За время отлучки Шотца огонь потух. Он не спеша разжёг его вновь и принялся жарить горного гуся, насадив на крепкий прут. Шотц не собирался открывать все припасы пришельцам, будь они хоть десять раз свои - но ещё одного гуся они так и так не могли не приметить. Он лежал на виду, в ямке у большого камня, незаметно привязанный к подпорке: если б какой зверь позарился, тут бы его и прихлопнуло. Так что он извлёк птицу из нехитрой ловушки и перебросил гондорцам: злить семерых человек с мечами из-за куска еды в его замыслы не входило.
- Спасибо, - нестройно отозвались люди, рассевшиеся вокруг костра. Кто-то снял походную суму, достал припасы - хлеб, сыр, солонину - и угостил Шотца, который всё думал - что же сказать? Брегор заговорил первым:
- Не знаешь, это ли та тропа, по которой можно перейти через горы? И пройдут ли здесь кони? Наши товарищи стерегут их внизу, пока мы разведываем дорогу.
При слове «кони» Шотц ощерился, вскинул голову - но тут же успокоился. Земля проклятых лошадников зовётся вовсе не Гондор, да и пришедшие на них непохожи: черноволосые, и кожа потемней, хоть и не так, как у южан. Да и стали бы лошадники с ним болтать! У них разговор короткий - конечно, ежели их больше, чем урукхай.
- Про эту тропу не скажу, мы здесь не переходили, - наконец ответил он Брегору. - Через горы можно идти пещерами, я знаю дорогу - только факелов надо взять побольше. В этой части, правда, пещерные живут - это вроде как уруки мелкие, - пояснил он, заметив вопросительные взгляды людей, - но они те ещё трусы. Как вас с мечами и факелами завидят, сами по щелям попрячутся. Может, вы их и не заметите даже. А дальше к западу уже наши земли. Эти тоже были бы наши - только мало нас… Но кони там вряд ли пройдут. Некоторые ходы совсем узкие, только на четвереньках проползёшь - куда там коням! Ежели, конечно, они у вас ползать не умеют, - усмехнулся он.
- Пока не научились, - хмыкнул рыжий бородач, - и летать, к сожалению, тоже.
- Ладно, подумаем, - озабоченно ответил Брегор. - Может, и в самом деле оставить несколько человек по эту сторону, стеречь коней, а самим идти пешком сквозь пещеры. Там до Ривенделла не так далеко.
Он задумался, а Шотцу пришло на ум: если деревенские люди - дикари, в общем-то - знали про Белый Совет, эти могут знать ещё больше! И он спросил:
- А вы, часом, не слышали о Сарумане Белом, Главе Белого Совета? - он сказал именно так, чтобы сразу по их ответам уяснить: стоит ли спрашивать дальше.
- Ты имеешь в виду - о той поре, когда Саруман был настоящим Главой Белого Совета, Хранителем Башни и Наместником Правителя Гондора? - уточнил Брегор.
- Наместником Правителя Гондора? - Шотц выронил гусиную косточку и даже не понял, что там ещё сказал Брегор.
Это что же получается, Гарраг их - Наместник Наместника?! В это трудно было поверить, но ведь поговаривали, Властелин с кем-то в Изенгарде сообщался… они думали - со своими слугами, а если нет? Тогда, выходит, он не совсем Властелин, хотя для урукхай всё равно Властелин, конечно, и…
- А Гондором сейчас Элессар правит?
- Государь Элессар, - поправили его сразу в несколько голосов. Верно догадался - это и есть их Властелин, решил Шотц, и начал рассуждать вслух, словно людей и не было рядом:
- Тогда нам, наверное, ему присягать надо, Элессару... который Государь… Хотя нет, пусть это Гарраг решает, раз назвался Наместником…
- Наместником Гондора?! - теперь пришла очередь изумляться Брегору.
- Да нет, какого Гондора! - растирая виски, отозвался Шотц.
В голове у него всё никак не умещалось, что Великий и Величайший, Властелин Белой Длани, не был сам себе господином, а тоже нёс свою службу - хотя, конечно, важную и великую. Шотц рассеянно осушил чью-то флягу, глубоко вздохнул несколько раз и наконец решил, что всё это он обдумает позже. И больше не будет спрашивать гондорцев про Сарумана. Даже если они ещё много чего знают.
---------- Сообщение добавлено в 12:30 ---------- Предыдущее сообщение было в 12:23 ----------
Он протянул кому-то пустую флягу и уставился в огонь.
- Ещё хочешь? - поинтересовался самый молодой из людей.
- Да нет, наверное, - помотал он головой и тут сообразил, что молодой и был владельцем фляги.
