[Lady Aragorn]

Моя Зои / My Zoe (2019)

Выход в свет — 8 сентября 2019 (кинофестиваль в Торонто)



Режиссёр — Жюли Дельпи

Изабель — Жюли Дельпи
Джеймс — Ричард Армитидж
Зои — София Элли

В одном из интервью 2017 года Ричард впервые обмолвился о своём интересе к научной фантастике и о том, что собирается приступить к съёмкам: «Научная фантастика — это то, что я изучал в средней школе и всегда восхищался ею. Следующий проект, в котором я собираюсь попробовать себя, — тоже отчасти научная фантастика, поэтому обещает быть интересным». Строго говоря, это первый фильм в этом жанре в фильмографии Ричарда, если не учитывать призрачное появление в «Звёздных войнах». В интервью британскому офису «Аудибл» 25 октября 2017 он подтвердил участие в проекте: «…Мне предстоит ещё одна роль в фильме Жюли Дельпи “Моя Зои”, которая привлекла к себе всё моё внимание. Это по-настоящему интересная история о разведённой паре, выхаживающей маленькую дочку... Это своего рода трагическая история отношений, переходящая в... научную фантастику в последней трети фильма. Это замечательный сценарий, который написала Жюли Дельпи, и она же будет режиссёром фильма, что просто замечательно. <…> Подготовка начнётся перед Рождеством, а съёмки — в феврале (2018 г. — сост.) <…> Мы будем снимать в Берлине, Лондоне и Москве: я, Жюли Дельпи, Даниэль Брюль и Джемма Артертон. Актерский ансамбль невелик, зато сюжет потрясающий».

Это один из тех «трудных» проектов, которые вынашиваются годами, а потом столь же долго пробивают дорогу на экраны, и наконец, через скепсис критиков к своему зрителю. Картина Дельпи потеряла спонсора, который вложил около 20% от общего бюджета, практически уже на последнем этапе подготовки к съёмкам, но через какое-то время ей удалось найти нового спонсора — правда, не столь щедрого, поэтому она продолжала искать и другие финансовые источники и, в конце концов, картина была снята к середине 2018 года. Тяжёлые обстоятельства производства полностью отвечали сюжету картины. Недаром во время премьеры на фестивале в Торонто Жюли заметила, что не очень правильно будет надеяться, что фильм принесёт зрителям «наслаждение». Но эта история, несомненно, захватит их.
По словам Жюли Дельпи, идея фильма родилась ещё четверть века назад, когда ей как режиссёру захотелось поделиться с публикой соображениями о том, что происходит внутри нас, когда мы решаем не мириться с кардинальной потерей в жизни. Но прежде чем она приступила к конкретному осуществлению своей мечты, прошло много лет и много чего случилось в её собственной жизни: «... Я стала матерью, и вся проблема потери как бы стала реальным страхом, постоянным страхом. Вот так я и начала работу над сценарием. И мне не хотелось, чтобы это было об обычной потере, ведь на эту тему есть множество фильмов, а я стремилась именно к тому, чтобы поднималась вот эта тема кого-то, кто просто не принимает потерю и выходит за рамки приемлемого. Поэтому она совершает что-то, вероятно, неправильное, но тем не менее совершает. И я хотела не найти оправдание её мотивам, а объяснить, с чего всё началось, и осветить выпавшее ей страдание». Она настаивает на том, это фильм о вере, но в совершенно ином ключе, нежели ожидалось.
Ричард так же не скупился на высокие оценки фильма, и если учитывать, с каким азартом он всегда следит за политическими и культурными событиями в мире, его интерес к этой работе целиком и полностью закономерен. Это не бытовая драма, а многослойный сюжет, затрагивающий различные стороны жизни недалёкого будущего. По мысли самой Жюли, здесь переплелись социальные, научные и семейные проблемы: фантастичность сюжета прежде всего в том, что борьба за права опеки родителей над ребёнком включает в себя не только юридические, но и технологические и научные, и морально-нравственные приёмы, от которых в равной мере зависит успешность результата. Поэтому вывод Ричарда столь высок: «Я редко смотрю собственные работы, но “Мою Зои” Жюли необходимо пересмотреть ещё раз. Он рождает больше вопросов, чем даёт ответов; бросающий вызов, разбивающий сердце и всё же провокационный».
Кроме того, есть ещё одна особенность, о которой сложно умолчать — работа над картиной начиналась в очень трудное для него время. На своей странице в твитере Ричард написал: «Этот фильм всегда будет глубоко связан с потерей моей мамы. Я хотел выразить благодарность Джули Делпи. За вашу заботу и любовь, за руководство, руководство, создание, смех и плач. Вы — вдохновение». Он и в самом деле был очень ей благодарен за возможность с головой уйти в работу и пережить наиболее трудные месяцы после расставания с самым близким человеком.

