Richard Armitage. Thorin Oakenshield. Фан-клуб.

[соранг]

Спокойной ночи уважаемые сопалатницы!
Геральдическая, спасибо за праздник!

[Лаврик]

Пойду и я. Спасибо всем за гостеприимство.

[Serena]

Сообщение от Foxy

И Хатуль Мадане

О, в общем - о межкультурной комуникации. Хару а еще в фильме "Сибирское воспитание" мастер класс у летописца-татуажника возьму, да прошлое древнерусско-музейное вспомню - ух, про cupolas поговорим

[saavedra]

Сообщение от Siberienne

Знаете новости? =) ПиДжей написал в Фейсбуке

Вкратце - 4 ноября будет организовано мероприятие с актерами Хоббита, одновременно в нескольких кинотеатрах в разных странах(London, New York, Los Angeles and Wellington), с вопросами/ответами и сюрпризами от создателей фильма. Она также будет одновременно транслироваться в сети =)

Читала. Говорю ж: ПеЖэ - фигляр.

[Serena]

Дамы, спокойной ночи. И хоть мы на Кайманах, но на ночь - чудная украинская колыбельная

[ame="https://www.youtube.com/watch?v=bpi5ZU98QC0"]https://www.youtube.com/watch?v=bpi5ZU98QC0[/ame]

[Onyx]

А в Нью-Йорке на этом мероприятии будет Ричард. Готовим цепи и подушки.

[Serena]

Ну а специально для Хару и Оникс - любителей Африки и Портера - колыбельная Конго. Увы, из Зимбабы не было

[ame="https://www.youtube.com/watch?v=9Bx2DnFipuM"]https://www.youtube.com/watch?v=9Bx2DnFipuM[/ame]

[Siberienne]

Сообщение от Onyx

А в Нью-Йорке на этом мероприятии будет Ричард. Готовим цепи и подушки.

эээх, везет нью-йоркцам ....

[Bhanu]

Сообщение от Foxy

Подходите к вазону, достаете розу и....
танцуете с тем, чье имя написано на этой бирочке! И если он будет загадывать загадку, то вам придется ее отгадать.
Начали!!!!

Хмммм... судя по партнеру для танцев, не судьба мне научиться плавать...
Извиняйте, сэр - утром точно опоздаю на службу!

[Onyx]

Серена, какая жизнеутверждающая колыбельная! Судя по ней, они там даже спят пританцовывая, и ничего удивительного - иначе в их зимбабах не выживешь.

[Foxy]

Геральдическая Палата после проведенных мероприятий....

[saavedra]

Сообщение от Foxy

[

Котятки русские больны?!?!?!

[Нэцтах]

Сообщение от Foxy

Геральдическая Палата после проведенных мероприятий....

подтверждаю

***

Сообщение от HouseMouse

Они сидели на пирсе рядышком и смотрели в темное море. Море, в свою очередь, всматривалось в них.

Мыша, чудесная зарисовка! Спасибо.
И другие твои "подглядки" получились уморительные (усвунительные))) и неожиданные.

Анюта, спасибо тебе и Клоду Моне (ах, маки... маки теперь тоже не будут прежними))).

И спасибо всем присутствующим за праздничное вечероночье! )))

[soulasylum]

кто хотел фанфик?
The Prince's Secret Chapter 1, a hobbit fanfic | FanFiction

[Siberienne]

Подходите к вазону, достаете розу и.... танцуете с тем, чье имя написано на этой бирочке! И если он будет загадывать загадку, то вам придется ее отгадать.

Очень жаль, но бальная книжка заполнена ужо....не могла отказать

[Bhanu]

УВАЖАЕМАЯ ГЕРАЛЬДИЧЕСКАЯ ПАЛАТА И ВСЕ-ВСЕ-ВСЕ!!!

Спасибо вам за очередной шикарный праздник!!!

Как умеренно буйный болящий целую руки и ноги медперсоналу - Инниш, Виктория, и вы, и ваши идеи бесподобны!

Как оруженосец выражаю признательность за потрясающий презент - Фокси, Мышка и все, приложившие руку и душу, и меч, и перчатки мне очень даже пригодятся а медальон буду хранить в тайном месте подальше от завистниц!

И, наконец, как типа автор в свой тысячный пост дарю всем очередную Историю с не единожды помянутой за лето "Фандомной битвы" хвала небесам, она закончилась! - очередной персонаж для Нашего Все... как я это вижу. Кое-кто из сопалатниц может даже узнать его...

Первое предупреждение - фандом "Голодные Игры", рейтинг PG-13

Второе предупреждение - многабукаффф...

--- Джон, человек из Капитолия ---

Тринадцатый дистрикт,
военный госпиталь

- Ну, что тут у нас, док?
- Первый однозначно покойник: судя по характеру травмы, парень крепко приложился затылком о тупой предмет - возможно, о панель или перегородку отсека. Причина смерти – открытая черепно-мозговая, перелом передней части основания черепа со смещением затылочной кости.
- Личные данные?
- Судя по жетону, некий Марк Корнелий Бонг, двадцати шести лет от роду, капитан особого испытательного подразделения ВВС Капитолия – надо же, как они далеко залетели, засранцы...
- А что второй?
- Второй живой и получше. Внутренних повреждений не обнаружено. Из наружных множественные царапины и гематома в лобной части черепа. Из значительных - повышение систолического давления, до ста сорока, сквозное пулевое ранение правой голени, задета большая берцовая кость, плюс ожоги первой степени – по всей видимости, в него стреляли с близкого расстояния. Пациент пока без сознания, состояние тяжелое, но стабильное…
- Тяжелое состояние из-за обычного пулевого ранения?
- Нет, не из-за ранения - у парня обширный инфаркт.
- Инфаркт? Да сколько ж ему?
- Жетон отсутствует, но навскидку он ровесник покойника.
- Двадцать шесть – не рано ли для инфаркта?
- Почему нет, это же летуны. Постоянные физические перегрузки, психоэмоциональное напряжение, состояние утомления, гипертонический криз - кто знает, с чем столкнулся наш мистер Икс до того, как попал сюда?
- Воздействие препаратов?
- В крови обнаружены следы нитроглицерина – по всей видимости, парень понял, что ему грозит приступ, и успел принять лекарство до того, как отключился.
- Что-нибудь еще? Наркотики, психотропные вещества?
- Нет, все чисто.
- Личные вещи?
- Все собрано и запломбировано, как вы и просили.
- Вы ведь помните об условии полной секретности этой работы?
- Разумеется - такое не каждый день случается! Вот, это предварительный отчет - вскрытие по первому и анамнез по второму. Сегодня-завтра я закончу полное обследование обоих и передам вашему руководству окончательные результаты.
- Не стоит беспокоить руководство, док. Я сама зайду к вам завтра, ближе к вечеру.
- Как скажете, офицер...?
- Койн. Альма Койн.