Попробуй Шотц хоть даже у Архука вот так выхватить еду или выпивку! А этот - ещё предлагает. Всё это было так странно… С самого начала странно, как только этот Брегор меч опустил. И сам он, сидя у костра среди гондорцев, чувствовал себя странно, как никогда. Даже не знал - вот если бы, напротив, у него кто-нибудь флягу выхватил, стал бы он отбирать? Или махнул рукой - мол, бери, не жалко? Ему совершенно не хотелось звать гондорцев людишками или там придурками - даже в мыслях не хотелось. Он и по именам-то не всех знал - но словно даже не они были своими, а он среди них был своим, едва ли не родичем. Хотя какой он им родич, они же не урукхай! Когда с горцами в бой шли, за одного Властелина, такого не было, а теперь - откуда? Шотц настороженно прислушался к себе: вдруг его зачаровали незаметно? - но ум не мутился, желания немедленно куда-то бежать и что-то делать не было, открывать пришлым все тайны или служить им - тоже. В голове его неотвязно крутилась мысль, которую он не мог уловить. Только ощущал, что она связана с этой встречей и с Брегором. Не с тем, что он сказал про Властелина, нет. С самым началом, когда Брегор меч выхватил, а после убрал…
Шотц неожиданно понял, что сам он не пускал в ход меч или кинжал уже незнамо сколько. Да и другие тоже - верно, с тех пор, как Гарраг оставил затею приносить пещерных в жертву Саруману. Для охоты лук годился куда лучше, а враги на них не нападали. И сами они тоже ни в атаку, ни в набег не ходили. Оборотни - и те не настоящие враги, а так, вроде опасного зверья. Вдруг их и вовсе не осталось - настоящих врагов?
- А ведь война-то кончилась, - задумчиво произнёс он.
Брегор с горечью взглянул на него:
- Быть может, для таких, как мы с тобой, она никогда не кончится совершенно. Тебе, верно, тоже до сих пор бои снятся… Правда, я не знал, что и горские воины с Мордором сражались - ты ведь из горцев, Шотц?
- Нет, мы нездешние, - ответил Шотц. - Из Изенгарда. Мы - боевые урукхай, слыхал про таких?
Люди опешили. О сарумановских полуорках гондорцы, конечно, знали - кто же не слышал о великой битве за Хельмову Падь! И у них в голове не укладывалось, что этот вот Шотц может быть одним из них - хотя лицо у него, как сразу заметил Брегор, и впрямь скорее орочье, чем человеческое. В опрятно одетого и аккуратно причёсанного орка они ещё могли поверить. Но чтобы он мирно беседовал с людьми, угощал дичью и давал советы, как лучше перейти через горы? Да ещё подумывал принести присягу Государю Элессару? И эти слова, что они против Мордора… Быть может, Шотц только и ждёт, пока люди потеряют бдительность? Тогда зачем бы ему признаваться, что он - полуорк, раз уж его за горца приняли?
Разумеется, Шотц не знал, отчего люди смотрят на него так, словно он им не пару фраз сказал, а хорошенько дал по голове дубинкой. И истолковал их изумление по-своему:
- А, вы думали, всех урукхай давно перебили? Нас не убьёшь! Мы сильны и выносливы, и верны памяти Сарумана Белого, - он запнулся, не желая подавать виду, что сказанное Брегором о Властелине для него полная неожиданность, - а пока Наместник Государя Элессара не вернётся, готовы служить ему самому.
Первым опомнился седовласый Дамрод:
- Тогда нам стоит встретиться с вашим - как ты сказал? - Гаррагом? Чтобы он присягнул в верности Государю Элессару и его наследникам за себя и за всех вас.
Брегор непонимающе глянул на него, но Дамрод как ни в чём ни бывало продолжал:
- Если он так же умён, как ты - наверняка согласится. Мы ведь посланы самим королём, так что идти до Минас-Тирита, чтобы принести присягу, вам не придётся. Одно меня тревожит - не выстрелят ли в нас твои родичи… прежде, чем поймут, что мы - против Мордора?
- Этого боятся нечего, - махнул рукой Шотц. - Это против законов.
- У вас и законы есть? - к Брегору наконец вернулся дар речи.
- А то! - гордо заявил Шотц. - Их Гарраг сочинил и по всем нашим пещерам развесил. Сами увидите.