Ричард не раз снимался у женщин-режиссёров, но стиль работы Дельпи отмечает особо: «Она писатель, режиссёр, продюсер, актриса (мать и жена) — всё в одночасье. Для меня способность это совмещать невероятна... а у Жюли это всё выглядит как детская забава».
Очевидно, особенности её работы с актёрским составом обусловлены тем, что изначально она сама была только актрисой, и потому равным образом понимает и чувствует, находясь по ту сторону камеры. Ричарду больше всего понравилось, что «она не была нацелена на конкретный конечный результат. Весь съёмочный процесс — это эксперимент. Давайте попробуем это, а давайте вот это. Я не имел представления о её выборах [отснятых сцен], и в действительности это был процесс искоренения какой-либо актёрской игры и неискренности, и дистилляция материала до состояния абсолютной искренности, что я очень ценю. Я вживаюсь в образ героя, поэтому у меня была возможность обосновать все его поступки и то, как именно он поступает, потому что его всегда подталкивали к этому, а он морально очень надломлен. Но обстоятельства вынудили его стать человеком».
Ричард обращал внимание на то, что в работе Жюли сочетаются жёсткий командный стиль и умение положиться на импровизацию там, где это возможно. Поэтому он признавался, что весь процесс съёмок фильма был для него неожиданным: «Но это было намеренно, я не строил подробных планов загодя, позволил тексту делать свою работу, мне действительно нравилось быть направляемым дальше и дальше, это то, в чём Жюли превосходна. Она толкает каждого в хорошем смысле слова, не дает сцене остановиться, пока не достигнет нужного ей результата. Это лучшее, чего ты можешь просить как актёр, когда тебя толкают до предела возможностей, это было потрясающе». Понимая, что в сюжете такой глубины и неоднозначности неизбежно придётся идти на компромиссы во время игры, актёр выделял то, что казалось ему несомненным преимуществом Жюли как руководителя и создателя: «Тем, что зацепило меня в сценарии, была честность, с которой он написан. Там не было сглаживания каких-либо углов, только стремление сделать героя правдоподобным и честным, и посмотреть, как два человека причиняют друг другу боль. После вчерашнего просмотра меня поразило отсутствие нагнетания в этой трагедии, драма просто как факт, она не нагнетается до предела намеренно, мне очень это понравилось».
Обострённость восприятия Ричарда обусловлена, видимо, ещё и тем, что в фильме нет музыки, кроме финальных титров, сопровождаемых саундтреком. Актёры, так сказать, более отчётливо слышали себя и других.
Вместе с тем, в его словах проскальзывала мысль, что работать с ней непросто, что, впрочем, не раз подтверждала и сама Жюли: с женщинами она хуже находит общий язык, чем с мужчинами, хотя последним тоже достаётся от неё на площадке. Впрочем, Ричард относился к этому с чисто британской иронией: «Жюли, когда она режиссёр и актриса, пребывает и в образе, и вне его. Поэтому, когда мы провоцируем друг друга в сцене, а потом она подходит к экрану снова как режиссёр, это похоже на: “Так, кто ты сейчас, не пойму. Ты вроде как наезжаешь на меня. Ты сейчас Изабель или просто ты?”»