---

Капитолий,
задолго до этого

Его воспитывал дед. Отец погиб незадолго до его рождения – иногда, после долгих и слезных уговоров, дед позволял себе рассказ о неудачном испытании экспериментального прототипа планелета новой серии шпионов-невидимок. Торжественные похороны пустого гроба - после взрыва на борту первого в истории «скайспукса» класть внутрь оказалось нечего. Враз поседевший до белизны Марк-старший, в тот же день подавший в отставку – лишь бы не видеть больше ненавистного неба, отнявшего у него сына. Ружейный залп в честь безвременно ушедшего лучшего испытателя Военно-воздушных сил Капитолия - по давней армейской традиции так провожали не одно поколение офицеров, погибших при исполнении. Беременная на последних сроках молодая вдова, едва не разродившаяся там же, среди монументов летного мемориала - она умерла родами, пережив горячо любимого мужа всего на две недели... Дед пересказывал это нехотя, непрестанно повторяя, что отцы не должны хоронить детей и что названный в его честь Марк Корнелий Бонг-младший, единственный его внук - последняя память о сыне и последняя стариковская радость и гордость.

По этой же причине дед ревностно оберегал его от всего - и в первую очередь от всего, связанного с небом. Лучшие няньки и гувернеры не только занимались воспитанием и образованием, но еще и ежеминутно присматривали за последним из Бонгов. В один из дней, распознав в каракулях трехлетнего внука подобие самолетов, Бонг-старший ужаснулся и велел убрать с глаз долой все семейные реликвии: парадные мундиры, свой и погибшего сына, почетные награды и офицерские регалии обоих. Картины и статуи, украшавшие главную галерею дома – в каждой из них была частица неба и частица души многих поколений Бонгов, - были тщательно упакованы и тайком снесены в запасники. Библиотека, полная поистине раритетных изданий, избежавших публичного сожжения - участи многих старинных книг, неугодных Капитолию, - и уцелевшая лишь потому, что по большей части состояла из технической литературы, была надежно заперта на замок.

Все усилия оказались напрасны. Не зря говорят, что гены - сильная штука: выйдя в отставку, Марк-старший продолжал инспектировать наземные службы авиации Капитолия, и уже в пять лет Марк-младший, везде и всюду хвостиком ходивший за дедом, при каждом удобном случае прятался в служебной дедовой машине, чтобы вместе с ним попасть на аэродром. Туда, куда даже военным требовался допуск седьмого уровня, внука легенды капитолийской авиации пропускали с улыбкой, и непоседливый и любознательный мальчишка с восторгом в глазах разглядывал громадины планелетов, приставал к техникам или пилотам с расспросами и так и норовил вляпаться в какую-нибудь переделку. Находившие малолетнего сорванца офицеры под конвоем препровождали его обратно и сдавали лично на руки разъяренному деду для внушения - когда устного, когда физического, если устное не помогало. Внук или стоически молчал, или закатывал истерики и заходился слезами; после, наревевшись, гордо шмыгал носом, просил прощения и обещал больше так не делать - и в следующую же инспекцию очередной техник выдергивал зазевавшегося Марка-младшего из-под колес аварийного буксировщика или планелетного дозаправщика.

Когда мальчику исполнилось семь, дед понял, что бороться с фамильным упрямством бессмысленно, и решил сменить тактику. В один из дней он заставил внука подняться в пять утра, принять ледяной душ, надеть иссиня-серую униформу, специально сшитую для такого случая - точную копию его собственной, - и повез Марка на полигон. Запретный плод сладок, сказал себе Бонг-старший – значит, нужно сделать так, чтобы он перестал быть запретным. Как будет, так и будет. Небо либо напугает до мокрых штанов, либо станет судьбой.

Впервые Марка не только подпустили к планелету ближе пяти шагов – ему позволили подняться на борт и занять кресло второго пилота. С замирающим сердцем он смотрел на деда, закреплявшего на нем ремни безопасности – никогда еще Марк-младший не видел на Марке-старшем обычно упрятанный в шкафу мундир с положенными деду офицерскими знаками отличия. Он испугался лишь на мгновение, когда металлический голос произнес «К взлету готов», и одним уверенным движением лежащей на штурвале руки дед… нет, не дед - незнакомый ему человек в погонах рядом заставил огромный боевой планелет с легкостью оторваться от земли. Где-то глухо ревели двигатели, разметка взлетной полосы медленно удалялась - а семилетний Марк, сын летчика в пятом поколении, задрав голову и задохнувшись от восторга, смотрел вверх через прозрачную крышу отсека управления на падающую навстречу синь неба в пушистых кудряшках облаков. В какую-то минуту облака поравнялись с фюзеляжем, чтобы еще через минуту остаться внизу, пряча от восторженных детских глаз превращавшийся в далекую точку полигон, и он понял, что пропал.

С того дня он заболел небом. В восемь лет стены детской были увешаны зарисовками планелетов, еще кривыми и неумелыми, но уже довольно точными. В девять под потолком парили подарки дедовых коллег - десятки прикрепленных на пружины макетов, которые Марк собирал в один присест, даже не сверяясь с инструкцией. В десять полки вчерашних игрушек заняли старинные, еще бумажные альманахи и альбомы - «Основы аэродинамики и динамики полета», «История авиации», «Сто лучших моделей планелетов». В одиннадцать в нем заговорила семейная кровь: откопав в дедовской библиотеке биографию легендарного предка, Ричарда Айры Бонга, и древние, явно допанемские, схемы некоего «биплана братьев Райт», он втайне от деда соорудил собственный летательный аппарат и тут же опробовал его, бросившись с крыши фамильного особняка. Первый полет новоявленного испытателя закончился относительно благополучно - содранными в кровь коленками и сломанным носом, - и дед вынужден был сдаться.

... продолжение следует
 

 

 

[saavedra]

Сообщение от Siberienne

Очень жаль, но бальная книжка заполнена ужо....не могла отказать

Вай!! Какой зайчик!!!
Борода... борода... подвела меня моя борода... (с)
Апд - не моргай же ты так... все равно ведь "сразу ДА!"

