Фикшн по Сильмариллиону (отрывок, не вошедший в Летопись Арды)

[Ойлоссэ]

Форум совсем мертвый - это, в общем, нормально и правильно. Но я внезапно написала фик, и девать его решительно некуда, а так бросать жалко, потому что вроде получился неплохой - по крайней мере, хотя бы стилистика выдержана (стилистика того перевода, который я в детстве читала и до сих пор люблю ). В общем, выложу, пусть лежит, есть-то ведь не просит. Забредут юные адепты, почитают, порадуются. Чего плохого.

Названия у него нет, а тема старше чем этот форум: Феанор, душенька. Многое я бы тут поправила, чтобы не нарваться на холивар, но не буду - лучше бы уж нарваться. Строго не судите. Хотя что это я, тут уже и нет никого .

***
...Сказания скупо говорят о плавании нолдор вдоль берегов Амана во времена их исхода, и Маглор, перед смертью слагая Нолдолантэ, умолчал о многом, ибо память Перворожденного изменила ему, обожженому Сильмарилем, изнуренному клятвой и войнами во исполненье ее. Эльфы Кветлориэна, однако, рассказывают, что в плавание к западным пределам Средиземья вместе с Куруфинвэ Феанаро и на его корабле отправилась Алантари, прекраснейшая из тэлери, дочь Ольвэ. Этого не узнало воинство Финголфина, покинутое в Хелкараксэ, и много позже лишь Галадриэль, связанная с Алантари кровными узами и владелица одного из Трех эльфийских Колец, превозмогла сумрак забвенья.
Смутные обрывки преданий гласят, что Алантари и Куруфинвэ встретились на корабле, и в миг, когда Феанор устремил на нее взгляд, прозрачный, словно воды Ульмо, но пылающий, как светлый пламень, он прозрел ее душу, ее страсть и покорную преданность, а может быть, и смог прочесть в глубине ее глаз что-то иное – тайную связь их судеб. Так или иначе, он протянул ей руку, и помог встать, и приблизил ее к себе, и с тех пор до горестного часа его смерти Алантари неотлучно была при нем.
Первой тэлери, рожденной в лучах Древ на острове Тол Эрессэа, была она; ее отцом был Ольвэ Мореход, сестрою – Эарвен, что позже стала женой Финарфина. Она не покидала Тол Эрессэа, чуждая празднествам Тириона-на-Туне, и ее наставником были песни Моря, в которых голос Ульмо учил ее печали, проницательности – и бесстрашию. Когда она пришла в Мир, ее глаза были прозрачны; но позже они потемнели, как морская вода, и так же переменчив был их цвет, а волосы, что были сначала черны, как беззвездная Ночь во дни сотворения Арды, в странствиях поседели и уподобились цветом морской пене. Она была искусна в мореплавании, как все тэлери, но редко ходила под парусом: лебеди, дарованные Оссэ, повиновались ее мыслям и были ее конями в Море. В Эрессэа ее звали Альквантэ, Алантари на языке Вышних эльфов – Королевой Лебедей; в преданиях же именуется она Лоллэах – Пленница, а имя, данное ей при рождении, забыто.
В благословенные дни Полдня Валинора, впервые увидев Феанора в доме отца своего Ольвэ, куда приходил он гостем с братом Финарфином, Алантари не поняла разумом, но узнала сердцем, что отныне у нее нет своей судьбы, а судьба ее и участь находятся во власти Куруфинвэ Феанаро; когда воля Валар и его собственный рок будут решать его судьбу – и ее грядущее определится. Когда Феанор покинул их дом, Алантари пошла за ним и его свитой в Тирион, а потом вошла к нему, как одна из домочадцев, и они приняли ее и не прогнали. Феанор же редко сам бывал там, и если знал, что прекраснейшая из тэлери отреклась от родных и живет в его доме, то ничем не выдавал этого знания. Алантари же стала подругой Нерданели, дочери Махтана и жены Феанора, и с нею делилась своими печалями. Любовь к мужу давно угасла в душе Нерданели, его гордыня отвратила ее сердце; но ей было жаль Алантари, ибо Нерданель не попусту звалась Мудрой и понимала, как никто не понял бы, что дочь Ольвэ не сама решила свою судьбу. Нерданэль впервые нарекла ее Лоллэах, и так – Алантари Лоллэах, Королева-Пленница – с тех пор звалась она в немногочисленных песнях, сохранивших упоминание о ней.