Несмотря на чисто мужскую жёсткость в работе, Жюли не смогла остаться равнодушной к профессионализму и личному обаянию Ричарда. Мы не знаем пока, каковы обстоятельства его выбора на роль Джеймса, но судя по результату, она очень ясно представляла себе, чего ждать от этого «очень чувствительного и интеллигентного» актёра, готового сыграть «банальность зла»: «…Замечательно — быть режиссёром фильма с Ричардом... Он действительно не боялся погружаться в темы, которые иногда... <…> …Я заметила, что людям не нравится видеть, когда мужчина груб. Они могут видеть это у женщин, потому что женщины так часто изображаются как более слабые, поэтому это не так страшно. Но когда мужчина груб, люди спрашивают: “Что за хрень?” Мне потребовалось некоторое время, чтобы найти актёра, который не побоялся бы сыграть этого персонажа. Я бы ни при каких условиях не смогла заставить американского актёра сделать это — они не могли справиться с оскорбительным и контролирующим аспектом персонажа. У Ричарда с этим порядок. Он никогда не просил меня сделать персонажа лучше, и у него никогда не было проблем с грубостью. Мне пришлось написать персонажа таким. Я хотела, чтобы он был реальным. И я заплатила цену, потому что это всё ещё беспокоит некоторых людей. Мне говорили: “Не бывает таких мужчин!”, а я так: “О чём вы говорите?” Я не говорю, что у всех мужчин характер Джеймса, но идея, что мужчины никогда не бывают плохими, — это чушь собачья!»

Говоря о бывшем муже Изабель, Джеймсе, которого сыграл Ричард, Жюли не побоялась чрезмерно увеличить контрасты его натуры. Она полагает, что порочность и человечность взаимно влияют и формируют его личность: сначала он очень мрачен и груб, но постепенно справляется с собой и уступает Изабель по собственной воле, а не под её давлением или случайно. Наверняка, Ричард будет ещё не раз обращаться мыслями к этому герою, который, возможно, является наименее однозначным в его послужном списке, хотя и лишён масштабности и возвышенности: «Должен сказать, я не имею склонности чересчур анализировать себя во время работы. Я и понятия не имел, что играю такого жестокого человека. Но это потрясающе, потому что ты отдаёшься, доверяешь себя такому режиссёру, как Жюли. Мы провели много времени, обсуждая сценарий, работая над сценами, чтобы они казались реальными, правдоподобными и честными. Думаю, тёмная сторона этого героя — часть подчас беспощадной прямолинейности жизни. И это первый раз, когда я увидел фильм, и думаю, глубина чувства — говорим ли мы о любви к ребёнку или супругу — невероятная вещь, но когда всё потеряно, ущерб, который остаётся, ничуть не меньше по глубине, и думаю, всё это я увидел в сюжете фильма».

Зритель не должен сомневаться в логичности и закономерности финала картины, хотя он не может не удивлять. В отношениях людей, в прошлом постоянно причинявших друг другу боль, наступила совершенно иная эпоха, в которой у неё есть осуществившаяся мечта, а у него — новая жизнь с чистого листа без присутствия прошлого. Поэтому всё, что они могут — это пожелать друг другу счастья и разойтись по своим мирам. По мнению Жюли, «факт, что она появляется и показывает [ему] Зои, означает, что они со многим примирились. Прошли годы, и он принял тот факт... <…>…в некотором смысле его искупление в том, что он признаёт, что этот ребёнок теперь её. Он не пытается отобрать её материнство».

[ame]https://www.youtube.com/watch?v=T2yDLLg8fvU&list=LL9w929xKK9RvEyeOP1blmyw&index=27&t=0s[/ame]