[Bhanu]

--- Джон, человек из Капитолия ---
Часть вторая

---
Так в двенадцать лет Марк Корнелий Бонг-младший попал в кадетскую летную школу – первую ступеньку лестницы в небо. Тогда он еще не знал о напутствии Бонга-старшего педсоставу: выбить из внука дурь любыми, пусть даже самыми суровыми методами. Методы действительно оказались суровыми: почти спартанская обстановка, подъем ни свет, ни заря, железная дисциплина и деспотичные педагоги, рядом с которыми строгий дед выглядел едва ли не заботливой нянюшкой, изматывающие физические нагрузки, слишком тяжелые для его возраста - только бы он сломался. Он не ломался: стискивая зубы и упрямо сверкая синими, словно заветное небо, глазами, стойко терпел и ледяной душ, и многомильные пробежки по утрам, и внезапные тренировочные побудки среди ночи, и безосновательные придирки на экзаменах. Кроме всего прочего дед подсуетил любимому внуку полное гособеспечение, и школа, слывшая закрытым интернатом для избранных, стала для Марка не только учебным заведением, но и почти тюрьмой.

В четырнадцать, с легкостью перемахнув отцовские шесть футов роста, Марк внезапно обогнал шестнадцатилетних одноклассников и оказался самым высоким в классе. В глазах окружающих он выглядел взрослым статным юношей - в душе же остался резко выросшим ребенком. Тогда же у него впервые прихватило сердце. Совсем несильно - сказался ли стресс ускоренного обучения, недетские нагрузки или десять дюймов роста, которые он одолел за последний год в школе, - но этого было достаточно, чтобы на желанной карьере летчика был поставлен большой и жирный крест. И хотя ежегодная обязательная медкомиссия не обнаружила на кардиограмме никаких отклонений, но гордость школы, лучший выпускник и заслуженный любимец учителей, он отчетливо помнил их рассказы о профнепригодности «сердечников» и потому всячески скрывал от медиков свой случайный приступ.

Когда спустя два года Бонга-старшего вызвали в попечительский совет, тот вздохнул с облегчением: неужели суровые армейские будни заставили-таки его внука одуматься? Глава совета и почетный куратор школы, он же адмирал ВВС Гай Юлий Грант только сокрушенно пожал плечами.

- Боюсь тебя огорчить, Марк, - притворно вздохнул адмирал, пряча довольный блеск в глазах, - но наша затея не удалась - твой мальчик успешно сдал выпускной экзамен…
- Не понял? – он действительно не совсем понимал. – Но он же должен быть на втором курсе!
- … и блестяще выполнил обязательный боевой минимум на тренажере…
- Не понял…
- … а также фигуры простого пилотажа, среднего, высшего - всю программу курса.
- И?
- И я, увы, не вижу ни одной причины, по которой я не могу перевести лучшего кадета школы на первый курс Высшей Академии авиации.

Адмирал ожидал, что его старинный друг и соратник станет сыпать проклятиями, но Марк Корнелий Бонг-старший лишь усмехнулся в лихо закрученные седые усы.

- Кровь гуще воды, - с усталой гордостью выдохнул он. – Да будет так.

После изолированной от внешнего мира летной школы Академия авиации показалась Марку гудящим роем голодных ос. Огромные корпуса, светлые аудитории, сотни студентов, десятки преподавателей, лаборатории, тренажерные залы, учебные ангары, испытательные полигоны, благоустроенный по последнему слову техники кампус – все это разительно отличалось от того, к чему он привык за последние два года. Если спартанская обстановка кадетской школы Гранта прививала своим курсантам стойкость, выносливость и силу духа, то Академия баловала будущих капитолийских офицеров всевозможными излишествами, начиная со свободного графика посещения и заканчивая отсутствием учебной дисциплины как таковой. Муштрой рядового и младшего офицерского состава военно-миротворческих сил Панема в основном занималась Академия Второго дистрикта, здесь же учились – или делали вид, что учатся, – отпрыски знатных фамилий, для которых громкое звание и шитый золотом офицерский мундир для выхода в свет были важнее реальных знаний. Однако среди них встречались и те, кто ставил честь будущего золотого мундира выше личных благ и благополучий – и Марк Корнелий Бонг относился как раз к их числу.

Были и другие перемены, которые коснулись его лично. Кроме сердечного приступа адские физические нагрузки школы дали и положительный результат - за первый же год в Академии Марк возмужал и раздался в плечах. Еще вчера шутившие над тонким долговязым первокурсником однокашники внезапно начали заглядываться на него всерьез. Высокий и темноволосый, хоть и не писаный красавец - по привычным капитолийским меркам, - Марк выделялся из толпы сверстников. Сдержанные безупречные манеры и наработанная годами дедовской и кадетской дрессуры осанка, острые скулы и чеканный капитолийский профиль с легкой горбинкой на носу - памятной отметиной из бурного детства, - пронзительно синие глаза и особенная, едва заметная, блуждающая в изломе губ полуулыбка магнитом притягивали как девочек, так и мальчиков. От откровенно интимных поползновений его спасало только старомодное дедовское воспитание - памятуя строгие наставления Марка Бонга-старшего, он с завидным упрямством сторонился поклонников обоих полов, предпочитая близким отношениям гордое одиночество.

Подобно любимому герою античности, Александру Македонскому, рожденному полководцем, Марк Бонг-младший был рожден летчиком. Педагоги прочили ему блестящую карьеру, мандат в Сенате или как минимум место в военном Совете недавно избранного президента, Кориолана Сноу - он же не видел себя нигде, кроме как в кресле первого пилота «скайспукса», того самого не единожды проклятого дедом планелета-призрака, который так и не покорился его отцу. Науки, особенно прикладные и технические, давались ему легко; практические упражнения сначала на симуляторах, а после и на реальных планелетах, не представляли для прирожденного испытателя никакой сложности. Втайне завидуя его абсолютной памяти, однокашники и соседи по кампусу забавлялись тем, что будили его среди ночи и задавали каверзные вопросы. Сонно, не открывая глаз, с одинаковым успехом он мог пересказать хоть три закона роботехники, хоть принципы пилотирования самолетов древности – во всех подробностях, с указанием числа оборотов ротора или скорости при разбеге, необходимой для отрыва самолета от взлетной полосы. Его мало интересовало то, что не касалось заветной мечты, будь то политика, светская жизнь или мегапопулярная в Капитолии забава, Голодные Игры – все это проходило мимо, пока он часами торчал в спортзале, на учебном аэродроме или в технической библиотеке. Отвергнутые девушки распускали грязные сплетни, обвиняя его в латентном гомосексуализме; отвергнутые юноши, в свою очередь, сквозь зубы называли его фригидным импотентом. Он не обращал внимания на их клевету – зато с непостижимой точностью запоминал на слух сложнейшие расчеты по аэродинамике и с закрытыми глазами строил кривую Маха.