Безмолвной тенью в доме Феанора, а иногда и рядом с ним самим, Алантари была, когда Феанор создал Сильмарили, когда Мелькор и Унголиант погубили Древа и Валинор затмился, когда кровь короля Финвэ обагрила ступени Форменоса, когда Феанор и его сыновья принесли клятву, которую нашептало им безумие, и совершился Исход Нолдор. Вместе с домом Феанора она покинула Валинор и была рядом с ним, когда вершилась резня в Альквалондэ – в ее собственном доме, видела, как владыка ее сердца поднимает руку на ее отца Ольвэ, видела – и осталась жива. Ибо все эти дела вершил Феанор, а ее душа принадлежала ему, и когда ужасался разум и заходилось от ненависти и боли сердце, душа знала, что будет жить, пока жив он, и пылала искрами, летевшими от его огня. Следом за ним она взошла на корабль. И когда Феанор остался один на корме, провожая взглядом зримые одному ему виденья – ведь зарево Благословенного Края давно угасло, - она подошла к нему и предала себя в его власть. Как уже было сказано, он взглянул ей в глаза – и никто, кроме них двоих, Куруфинвэ Феанаро и Алантари Лоллэах, не знает, что он прочел там; однако же он взял ее руку, ввел к себе и стал ее мужем. Вдвоем они познали блаженство, неведомое дотоле никому из детей Эру, - блаженство, почти невыносимое для смертного разума; лишь стихии, которым дарована способность растворяться в мирозданье, могли бы понять их. Руки Алантари были для Феанора словно ручьи прохладной воды, остужавшие лихорадку его ненависти к Морготу и помыслов, воспаленных его ложью; семя же Феанора, бьющее в ее тело, казалось Алантари раскаленной лавой и порождало в ней пламень, выжигавший ее изнутри. Однако какой невыносимой ни была для нее близость Феанора – не в ее силах было отказаться от нее, и все эти краткие невозвратимые дни в ее сердце не умолкала скорбь: она знала, что их счастье быстротечно и неповторимо.
Когда первая битва Средиземья унесла пламенный дух Феанора в чертоги Мандоса и его тело рассыпалось золой, Алантари возникла средь принцев нолдор, как тень, и они расступились, давая ей пройти к груде серебристо-серого пепла. В горестном молчании смотрела она, как ветер уносит прах ее возлюбленного короля, и разум подсказывал ей дорогу в чертоги Мандоса; но вещее сердце покамест остерегало.
Несчетное число мгновений спустя она подняла глаза; и сыновьям Феанора показалось, что в их глубинах, подобных морским, таится вся скорбь Мира, до конца не познанная самой Ниэнной. Алантари заговорила, и голос ее, потусторонний и прозрачный, еще долго звучал в сердцах феанорингов; Маглор же, песнопевец и поэт, запомнил его навсегда, и самые прекрасные его песни были вдохновлены этой речью Королевы Лебедей.
«Внемлите мне, сыновья Куруфинвэ Пламенного! Никому из вас пока неведом ваш жребий, и сейчас я вижу, что это – великое благо. Ибо незадолго до конца на каждого из нас снисходит тень Мандоса, и пред лицом гибели прошлое восстает перед нами в ослепительной ясности. В его блеске мы прозрим грядущее; и нет кары хуже, чем этот час предвиденья!..
Об отце вашем и о вас сложат несчетное число песен; я же, пришедшая ненадолго, скоро уйду, и память обо мне умрет много скорей, нежели то, для чего рок привел меня сюда...
