!

***
В комнату зашел Сэм. Дождь затих, близился рассвет – Сэм всегда вставал рано, а сегодня ему, к тому же, почему-то плохо спалось.
Фродо не знал того, что каждое утро Сэм осторожно заходил в комнату хозяина: посмотреть, как тому спится, поправить одеяло, прошептать несколько ласковых слов. Так было и в это утро, двадцать второго марта.
Открыв дверь, Сэм увидел, что окно распахнуто, на пол натекла от дождя огромная лужа, и молоденькие яблони запустили ветви в окно, словно бы тянулись поближе к кровати. По всей комнате разлетелись от ветра листы бумаги: черновики для Алой Книги, которые вчера вечером писал хозяин. Сэм подошел к кровати с тяжелым, вяжущим страхом – так с ним бывало каждый март и октябрь, когда он все время ожидал, что с хозяином случится что-то страшное. Но, внимательно взглянув в лицо спящего Фродо, Сэм улыбнулся.
Фродо лежал на боку, повернувшись лицом к окну. На его бледном, тонком лице застыла радостная полуулыбка. На щеках были видны следы слез. Тихий свет, всегда озарявший его изнутри, сегодня был особенно ярким и чистым.
Сэм постоял немного рядом с постелью хозяина, пытаясь угадать, о чем тот плакал и чему теперь улыбался. А потом осторожно закрыл окно, укутал Фродо потеплее и стал собирать разлетевшиеся по полу бумаги.
За окном мягко разгоралось солнце.