---
Кроме обязательных технических и стратегических предметов в Академии читались и курсы лекций на выбор. Марк мечтал узнать как можно больше о Бонгах, о братьях Райт, о Циолковском и Амелии Эрхарт, о «боингах» и «стелсах». Обязательные предметы не давали ответов на мучившие его вопросы, и в качестве дополнительного факультатива он выбрал историю Панема, наивно решив, что уж этот курс расскажет ему все. Историю, как и многие другие гуманитарные науки - социологию, психологию, философию, - преподавал профессор Боггс. Чуткий и внимательный к своим ученикам, профессор сразу приметил талантливого, молчаливого и стеснительного студента. Он первым разглядел в Марке не только будущего блестящего летчика-испытателя, но и будущего тактика и психолога, и с той поры старался уделять юноше больше внимания. Со временем его лекции стали единственными, которые Марк не пропускал никогда, ни под каким предлогом - остроумный обаятельный профессор, как никто другой, умел удержать внимание огромного числа студентов, читая даже самую заурядную тему. Что уж говорить о жарких дебатах, которые разгорались в аудитории, когда речь заходила о проблемах офицерской этики, моделях экономического развития канувшей в небытие Северной Америки или политическом строе Панема – именно там Марк Корнелий Бонг-младший научился не только различать далекие для него понятия конституционной монархии или кризиса перепроизводства, но и озвучивать и отстаивать свою точку зрения.

Именно благодаря профессору Боггсу у Марка появился, наконец, круг общения. Дети профессора, «безумные двойняшки», Кит и Кейт, учились с ним на параллельных курсах - Кит спал и видел себя разведчиком, а Кейт бредила авиаконструированием и техническим оснащением. Однажды, обедая у профессора, обычно робкий с девушками Марк набрался смелости и заговорил с его дочерью о «скайспуксах» - и порывистая и эмоциональная Кейт Боггс завалила ошалевшего от ее напора слушателя бурными негодованиями о том, какие, все-таки, безмозглые бездари обсчитывали спуксовскую систему полного исчезновения с радаров! Это ж надо быть настолько недалекими, чтобы тупо содрать «мозги» у безнадежно устаревших дедовских «стелсов» и даже не попытаться усовершенствовать их! А вот если бы они сделали так… или вот этак… Марк слушал ее рассуждения, затаив дыхание, не перебивая и не пытаясь встревать или спорить, и с удивленным восторгом всматривался в прозрачно-серые, горящие решимостью глаза – как в детстве всматривался в желанное высокое небо в барашках облаков. Его выручил Кит: иронично, на грани колкого поучения и тонкого стеба – совершенно в духе отца-профессора, - он посоветовал сестре прикусить язычок и обсудить с гостем куда более приличные слабому полу вещи, нежели неудачная электронная начинка сверхсекретных капитолийских планелетов. Запнувшись на полуслове, Кейт возмущенно вспыхнула, зашвырнула в брата подушкой, и все трое дружно расхохотались.

С того дня Марк и двойняшки были неразлучны. Видя благосклонность детей, прежде лояльный к Марку профессор Боггс принял юношу как родного сына, и особняк Боггсов стал для Марка вторым домом, полным внимания и любви – той самой отеческой любви, которой недодал ему в детстве излишне строгий дед. Здесь Марк мог высказывать любые мысли и задавать любые вопросы. Мог читать любые книги – библиотека профессора оказалась едва ли не большей, нежели библиотека Бонгов, но в отличие от дедовской в ней можно было отыскать невообразимое количество как беллетристики, так и литературы по искусству, естествознанию, экономике, науке и истории. Здесь он впервые понял разницу между той историей, которую профессор Боггс читал студентам Академии, и той, которая хранилась в гениальной профессорской голове - здесь же впервые задумался о мире, в котором живет. Об уничтоженном за бунт и свободомыслие больше полувека назад Тринадцатом дистрикте. Об официально подписанном тогдашним президентом Панема договоре уцелевших провинций с Капитолием – пожертвовать малым, чтобы спасти большее. И о сотнях детей, чьи смерти по этому договору, с покорного молчаливого согласия оставшихся двенадцати дистриктов, все эти пятьдесят с лишним лет были любимой забавой и развлечением таких же знатных капитолийцев, как он.

Профессор Боггс научил своего любимого студента думать и размышлять - и вместе с тем открыл ему глаза и заставил посмотреть вокруг. Внезапно Голодные Игры перестали быть для Марка просто названием популярного телешоу – и так же внезапно привычный для него мир рухнул. Внезапно две недели обязательных к просмотру трансляций в середине лета стали сущим адом, в сравнении с которым два года кадетской школы показались рождественскими каникулами. Внезапно и прежде не слишком общительного, Марка стало откровенно коробить от одного только вида однокашников, наперебой смакующих те или иные подробности гибели на Играх того или иного трибута. А на последнем курсе, как раз перед осенним выпуском и двадцатилетием, его ожидал настоящий удар: пекущийся о будущем лучшего выпускника, куратор выхлопотал для него в качестве первого места службы не абы что, а аж «труповозку» - так в Академии звали за глаза элитную летную команду, которая занималась зачисткой Арены во время Игр. Теплое и непыльное местечко, вылеты всего пару-тройку недель в году, без всякого риска, но зато с возможностью карьерного роста, если понравишься президенту Сноу – чем плохая работа?

Большего кошмара нельзя было даже представить. Он не имел права отказаться от распределения – армейский устав подразумевал за подобное своеволие самое суровое наказание. Но в нем взыграла дедовская гордость: сделать из него, Марка Корнелия Бонга-младшего, потомственного летчика в шестом поколении – стервятника и мусорщика?

- К черту. Лучше трибунал, - выдохнул он в перекошенное лицо ошалевшего куратора.

Но трибунала не случилось. От служебного разбирательства и неминуемого расстрела его спас дед. И первый его учитель, адмирал Гай Юлий Грант.
И, как оказалось много позднее, профессор Бенджамин Боггс.
 

 

[Bhanu]

--- Джон, человек из Капитолия ---
Часть третья

---
Адмирал Грант и порекомендовал его туда, куда Марк Бонг мечтал попасть едва ли не с рождения. Особое испытательное подразделение ВВС Капитолия, то самое, где служил – и погиб – его отец. Даже для единственного внука самого Бонга-старшего это было все равно, что достать звезду с неба: многие из его новых сослуживцев добивались этого места годами. Закончив Академию с отличием, двадцатилетний старший лейтенант оказался самым юным в команде маститых асов-испытателей, но те с первых же дней службы приняли неопытного новичка тепло и радушно - многие из них еще помнили его отца и поклонялись его деду. Марк всеми силами старался не посрамить честь семьи. Многолетняя дрессура и муштра, равно как и семейные гены делали свое дело: техника, даже самая сложная, пела в его руках, а исполнительность и внимательность лейтенанта Бонга скоро стали притчей во языцех. На какое-то время, окунувшись в водоворот новых служебных обязанностей, он и думать забыл о прежних своих страхах и неприятиях. Голодные Игры снова были где-то далеко, в другом мире, пока в этом, мире железных птиц и железных мужчин, он день за днем становился одним из них. Двойняшки Боггсы - они оба были где-то рядом: по окончании Академии одному ему известным способом Кит Боггс попал-таки в спецподразделение военной разведки и теперь неделями, а то и месяцами пропадал невесть где, пока Кейт Боггс проектировала новую извилинку электронных мозгов очередного прототипа в одном из ведущих отделов центрального авиаконструкторского бюро Капитолия.

