[Estell Greydaw]

Рассвет выплеснулся на гладь озера, карета уже катила по узкому перешейку Хиндел Асбан. Замок вставал впереди.
В замке первым делом Даларанта велела перенести багаж к себе, затем приготовить баню и покои для себя и для брата. И подать завтрак, разумеется.
В одной из комнат слуги положили ковровый сверток, ушли, затем вернулись с одеждой и постелью – это были верные люди, их семьи поколениями служили Вэрш, и Даларанта знала, что никто из них не предаст. Знал это и Реларо, которого здесь любили, и если бы любому слуге кто-нибудь сказал, что брат герцогини – презренный этинда, он бы равному дал в морду, а перед высшим изобразил бы глухого, немого и слабоумного.
Старый слуга устроил мягкую постель, двое других осторожно развернули ковер, сняли пропитавшееся кровью одеяло. Реларо с помощью лекаря Даларанты обмыл раны эльфа, перевязал его. Потом эльфа раздели совсем, и, обернув простыней, пропитанной целебным отваром, положили на постель. Реларо подошел к лежащему, склонился над ним. Прикоснулся ко лбу.
«Проснись»
Эльф вздрогнул, вздохнул. Реларо приподнял его, тот задышал чаще, но всё еще медленно и слабо. Реларо пощупал пульс, удовлетворенно кивнул и сказал:
—Жив.
Лекарь восхищенно смотрел на Реларо:
—Вы творите чудеса, винэр Реларо.
—Нет, не чудеса, Паррин, всего лишь то, что все зовут эльфийской магией. Этот эльф не должен умереть, и мы ему не дадим это сделать.
Подошла Даларанта, положила руку на плечо Паррина:
—Он нужен Вэрш. Нам. Никто не должен знать, что у нас здесь больной эльф, кроме вас троих.
—Да, винэрис, — поклонились все трое. Им она доверяла, и не без оснований.
Слуги вышли.
Даларанта взглянула на неподвижное тело на постели, на Реларо и лекаря, вздохнула и вышла.
Реларо тоже покинул больного, как только убедился, что тот спит и пульс у него ровный.
В столовой уже накрыли. Реларо сел напротив сестры, взял приборы и принялся за еду.
—Для тебя нехарактерен такой аппетит, — заметила Даларанта.
—Лечение таким способом забирает много сил, — полуэльф отпил вина и добавил:
—И потом, я сегодня… то есть уже вчера, только завтракал.
—Что ты будешь делать дальше?
—Утром твой маг сделает мне портал до Тэйт-Хайрэн. Я хочу к вечеру быть дома.
—Подождал бы, пока приедет Келло.
—Увы, у меня есть некое срочное дело. Встреча, которую я не могу отменить.
И полуэльф замолчал, отдавая должное изысканным блюдам.
Даларанта поверх бокала задумчиво смотрела на единокровного брата. Никогда, никому в жизни она не призналась бы в том, что любит его не по-сестрински, а по-женски. Но это было так. Никогда не знавшая огня любви герцогиня в зрелом возрасте вдруг ощутила влечение к своему же брату – пусть единокровному, но ведь брату же! Пусть и не действуют для императорского рода ограничения на брак с кровными родственниками, однако Даларанта все равно пришла в ужас, когда поняла, что на самом деле с ней происходит. Она смотрела в зеркало и не находила там признаков надвигающейся старости, но ее это не утешало. Все равно ведь ей шестьдесят три, и время неумолимо: она рано или поздно постареет, скорее поздно, как отец, но это все равно случится, а Реларо останется таким же молодым и прекрасным и в сто, и в сто пятьдесят, и в двести лет. Она знала, что в северных королевствах женщины ее возраста не считаются старыми, и не выглядят даже зрелыми – но там вообще люди доживают до полутора сотен, а то и до двухсот, и стареть начинают ближе к концу жизненного пути – сказывается эльфийская кровь, которая там течет в каждом. В ком-то больше, в ком-то меньше ее, но все жители северных земель имеют эльфийских предков. А глупые лотар с самого начала сторонились эльфов и брезгали родством с ними. Лотар и келтар – родственные народы, одного корня, но их пути разошлись давно, и хотя в Империи официально считалось, что лотар пошли истинным путем, а келтар заблудились во тьме и перестали быть единым народом, Даларанта была уверена, что именно келтар поступили правильно и нашли верный путь.
