В названии главы у КистяМура и КК, на мой взгляд, содержится ложная отсылка: здесь выражение «по грибы» и «за грибами» - не взаимозаменямы. Так что скорее уж — «Напрямик за грибами», как у Немировой, или, еще ближе к оригиналу, - «Кратчайший путь к грибам». У ГГ - «Самая короткая дорога к грибам».
Очень короткая глава (истинно
a shortcut 
к следующей). А еще — очень осенняя и очень насыщенная мелкими черточками, характеризующими всех действующих хоббитов.
Фродо - думающий за завтраком
; сформулировавший для себя степень опасности и принявший ответственность на себя, не чувствуя себя вправе делить ее с кем-то еще, но готовый всё же сделать исключение для Сэма; тридцать лет боявшийся Мэггота и его собачек и до сих пор чувствующий себя неловко за проделки юных лет.
Сэм — не только чуткий, но и неожиданно тонко и четко выражающий непростые мысли; и, конечно, верный — верный без тени сомнения и колебания.
Пиппин — по-детски жизнерадостно и с песней скачущий по зеленой траве; дразнящий Фродо завтраком и легко принимающий его легкую нелюбезность; ориентирующийся на местности; не впадающий в «я предупреждал», а справедливо фиксирующий факты; внятно и адекватно принимающий на себя роль взрослого, когда во Фродо трепыхается внутренний ребенок.
Мерри — основательный и заботливый, надежный и вдумчивый.
Мэггот — уверенный в себе и крепко стоящий на ногах (и на земле), по-своему бесстрашный и рассудительный, ненавязчивый и готовый помочь и даже защитить.
Миссис Мэггот — доверяющая мужу, но при этом беспокоящаяся за него; умелая хозяйка; между делом успевшая подумать о том, как порадовать и поддержать гостя.
Удивительно, как быстро
the Black Riders began to seem like phantoms of the woods now left far behind («...Черные Всадники начали казаться чем-то вроде лесных видений, теперь оставшихся далеко позади»). Хоббиты всё же поразительно упруги... и не хотят верить в плохое и страшное.
Забавно (и опять же типично — точнее, даже «архетипично»), что жители разных частей Шира считают странными тех, кто живет в других частях.
Все-таки Фродо очень обаятелен, когда прямодушен: с одной стороны, то, как он сердечно и просто «мирится» с Мэгготом, явно дань эпосу, с другой — в сцене не чувствуется искусственности и условности.
А еще у этой главы одно из самых уютных и теплых окончаний.