По примеру сослуживцев Марк взял себе «служебный» ник – для переговоров на открытых частотах капитолийские летчики часто использовали не цифровые коды или комбинации личного номера, а несложные вымышленные имена и фамилии. Бывшие сокурсники Марка, отпрыски знатных капитолийских семей, в глаза не видевшие ни штурвала, ни планелета, ни армии как таковой, тем не менее, нарекались громкими и помпезными именами древних полководцев. Вчерашний выпуск кишел Цезарями, Грантами, Линкольнами, Вашингтонами, Леонидами и Ганнибалами. Равнодушный к чужой славе, он назвался по-простому, в честь любимого книжного героя Кейт, Джона Картера, «человека с Земли», - и оказался первым Джоном за всю историю Академии. Его обязательный жетон почетно хранил личный номер отца и гравировку с гордым именем деда, но сослуживцы звали вчерашнего Марка Бонга не иначе как новым ником – Джон, «человек из Капитолия».

Кит Боггс стал его первым и единственным настоящим другом, Кейт – его первой и единственной любовью. В них обоих было то, чего так не хватало ему – безрассудство. Еще с детских лет Марк отличался рассудительностью. Он не был трусом, но всегда тщательно взвешивал и обдумывал каждый свой шаг – как год за годом учил его Марк-старший. Всякое явление имеет суть, и для одних эта суть причина, а для других - следствие, всегда говорил ему дед. Для одних она милость, для других наказание. Всему свое время, нужно только суметь дождаться.

И он дождался. Безрассудная Кейт Боггс оказалась его причиной и его следствием, его милостью и наказанием, даром, ниспосланным ему небесами. Она умела быть дурашливой и забавной, шумной и грозной, серьезной и нежной - главное, что она была рядом. Всегда. Добровольное одиночество закончилось, он нашел свою половину. Ту, которая понимала и принимала его, с его чрезмерной гордостью, нелегким характером и поистине фанатичной одержимостью небом – единственным, что он любил больше нее. Он разрывался между своими любимыми: в небе, выполняя обязательные фигуры очередного испытательного полета, он тосковал по земле - но стоило ему сутки не видеть аэродрома, как его начинала грызть глухая тоска по небу. Падая от усталости, он засыпал на коленях у Кейт и спросонья винился и корил себя за свою несносность - но стоило ему проснуться, и уже, полный сил, он говорил только о планелетах: новинках автоматики, пробах нового вида топлива, вчерашних происшествиях в команде и так далее, и тому подобное.

По этой же причине они до сих пор не были женаты: сначала им мешала Академия с ее пусть не слишком строгими, но все же правилами. Затем обязательные два года стажировки на испытательных авиабазах, разбросанных по всему Панему за пределами дистриктов – ни одна из них не была приспособлена для проживания семейных пар. Еще вчера взбалмошная и бескомпромиссная, Кейт послушно терпела и ждала, и даже не ревновала; только шутливо ворчала, что авиация – непростая соперница, и что однажды ему придется выбрать одну из них. Он знал, что выбирать придется – не подозревал лишь, каким окажется этот выбор.

---
Ему как раз исполнилось двадцать два, и он дождался, наконец, капитанского звания и перевода обратно в Капитолий, когда в столице разразился невообразимый скандал. Вторые Юбилейные Игры едва не оказались под угрозой срыва: совершенно неожиданно попавший в финал самодовольный мальчишка из глухого Двенадцатого дистрикта каким-то образом обнаружил вокруг Арены силовое поле и использовал это поле как оружие, прикончив свою соперницу и став победителем. Казалось бы, ничего страшного, однако укреплявший свои позиции на посту президента Кориолан Сноу внезапно усмотрел в этой юношеской выходке вызов и угрозу безопасности всего Панема. Поговаривали, что с парнем поступили довольно жестко, наказав за его якобы крамольный проступок всю семью. Подробностей Марк не знал - однако, наслушавшись от старших коллег о методах устрашения, принятых в спецслужбах Капитолия, отчетливо представлял, что могло означать такое «наказание».

- Но это же дико - наказывать за смекалку! - возмущался профессор Боггс, когда Марк зашел навестить его.
- Пощады не будет, парень сам нарвался, - пожимал плечами дед, сочувственно глядя на экран.

Безрассудство – единственное, чего следовало опасаться в Капитолии. Марк понял это слишком поздно. Когда вступившегося за юного победителя профессора Боггса и его коллег обвинили в пособничестве мифическим оппозиционным силам и объявили «врагами народа и государства», он не поверил своим ушам. Обвинительный приговор был сфабрикован, от первого и до последнего слова – мягкий, интеллигентный и тактичный профессор никогда не был заговорщиком! Дознание, следствие, суд – все это было жутким фарсом, маскарадом, фикцией… но когда Марка вызвали на первое слушание по делу, он решил, что вовсе сошел с ума. Оказалось, что он сам, капитан ВВС Марк Корнелий Бонг-младший, лучший и любимый ученик профессора, внезапно оказался главным и едва ли не единственным обвинителем: якобы с его слов и были записаны показания о распространении в стенах Академии авиации запрещенной Капитолием литературы, ставшие основным поводом для задержания и следствия! Кейт удалили из зала на первых же минутах заседания: она бранилась, кричала и плакала, и грозила присутствующим, Марку в том числе, всеми напастями, а в конце своего пламенного и опасного монолога обозвала судью продажной сволочью и зашвырнула в него оказавшейся под рукой папкой. Кит Боггс тоже был там и держался лучше сестры: бледный и неподвижный, в парадном мундире капитана военной разведки, он сидел среди зрителей и, стиснув зубы, молча смотрел, как ровняли с землей доброе имя его отца.