И что с того, что она – дочь императора? Да, божественность крови дает ей долгую молодость и жизнь, но что, если незаконность рождения уменьшает святость и тем самым жизнь?
Герцогиня рассмеялась глупой мысли. Нет, беда не в этом. Беда в том, что она любит кровного брата, а в священных свитках Этри Ллет ясно сказано – кровные браки до четвертого колена запрещены, прибегать же к праву императорского рода она считала ханжеством. Пусть лучше останется так, как есть. В конце концов, для нее всегда будет готово место высшей служительницы Ялатари во владениях Вэрш. Пожалуй, скоро она займет его.
Даларанта скрывала от брата свою любовь, но не была уверена, что он не знает – он слишком проницателен. Но даже если и знает, то молчит – и пусть. Пусть – пока слова не сказаны, можно делать вид, что все как обычно.
Утром Реларо через портал отправился прямо к себе в замок.
А после полудня того же дня герцога Орована и барона Даннавиру наконец встретили те, кто ждал их на этом месте последний месяц.
Место было укромным, можно спрятать целый полк, не то что небольшой отряд – ущелье изобиловало пещерами, вымытыми бурной рекой в известняке за многие столетия. Сюда и свернули с торной дороги два паломника. Если кто и заметил, не удивился – мало ли почему два человека сворачивают в ущелье. Устали, отдохнуть хотят.
Полчаса пути вдоль русла обмелевшей к лету речки, и они вышли на небольшую поляну.
—Это то самое место? — спросил Даннавиру, откинув капюшон и оглядываясь.
—Да. Сядем на камни и будем ждать, — герцог тоже откинул капюшон, и сел на торчащие посреди поляны камни. Барон последовал его примеру.
—Мой господин, вы говорили о ком-то, кто способен видеть будущее иначе, чем я. И о том, что можете скоро познакомить меня с ним. Вы, случайно, не имели в виду… маркграфа Хайрэн?
—С чего ты взял? — улыбнулся Орован.
—Когда вы говорили с принцем, и разговор зашел о нём, вы насторожились и постарались тут же успокоиться, однако вы подумали о нём очень отчетливо. А про него говорят, что он владеет эльфийской магией, вот я и решил.
—Ты догадлив. Да, я имел в виду его. Это он предупредил меня, что в ближайшее время может случиться что-то такое… вроде того, что случилось.
—Как? И вы не сказали его величеству? — удивился барон. Герцог покачал головой:
—Отец знал – Реларьен сам ему всё рассказал. Но это ведь было только возможностью, вероятностью. Маркграф не видел ни даты, ни способа убийства. Больше того, через месяц опасное время миновало б, и отец мог бы жить спокойно почти год.
—Значит, маркграф Хайрэн видит ветки событий, а не просто будущее? — восхитился Даннавиру. — Представьте меня ему, прошу! Мне как атэлиеру было бы очень интересно с ним познакомиться…
—И тебя не смутит то, что он – полуэтинда? — хитро прищурился герцог.
—Вас же не смущает.
Орован только усмехнулся.
«Не смущает…».
Раньше он почти не общался с единокровным братом. Уважал за твердость характера, за скромность и мудрость, но не был близок. Всё изменилось полгода назад, когда события стали поворачиваться так, что герцогу пришлось в поисках союзника обратиться к полуэтинда. Сначала он предполагал поговорить с кем-нибудь из верхушки Вэрш – с Келло или с Даларантой, но вовремя спохватился. Эти двое (да и многие другие из этого рода) очень не любили Рионнаров.
Поэтому Орован решил обратиться к Реларьену, как к посреднику в переговорах с Вэрш.