...Ибо я пришла в Мир, чтобы познать в нем величайшую любовь – и горечь величайшей утраты. На горе себе я встретила Феанора – и однако, никто доныне не знал блаженства радостней и бесконечнее, чем наше; и хотя оно завершилось и вновь не повторится для нас уже никогда, память о нем останется в водах великого Моря, в скалах и лесах, и в самом воздухе Арды; и когда-нибудь в мир придут дети Эру, в чьей любви возродится любовь моя и Феанора... И так же, как мы, они заплатят жизнью за радость быть вместе, но смертная мгла поглотит их и унесет отсюда в иное мироздание, где они, быть может, воссоединятся вновь.
В чертах каждого из вас вижу я черты вашего отца, и также как его прекрасное лицо – ваши лица искажены преследующей вас судьбой... Мне не дано отвести эту беду, мой жребий уже совершается.»
Так сказала она, отвернулась и, повернувшись спиною к Западу, простерла руки к просторам Арды, расстилавшимся перед ней – и запела. Никогда прежде не пела песен Алантари Лоллэах, дочь тэлери, ни на звездном Эрессэа, ни в солнечном Валиноре, ни во льдах Хелкараксэ для своего обезумевшего возлюбленного. Ныне же запела она – и песни прекраснее не слышало Средиземье никогда раньше, и не услышит впредь, до прихода в мир Лучиэни и Берена.
Долго звучала песнь, и ее отзвуки через много лет в редкие часы, когда звездный свет мелькал в разрывах туч, слышал Хурин, насмешкой Моргота выставленный в вечный дозор у Тангородрима. Лучиэнь, сама не зная того, повторила ее мелодии в рассветный час, когда Берен нашел ее в лесах Дориата, окутанных заморскими чарами. В безмолвии слушали ее сыновья Феанора, и все живое замерло вокруг; замерли клубы дыма над трехгранными пиками Тангородрима, мирозданье, подвластное стихиям, замерло, вбирая в себя красоту и скорбь плача великой любви и великой потери.
Окончив песнь, Алантари Лоллэах обернулась к сыновьям Феанора, и показалось им, что сама Варда, создательница света звезд, никогда не была прекрасней; в тот же миг с Запада налетел порыв ветра – и тело Королевы Лебедей рассыпалось, как тело ее возлюбленного, но не пеплом, а словно жемчужными каплями, просиявшими в свете звезд и обратившимися в туман. Дух ее отлетел, но те немногие эльдар, что помнят это предание, не верили, что Феанор и Алантари обрели друг друга в ожидании нового воплощенья. Ибо в чертогах Намо нет бытия, есть лишь ожидание бытия, и нет жизни, но лишь существование. Нет там одиночества, но нет и соприкосновения душ – в любви или дружбе; однако смысл преданий о Мандосе неясен и темен, и поныне никто не знает судьбы Алантари и Феанора под крылом стихий.

[Ойлоссэ]

Говорят также, что в Альквантэ Ольвэа, прозванной Лоллэах, жил дух майар и часть могущества стихий, ибо сказания молчат о жене Ольвэ. И галадриммы Лаурелиндоренана, по веленью Галадриэли упорядочившие летопись Арды, нашли сходство между ее судьбой и судьбою Лучиэни, и их могуществом; Галадриэль же, дочь сестры Альквантэ, позже дала жизнь Арвен – деве, в которой, словно в зеркале, судьба Лучиэни отразилась на закате Третьей эпохи. И быть может, сестра Оссэ – майа Уйнен – на заре времен подарила Ольвэ свою любовь, как в Арде Мелиан отдала ее Эльвэ Синглолло, брату Ольвэ. Тогда Алантари Лоллэах не покинула этот мир, но растворилась в нем, подобно стихиям, отбросив телесные покровы; но лишилась возможности вновь воплотиться, вложив свою смертную природу в любовь к Феанору и запечатлев ее в мирозданьи навеки, и разлука их с Феанором продлится до конца времен.
Так оканчивается преданье о Королеве Лебедей, одно из многих, в летопись Арды не вошедших; но события, описанные в нем, оставили бессмертный след на челе Средиземья и в судьбах детей Эру.