Будь у Марка хоть капля безрассудства «безумных двойняшек» Боггсов, он поступил бы, как Кейт, и разнес зал заседаний вдребезги - однако дедовская рассудительность взяла верх. В какое-то мгновение он даже нашел оправдание сдержанности друга – как, опорочить офицерский мундир сопротивлением официальным властям? – но уже в следующую минуту, краем сознания услышав спешно вынесенный вердикт, понял, что ошибся. Слишком поздно он увидел главную игру, слишком поздно разглядел главного манипулятора: прикрываясь нелепыми обвинениями и громкими именами известных всей стране капитолийцев - таких, как Бонги, - Кориолан Сноу методично и без сожаления наказывал или убирал неугодных. Победителей Голодных Игр, ученых, политиков. Слишком смелых, слишком умных, слишком самодостаточных – всех тех, кто составлял или мог бы составить настоящую элиту Панема.

Внезапная слава «оплота государственности и власти» - а попросту доносчика – стала лишь началом кошмара. Вчерашние приятели и коллеги теперь смотрели на него с опаской, прекращая с его появлением всякие, даже самые безобидные разговоры. Он чувствовал себя изгоем, измазанным в дерьме по самые уши – и, как ни старался, не мог избавиться от ощущения неотвратимо грядущей беды. Беда действительно грянула - в один из дней исчезла Кейт: после того, как вымышленная вина профессора была доказана, дом Боггсов арестовали и опечатали, и она перестала появляться на службе. Поначалу Марк решил, что она избегает его. Он и сам не мог показаться ей на глаза, не выяснив прежде, каким образом его имя оказалось в числе обвинителей – и это терзало его сильнее всего. Масла в огонь подлил Бонг-старший, потребовав, чтобы внук, офицер военной авиации, впредь не смел наводить справок о дочери «врага народа», если не хочет оказаться на его месте – ради своего же благополучия. Он мог бы возразить деду – но не посмел перечить старшему по званию.

Тогда-то, время от времени, он и начал всерьез чувствовать тянущую боль в груди – то тупую, то нарастающую, отдающую то в спину, то в левую руку. Опасаясь обращаться к врачам, он поднял старые медицинские энциклопедии. Все симптомы указывали на угрозу инфаркта, а, значит, на угрозу лишиться единственного, что составляло смысл всей его жизни – неба… так он думал тогда. Думал до тех пор, пока не встретил, наконец, в Академии Кейт… нет, не Кейт – лишь отдаленно похожую на нее безгласую прислугу в стандартной белой униформе. Она прошла мимо, даже не подняв глаз, пока он, ошалев и потеряв дар речи, стоял истуканом посреди коридора и пытался заново научиться дышать.

Ее оставили здесь нарочно – в напоминание ему и назидание другим. Он не мог сделать выбора – они выбрали вместо него.
- Кейт… - осипшим голосом позвал он ей в спину. Не было больше Кейт – у девушки без голоса больше не было имени.

---
Следующие четыре года жизни слились для него в один кромешный ад. Сначала отдалился Кит – перевелся куда-то в провинцию, лишь бы убраться подальше, и бывал в Капитолии только наездами. Потом погибла Кейт. Он так и не узнал точной даты - ему рассказали не сразу, а лишь спустя много дней, да и то полушепотом, под большим секретом. Пока он пытался придумать, как помочь ей и при этом не навлечь беду на седую голову деда, новенькую темноволосую безгласую обнаружили однажды утром со вскрытыми по всему телу венами. Обнаружили слишком поздно - к счастью для нее.

Когда Бонгу-старшему поставили диагноз – неоперабельная опухоль головного мозга, внук поднял на уши весь медицинский свет Капитолия. Никто не мог помочь ему – или не хотел: слава доносчика и предателя все еще шла впереди него. Днями он по-прежнему испытывал новые планелеты; ночами сидел у постели стремительно угасающего деда, держал его за руку и, давясь скупыми мужскими слезами, проклинал собственную ничтожность. Он и сам угасал вслед за дедом: сломалась безупречная осанка, поблекла и заледенела пронзительная когда-то синева глаз, запали и еще больше заострились скулы, а на висках появились первые седые пряди. Его не радовало даже последнее собственное достижение - прошедшее с блеском испытание усовершенствованного прототипа того самого проклятого «скайспукса». Он доказал себе и всему миру, что достоин называться сыном своего отца – но это больше не приносило ему радости.

В один из дней семейный юрист пригласил его в рабочий дедовский кабинет. Тактично подбирая слова, он завел разговор о том, что Бонгу-старшему неплохо было бы составить завещание. Состояние Бонгов было внушительным, если не сказать - огромным, и в случае отсутствия завещания оно автоматически переходило в собственность Капитолия без права подачи апелляции. Поскольку старик категорически отказывался признавать свою скорую смерть, он рисковал поставить под удар его, любимого и единственного внука, финансовое благополучие.

Марк смотрел на адвоката выцветшими ледяными глазами, не понимая, о чем вообще шла речь. Какое благополучие? Для чего оно ему?

- Я поговорю с ним, - только и сказал он, лишь бы отделаться от назойливого гостя.

Он действительно собирался поговорить, пока не вошел в спальню. Он увидел ее сразу - Смерть, замершую у изголовья пышной дедовской кровати, - и сразу все понял. Видимая ему одному, высокая бледная тень милосердно кивнула на хрупкое тело, бывшее когда-то грозой и хозяином этого дома.
Ему нужно было услышать только одно.

- Я предал своих близких, дед, - рухнув на колени, он вцепился в иссушенные болезнью стариковские пальцы, - а теперь собираюсь предать родину…
- Главное не предать себя, - беззвучно выдохнул Бонг-старший единственное свое напутствие и так же беззвучно испустил дух.

Дед был последним, что еще держало его в Капитолии – когда он умер, Марк решился.
 

 

[Bhanu]

--- Джон, человек из Капитолия ---
Эпилог

---
Он очнулся от противного незнакомого пиканья. С трудом повернул голову – рядом надрывался кардиограф, рисуя на экране скачущую кривую его сердцебиения. Госпиталь. Он жив. Неужели все получилось...?

Дверь палаты бесшумно приоткрылась, пропуская внутрь женщину в серой униформе. Блеклые, зализанные на прямой пробор волосы, тонкое бесцветное лицо - такое же серое, как и стены вокруг, - серая папка в серых руках.
Женщина закрыла за собой дверь и подошла к изножью его койки.

- Мне сообщили, что вы пришли в себя. Меня зовут Альма Койн… офицер Койн. Я веду ваше дело и хотела бы задать вам несколько вопросов. Для подробного дознания вы слишком слабы, и врачи запретили вам разговаривать, поэтому я буду спрашивать, а вы отвечайте глазами – моргните один раз, если ответ утвердительный, и два раза, если нет. Вы ведь меня понимаете?

Он медленно моргнул один раз.

- Отлично. Для начала выясним ваше имя.

Офицерша открыла папку и достала из нее фотографию. Сердце в его груди дернулось, и кардиограф тотчас заверещал и изобразил крутое «пике».

