[Vasya Gondorsky]

Originally posted by Kagero
Василий, я наконец поняла, в чем дело. Дело в том, что Вы путаете благородство в старинном смысле этого слова - то есть, в буквальном: благородный значит "хорошего рода" или просто "родовитый", gentleman от слова gens, - род, ветвь - и благородство в современном понимании этого слова, которому больше подошло бы "великодушие" и "учтивость". Берен благороден (в старинном смысле), великодушен, но учтив только по обстоятельствам. Английский рыцарь назвал бы его джентльменом, современный англичанин - нет, ибо для современного англичанина джентльмен - это прежде всего человек "благородного поведения", и лишь потом - благородных поступков и намерений.

Отнюдь, меня мало интересует блистательность родословной персонажа, хотя, похоже, сам Профессор не чужд был придавать чересчур большой вес вопросам наследственности. <img src="images/smilies/wink.gif" border="0" alt=""> Как раз таки я под благородством понимаю смысл номер два, и, в том числе, selfless. Оно же рыцарственность (смысл тоже не буквален, дело не в принадлежности к феодальному сословию). Это не только готовность к самопожертвованию, но и признаки духовности, черты Персиваля, если хотите. По-моему, уж если и можно с чем-то сравнивать толкиеновский мир - так это с артуровскими легендами. И меня, кстати, глубоко корежит от обытовления и осовременивания этих легенд, с адюльтерами Ланселота и Гвиневеры. Ни на что не намекаю, Вы в этом смысле, и за это Вам огромное спасибо, деликатны с первоисточником. Но есть и другие планы, об этом ниже.

Вы совершенно справедливо заметили, что Толкиен не поставил бы своего героя в описанную мной ситуацию, то есть в ситуацию выбора из двух кошмарных зол. Эпос не выдерживает такого этического напряжения. Выбор между злом и злом - это уже трагедия, опять-таки другой жанр.

Философский боевик с элементами трагедии? Эпос выдерживает все, что угодно, просто в нем трагический элемент разрешается очень просто - герой бросается на меч. А в трагедии нам сначала четыре акта рассказывают о страданиях героя, и только в самом конце он бросается на меч (тем или иным способом). Ваш роман - не трагедия, это уж точно. На мой взгляд, это излишний эклектизм, ведь не нужно же вставлять в него музыкальные номера и комические скетчи. Написал и с удивлением понял, что и то и другое в нем в некоторой степени присутствует. <img src="images/smilies/smile.gif" border="0" alt="">

Попытка показать "толкиеновсого" Берена обречена на провал уже тем, что Толкиеновский Берен полнстью показан Толкиеном: о Берене как эпическом персонаже Профессор сказал все. Любой, кто попытается писать о Берене как о человеке, должен будет отвергнуться образа эпического персонажа.

Согласен. Но ведь описать человека тоже можно по-разному. Можно так, что читатель будет угадывать в нем "эпичность", а можно так, что вторичной веры не возникнет. Конечно, это зависит и от читателя тоже. Вот характер Финрода у меня не вызвал ни капли сомнения.

Далее, Вы пишете: "Я правильно понял, что по-Вашему Лутиен полюбила Берена, когда поняла, что он - хоть и падший, но раскаявшийся и через это страдание обретший более высокий дух, чем непадшие эльфы?" - нет, неправильно. Берен не обладает более высоким духом, чем непадшие эльфы - хотя, несомненно, обладает более высоким духом, чем некоторые падшие эльфы <img src="images/smilies/smile.gif" border="0" alt="">.

ОК, это просто была моя точка зрения на проблему, я просто проверил, не совпадает ли она, как мне показалось, с Вашей. <img src="images/smilies/wink.gif" border="0" alt="">

Я вообще не знаю, как мерить дух. Думаю, не знала и Лютиэн. Она просто видела человека, который сохранил "душу живу", десять лет до того бродя по колено в крови. Главную добродетель Берена я пыталась обозначить словом "смирение", но вроман оно по понятным причинам не попало, а главное - ветхозаветне смирение, которое имеет место быть в романе, совсем не то, что новозаветне и что мы привыкли под этим делом понимать. Поэтому мре подсказали другое слово - selflessness. Так Мел Гибсон обозначил главную добродетель своего героя (сами понимаете какого <img src="images/smilies/smile.gif" border="0" alt="">)), и такова же главная добродетель Берена. Вокруг Лютиэн было не так уж много selfless эльфов, разве что Белег. Для эльфа вообще эта добродетель кажется диковинной, если не дикой. Так что Вы правильно пишете "мне не видны признаки этого величия". Они и не должны быть видны, потому что величия как такового здесь нет, есть постоянное сопротивление падению.

Я бы перевел слово selfless как "отвага", вот именно из-за этого "от-". Которая действительно странна для эльфа и больше должна быть присуща людям. Как написано в одной моей любимой книжке, "Только бессмертный человек может быть боязливым. У смертного на это просто нет времени.". Толкиен, кстати, этой точки зрения не придерживался, его эльфы большей частью безупречны. Я только не согласен с постоянным сопротивлением падению. Сопротивлялся ли Уоллес падению? Думаю, нет, для него все было предельно ясно и в его жизни, и в его смерти.

Ну, и замечание "Хоть бы уж он как-нибудь возвысился, а то как был мужланом, так и остался. Развития нет, о котором Вы же и говорите" - повергает меня в уныние. Неужели развитие видится Вам как превращение Беовульфа в Парсифаля? Неужели мало того, что к концу книги Берен поймет, что выиграть "духовную брань" гораздо важнее, а главное - гораздо сложнее, чем изрубить противника в куски? Неужели мало того, что он ее выиграет?

Вот прочитаю конец книги, тогда и посмотрю. <img src="images/smilies/wink.gif" border="0" alt="">
Беовульф не может превратиться в Парсифаля, проблема в другом: невеста Парсифаля выходит замуж за Беофульфа. О какой духовной брани Вы говорите? Мне это пока не понятно. С самим собой? Думаю, в таком случае это и будет тем величием духа, о котором я говорю. Ведь сложнее всего выдержать битву с самим собой.