Гондорцы запаслись факелами, и Шотц повёл их по ходам и тоннелям обратно. По спине его то и дело пробегал холодок - не из-за пещерных, конечно, да их и в самом деле не было видно. Он убеждал себя, что это из-за Гаррага - мало ли, увидит чужаков и по старой памяти кинжал выхватит? Но сам-то чуял - происходит что-то совсем непонятное…
Наместник, разумеется, никаких «гостей» не ждал. И весть о настоящем положении Властелина, и сами гондорцы со своим Элессаром и присягой совершенно его ошарашили. Потом, он, конечно, скорчил подобающую случаю торжественную мину, заявил, что он давно всё знал и ждал этого часа, и созвал всех в Зал Собраний. Но Шотц видел - злится, что не предупредили и выставили дурнем. Задал бы сейчас Шотцу хорошую трёпку, да при чужих не хочет - он же вроде как мудрый вождь, Наместник, законодатель и всё такое. Вот как уйдут - от колотушек не отделаться.
Сейчас же под закопчёнными сводами звучало:
- С этого часа и до возвращения Сарумана Белого, Главы Белого Совета, мы, Дети Белой Длани, клянёмся верно служить Государю Элессару и его наследникам, по мере сил бороться с его врагами…
Слова эти, конечно, придумал не Гарраг - он их только малость подправил и дополнил. Повторяли их все хором, хотя и по-разному: Горш с недоумением, Архук с горячностью, точно обрёл новую цель - поважней статуи, Хоргул щурился, явно обдумывая, что от Гондора можно получить в ответ... Сам Шотц старался говорить как можно спокойней и уверенней. Ведь раз Саруман - Наместник Элессара, всё это правильно. Но что выйдет из этой затеи? Конечно, если этот Элессар не дурак - а он едва ли дурак - он не пошлёт малочисленных урукхай воевать с сильным врагом. И на загнанных рабов вроде мордорских пришедшие совсем не походили. Живут гондорцы, похоже, неплохо. Вот только присяга эта слишком многое могла изменить. Не то чтобы Шотцу так уж нравилась нынешняя жизнь, но она хоть понятна. А тут - всё могло перевернуться с ног на голову.
И перевернётся, подумал он. Он понял вдруг, что как в Изенгарде - не будет уже никогда, даже если Саруман в самом деле вернётся. Теперь всё, всё изменится. И сам он - изменится. Как - он ещё не знал, и эта-то неизвестность пугала больше всего.
- …и исполнять законы Воссоединённого Королевства и указы Государя, которые станут нам известны, - почти обречённо закончил Шотц.
Теперь он уже не просто чуял - ясно, как никогда прежде, видел: пройдёт не так уж много времени, и Детей Белой Длани не станет вовсе. Нет, они не сгинут на новой войне, но их не станет. Главное, решил он - никому об этом не проболтаться, даже Архуку, ведь это же всё из-за него, Шотца, это он чужаков привёл…
---------- Сообщение добавлено в 12:33 ---------- Предыдущее сообщение было в 12:30 ----------
***
Привычная невозмутимость Гондиона, Хранителя Библиотеки Эденронда, была поколеблена. Нет, ничего печального или предвещающего беды не происходило - просто Владыка Минафадон поручил ему дело, которое сам Гондион считал важнейшим: составить летопись Эденронда. До сих пор в Библиотеке были собраны лишь переписанные Хранителем предания, хроники, баллады других народов – от нолдор до перианов. Гондион давно сожалел о том, что собственной летописи у них нет – но не решался приступить к этому, полагая, что он не справится. Ведь ему не сравниться с выдающимися хронистами, последними из которых были прославленные Бэггинсы, Бильбо и Фродо. Веление Владыки воплощало и мечты Гондиона, и его опасения. Так что сейчас эльф не замечал, что постукивает по столу кончиком пера, раздумывая, как и с чего начать.
Впрочем, с чего – он решил скоро: с переселения в те места, где позже возник Эденронд. Вопрос стиля был не столь прост. Первоначально он желал писать в стиле древнейших летописей, но по размышлении отверг эту мысль. Это было бы совершенно неестественным – словно события изложены не одним из их участников, но сторонним наблюдателем, нисколько их не понимающим. Чтобы этого избежать, стоило восстановить в памяти не только события прошлого, но также юношеские чувства и устремления. Вспоминать всё это было тягостно, но ради истории, ради потомков это следовало сделать.
Быть может, избрать примерно тот стиль, который он мог бы употребить в юности - задумай он вести хронику ещё тогда? Возможно, только так можно правдиво отразить прошлое - пусть и ценой красоты слога. Конечно, подумал Гондион, выдержать стиль последовательно едва ли удастся, да и не стоит. Многие слова и выражения необходимо смягчить, а впоследствии текст придётся переписывать, чтобы он стал более похож на хронику, чем на личные воспоминания - но для начала…
Он вздохнул, склонившись над пергаментом, обмакнул перо в чернила и вывел обычным своим округлым почерком:
«Их было мало - уцелевших. Слишком мало, чтобы отомстить врагу…»