- Вижу, что вы узнаете снимок. «Любимому Джону от Кейт - в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас», - перевернув фото, сухо процитировала она надпись на обратной стороне. Подняла внимательный взгляд. – Если мне не изменяет память, это брачная клятва. Женщина на фото – ваша жена?

Он хранил этот снимок как зеницу ока – все четыре года, в нагрудном кармане лётного комбинезона. У сердца, чтобы та, что была на нем, оставалась рядом… вчера, сегодня, всегда. Темная, падающая на высокий лоб челка, прозрачно-серые смеющиеся глаза. Выпускной офицерский мундир с прикрепленной над левым карманом именной планкой «лейтенант Кейт Боггс»… она сделала эту фотографию к его возвращению, за две недели до того, как лишилась права называться своим именем. Первая и единственная, так и не ставшая его женой. Женщина, которую он не уберег.
Как кстати ему запретили говорить…

Он думал мгновение, потом медленно закрыл и открыл глаза.

- Значит, ваше имя – Джон Боггс? – сухо уточнила офицерша.

Джон Боггс. Так теперь его зовут? Хорошее имя, ничуть не хуже прежнего... придется постараться, чтобы стать достойным его.

Он снова медленно утвердительно моргнул: «Да».

- Кем бы вы ни были в Капитолии, офицер Джон Боггс, здесь вы теряете все звания и привилегии и будете переведены в ранг рядового солдата – вы это понимаете?
«Да».
- И вы готовы к этому?

Когда умер дед, он потерял состояние и семью, когда отдалился друг - лишился опоры, когда погибла любимая - утратил реальный смысл существования. Узнав об уцелевшем Тринадцатом дистрикте, он решился на безумную авантюру; решившись, предвидел для себя наихудший исход. Оказавшись здесь, он был готов ко всему: к дознанию, трибуналу, к расстрелу без суда и следствия… а вместо этого его, капитолийского офицера, оставили в живых – что в сравнении с этим какие-то звания и регалии? Он смог заслужить их однажды – сможет и еще раз.

- Вы готовы к этому?
«Да».
- Кстати, ваш напарник погиб. Вы знали об этом?

Конечно, он знал. Он сам позвал его с собой - и сам же убил его, единственного своего друга, когда спустя четыре долгих года узнал, наконец, правду. С замирающим, рвущимся на куски сердцем выслушал его жалкие оправдания – хваленая честь мундира, загубленная карьера, долг… человек подневольный, офицер, приказали - исполнил, иначе расстрел. Он даже позволил ему выхватить пистолет и почти в упор спустить курок… каким-то чудом Кит поскользнулся, и выстрел пришелся не в голову, а куда-то в ногу. А потом он хладнокровно припечатал бывшего уже друга затылком к выходной дверце отсека управления. И нацепил ему на шею свой жетон – не ради него, ради памяти Кейт. Кит Боггс, военный разведчик и жалкий трус, донесший по приказу властей на отца и этим погубивший сестру, потерялся где-то на просторах Панема - в подземном морге Тринадцатого с жетоном на шее и дыркой в голове лежал сейчас капитан капитолийской авиации Марк Корнелий Бонг.

- Вы знали об этом?
«Нет».
- Планелет, на котором вы прибыли – тот самый «призрак», «скайспукс»?

Он все-таки оседлал его - оседлал и заставил покориться. После того, как Кейт внесла существенные поправки в системы навигации и расхода топлива и доработала технологию снижения заметности, превратив ее в технологию полного исчезновения - иначе он никогда бы не смог выбраться живым из оборонного кольца столицы, долететь сюда без дозаправки и обойти неслабую, как оказалось, систему ПВО якобы несуществующего дистрикта…

- Сэр, вы не ответили на мой вопрос. Это «скайспукс»?
«Да».
- Вам известен принцип его пилотирования?
«Да».
- А подробности технического оснащения?

Разумеется, они были ему известны – отчасти благодаря покойному Киту. Сам того не подозревая, его лучший когда-то друг однажды за пинтой пива распустил язык и высказал крамольную мысль: хочешь быть достойным своего противника – стань равным ему. Сила уважает не только силу – еще чужие знания и чужие секреты. Когда он впервые задумался о самоубийстве, Кит пошутил о побеге из Капитолия. Когда же он обдумывал способ побега, выбор стал очевиден: успешно испытанный им же прототип сверхсекретного планелета нового поколения выглядел достойным дополнением будущей присяге на верность новому правительству. А заодно и возможной гарантией его собственной безопасности.

- Сэр? Оснащение?
«Да».

- В таком случае… - Альма Койн запнулась, захлопнула папку и продолжила: - Боюсь вас огорчить, солдат Боггс, но, поскольку вы перенесли обширный инфаркт, вы больше не сможете пилотировать планелеты… сочувствую, - в голосе не было и намека на сочувствие. - Однако у меня есть для вас другое предложение. Готовы ли вы оказать мне содействие и присоединиться к курируемой мной программе перевооружения Тринадцатого дистрикта? Поверьте, я этого не забуду.

Он поймал холодный и проницательный взгляд офицерши. Нет, он ошибся: она была не серой - она была стальной. Стальные глаза, стальные нервы, стальная выдержка… такой не скажешь «нет». Что, дамочка, собралась надрать задницу Капитолию и самому Кориолану Сноу? Он знал, что означало ее предложение: испокон веков перевооружение подразумевало войну, а война, в свою очередь - крах старого мира. Мир Марка Бонга - мир высоких понятий и высокого неба, мир чести и верности, мир железных птиц и железных мужчин - умер вместе с ним. Он не питал иллюзий и понимал: рано или поздно его обман откроется, и к тому моменту он должен успеть стать полезным. Очень полезным – для Тринадцатого дистрикта в целом и для Альмы Койн в частности.

В изломе губ мелькнула едва заметная бонговская полуулыбка - такая же ледяная, как и его когда-то синие глаза.
Всему свое время, главное – суметь дождаться.

Он дождется. Однажды эта женщина станет новым президентом Панема, и тогда он сможет поквитаться с Капитолием за все.

- Да, офицер Койн, - собравшись с силами, выдохнул Джон Боггс. – Я готов.

 

 

[KrokoBill]

Сообщение от InnishFri

А тем временем...

Крокодильчик, похоже, все-таки догнала его величество...

Да! Дададададаа!! *Крокодильчик довольна, как выкупавшийся слон*
А ведь я дорисовала *гордицца*
И вправду хорош вышел!!!!!
Лесса, я, когда носом в мольберт сижу, можно третью мировую начать - не услышу. Спросите месье Моне, он такой же

Спасибо за вечер-ночь!!!!

