[Elennore]

С запозданием, как всегда, впрочем, влезаю в разговор о предназначении Арагорна в книге и трактовке ПиДжея. По моему скромному мнению, различия тут не так очевидны, как может на первый взгляд показаться. Может, конечно, дело в том, что я с младых ногтей страдаю одним серьезным заболеванием – просто обожаю заниматься психологической реконструкцией персонажей, мотивации коих кажутся мне непонятными, и Арагорн в этом смысле представляет собой широчайшее поле для умопостроений, потому как, несмотря на немалое время, отведенное ему в книге, крайне редко говорится хоть что-нибудь о его мыслях и чувствах. Это, в общем-то неудивительно – Толкин использовал тот не новый, но действенный прием изложения, когда события доводятся до читателя не напрямую, а через цепь «записки очевидца – информация, полученная очевидцем со стороны – переводчик». В фильме ситуация, ясно, противоположная – мы часто видим то, о чем Фродо не знал, но что неизбежно следует из общей логики этой длинной истории.

Млин, о чем это я? Народ, температура у меня, так что извините, если пост будет местами маловнятен... С чего бы начать? Давайте, я начну с того, что Элронд своему приемному сыну предрек не то, что он будет королем, а сказал буквально следующее: «Великая судьба уготована тебе: или возвыситься над всеми твоими предками со времен Элендиля, или пасть во тьму вместе с остатком твоего рода».

Нормальная альтернатива, да? Слова жестокие и страшные, вдумайтесь: куда бы ты ни пошел, чтобы ты ни сделал – тебе не избегнуть своей судьбы, и судьбу эту разделит с тобой твой народ, и каждый сделанный тобой шаг может оказаться первым на дороге в ничто. Свобода воли превращается в бремя, если не в проклятие. Я думаю, что Элронд не был садистом, он отлично понимал, что близятся последние сроки, и если уж его приемный, но любимый сын сыграет в грядущих событиях такую роль, он должен сделать все, чтобы Арагорн сделал однажды правильный выбор, пусть даже после этого ему уже не будет ни мира, ни покоя. Так или иначе, речь о троне Гондора как о средстве _не шла_, а то, что было сказано о скипетре Аннуминаса – думаю, Арагорн заслужил бы его, просто став вождем дунэдайн, а не восстановив Северное королевство и уж не сев на трон Гондора.

Поверил ли тогда Арагорн словам Элронда, вернее, принял ли сердцем? Какую-то неделю назад он еще не знал своего имени, что, кстати, вряд ли его устраивало. Я не думаю, что мать и Элронд стали бы лгать ему, так что на неизбежный вопрос: «Кто был моим отцом?» он мог получить примерно такой ответ: «Ты узнаешь, когда придет время». Что Арагорн по этому поводу думал в детстве – бог весть, но я не рискну утверждать, что ему в голову не приходили тревожные мысли на этот счет. Когда же ему открыли правду, «сердце его радовалось, и мир казался прекрасным», потому что наконец у него было что-то, что объединяло его с миром людей. Мне почему-то кажется, что если раньше он изо всех сил пытался «стать эльфом», чтобы обрести хоть какое-то подобие настоящей семьи, то теперь он начал обретать себя.

В связи с этим хочется поразмыслить еще вот над чем: учитывая практически сакральное понятие Короля Людей в Эндоре, не было ли это моментом, когда Арагорн, сам того не осознавая, начал им становиться? Возможно ли, что в каждом поколении де-факто существовал Король – единственная связь людей с Единым в мире, практически полностью лишенном каких-либо религиозных институтов – а юридическое невоплощение его власти было результатом того, что люди не готовы принять Короля и все, что он есть, в метафизическом смысле?..

Так вот, стало так, что Арагорн принял имя, а вместе с ним – и «древнюю скорбь». То, что в фильме выражено во фразе «Та же кровь во мне, та же слабость», в книге, на первый взгляд, не отражено, но давайте посмотрим на это шире. Вряд ли Фродо что-нибудь известно об отношении эльфов к людям вообще, и к Исильдуру в частности - рассказ Элронда о событиях на Ородруине эмоционально никак не окрашен. Но ведь фактически Исильдур «слил» исход многовековой борьбы свободных народов с врагом, столь многие жертвы оказались напрасными, и если эльфы в открытую на этот счет не высказывались, и, более того, многие поколения оказывали поддержку прямым потомкам Исильдура, то это означает только то, что им достало мудрости понять, что люди еще сыграют роль в истории Кольца. Но они ничего не забыли – вернейшие из верных могут пасть, великая доблесть в миг обратится слабостью, а осколки Нарсиля, извините за каламбур, вещь обоюдоострая – память не только о том, что Саурон может быть повержен, но и о том, почему он повержен не был. Отвечают ли дети за дела родителей? В космогонии Толкина – безусловно да. Дунэдайн ушли в Глушь и почти две тысячи лет охраняли границы бывшего Северного Королевства, потому что таков был долг – противостоять Тени, ценой собственных жизней сохранить все, что можно спасти, пока не настанет урочный час, чтобы исправить ошибку короля давних дней. Арагорн прямым текстом говорит, что восемь лет искал Голлума, дабы расплатиться за вину Исильдура.