[Машутунечка]

Похоже, все ещё спят. Ну, что ж, я тогда пока позагораю на песчаном пляже, в одиночестве.

Не хочется нарушать тишину замечательного утра!
Буйный и головокружительный выдался вечер и ночь, думается мне, была не менее прекрасной...


Была немало удивлена наградой от Геральдической Палаты. Спасибо, золотки мои! Я, конечно, и без всяких наград Королю буду верна до смерти... ( ой, что же я сказала Это, видимо, одиночество навевает на такие мысли), но мне очень приятно!

А знаете кто мне попался в партнёры по танцам? Лена, Бхану, прошу меня простить, но это был сэр Гай. Несмотря на то, что диагноз мой другой, танец с сим господином был потрясающим!

Вобщем, спасибо огромное всем организаторам такого чудесного отдыха! Подняли настроение на весь день! И не только на день

[Лесса]

Доброе утро, дорогие!

О, Машутунечка уже проснулась! Молодец!

Мы с Гришей тоже уже хлопочем, хлопочем!

Сегодня был чудесный рассвет



Всех ждут завтраки




И СЕГОДНЯ ПРОДОЛЖЕНИЕ ПРАЗДНИКА!!!!!!!!!!

[Entwife]

ИТАК, ПРАЗДНИК НАШ ПРОДОЛЖАЕТСЯ!!!!!

Сегодня целый день будет происходить торжественная раздача призов от нас - участников викторины - всем, кто приложил столько старания для того, чтобы сделать прошедшие два месяца незабываемыми!

Итак, первый подарок вручается Onyx!


[ame="https://www.youtube.com/watch?v=2sexHEMYXBU"]Summertime Sadness - Strike Back[/ame]

[Bhanu]

Сообщение от Entwife

ИТАК, ПРАЗДНИК НАШ ПРОДОЛЖАЕТСЯ!!!!!
Итак, первый подарок вручается Onyx!


Summertime Sadness - Strike Back

АААА!!! Какой шикарный ролик!!!

[Лесса]

Хозяюшкааааа! Вях, какой клип!!! Я окончательно проснулась от него и подушки посыпались у меня из рук на морду Грише, потому что когда я растянула изображение на весь экран, на экране появились кадры сна Портера!!!
И песня классная! Ее Лана дель Рей исполняет или меня слух подводит?
И спасибо за такой финал клипа! Портер рванул на Кайманы!

[Serena]

Всем бодрого утра!! Распылю в воздухе ароматы, да и по делам (напевая "Гуантанамера" , ну или если что не так пойдет Hasta siempre)
----------------------------------------------------------------



Одной из самых новых и модных тенденций в современном парфюмерном искусстве стали гурманские парфюмы. Появились ароматы, основанные на аппетитных «съедобных» запахах, сравнительно недавно, однако стремительно приобрели популярность, что позволило их выделить в особую парфюмерную категорию – ароматическое гурманное семейство. Эти ароматы призваны дарить чувство расслабления, релаксации, удовлетворения и наслаждения.
Одним из самых ярких образцов парфюмерного бренда, специализирующегося на гурманных запахах, является итальянская компания Cioccolato Mon Amour. Этот парфюмерный бренд достаточно молод, но его ароматы стали популярны и заняли свое место в ряду элитных парфюмерных коллекций.
Название бренда говорит само за себя - «Шоколад – моя любовь», наверное, мало найдется женщин, которые могут отказать себе в этом лакомстве. Подчеркивая свою любовь и верность этому продукту, парфюмеры Cioccolato Mon Amour выпустили два аромата, и оба – посвящены теме шоколада.




Дебютным для этого бренда стал аромат Cioccolato Mon Amour Bianco classico (Белый классический), обыгрывающий тему нежного и воздушного белого шоколада. Этот легкий, игривый и соблазнительный аромат предназначен для юных и обворожительных прелестниц, одновременно обладающих детской непосредственностью маленькой кокетки и интуитивной уверенностью взрослой женщины. Очаровательный и вкусный, этот аромат основан на композиции из волшебных для каждой сладкоежки запахов ванили, фундука, какао, карамели, в сочетании с ягодами и орхидеей. Ощутив его, вы словно почувствуете легкий вкус тающего белого шоколада.

Свое постоянство парфюмеры Cioccolato Mon Amour подтвердили, выпустив второй аромат Cioccolato Mon Amour Fondente extra (Фонденте Экстра). Этот аромат посвящен классическому темному шоколаду. Сколько легенд и мифов связано с этим магическим продуктом. Производимый из бобов какао, у индейцев Центральной и Южной Америки шоколад использовался в магических обрядах, появившийся в Европе в начале Нового времени, шоколад был осужден католической церковью, как колдовской напиток. Ведь первоначально черный шоколад подавался в дорогих заведениях Лондона и Парижа как роскошный и экзотический напиток, достаточно вспомнить прелестную шоколадницу Анжелику. А разве может кто – нибудь устоять перед умелыми чарами Жюльетт Бинош, сыгравшей шоколадницу в картине Лассе Халльстрёма «Шоколад».
И все великолепие классического черного шоколада, одновременно возбуждающего и манящего, сладострастного и чарующего, с горьковатым послевкусием, заключено в композиции Cioccolato Mon Amour Fondente extra. Составленный из нот горького шоколада, густого меда, мандарина, апельсина, сочного абрикоса, пачули и сладострастной ванили, этот густой и бархатный аромат предназначен для страстных дам, - умелых искусительниц, дерзких и эксцентричных.

[Entwife]

Спасибо! Да, Lana Del Rey. Выбор музыки даже для меня был немного неожиданным, но так точно совпало - и эти звучащие провода, и этот ритм автоматной очереди "s-s-summertime", и отсчёт 1-2-3-4... Само звучание голоса - то металл, то молитва... И всё остальное.

*ых, только при окончательной записи ролика немного снижается качество, как мне кажется. Надо посмотреть внимательно варианты и попробовать перезаписать.*

[Лесса]

Serena, в почту я заглядываю едва успев продрать глаза! Я уже все видела, только не читала еще, столько дел, столько дел! Захлопоталась я, "пироги, угар" (с)

Еще новоприбывшей свунокомплект ищу, не знаю, в какой цветовой гамме, буду на свой страх и риск выбирать!

---------- Сообщение добавлено в 09:39 ---------- Предыдущее сообщение было в 09:34 ----------

Девочки, а кто-нибудь напомнит, какие фото теперь надо под спойлер убирать, в смысле размер!

[Hellga]

Сообщение от Onyx

А в Нью-Йорке на этом мероприятии будет Ричард. Готовим цепи и подушки.

Честно отчитываюсь что делаю все от меня зависящее, чтобы туда попасть. Может и повезет.