[Trawka]

Не все рецензии прочла, однако заметно, что есть и хорошие, и разные. Основной вектор мне нравится. Видавший виды Нью-Йорк впечатлён в основном следующими явлениями:

пандемониум на стэйдждор ,
сочетание успешности артистов в жанровом кино с их театрально-сценическими данными,
стопроцентное попадание Тома в эстетику Пинтера,
необычное прочтение Ллойда (пьесу-то на Бродвее знают как облупленную),
сам факт, что старушка Европа берётся поведать нечто новое о природе брака и адюльтера. Это довольно смело с её строны, ибо Америка - родина слонов семейной психотерапии и собаку съела на проблемах интимности, ревности и агрессии.

А что ж мне никто из живьём побывавших не сказал, что в спектакле звучит Enjoy the Silence Depeche Modе?! Теперь ещё более желаю видеть всё это в Theatre HD.

Реца в Нью-Йорк Дэйли Ньюс чё-т больше других понравилась, так что вот перевод:

Tom Hiddleston is perfectly cast in riveting revival of Harold Pinter’s ‘Betrayal’ on Broadway

By CHRIS JONES
NEW YORK DAILY NEWS |
SEP 05, 2019 | 9:00 PM

Tom Hiddleston, the star of Jamie Lloyd’s eye-popping revival of “Betrayal,” now on Broadway in a transfer from London, is a pretty perfect Pinter player.

He’s capable of great warmth but also a dangerous growl. He can shed a vulnerable tear when a scene so demands, and he does, but he’s also craggily commanding in his movie-star way, his very physical presence implying that no one who has been caught up in his romantic orbit ever is likely to fully escape. In this lean, incisive, oft-revived three-hander from 1978, Hiddleston plays Robert, whose wife Emma (Zawe Ashton) is having a long-term affair with Jerry (Charlie Cox), who just happens to be Robert’s best friend from college.

"Betrayal," a favorite among actors and directors for its orgy of delicious subtext spoken and left unsaid by highly intellectual characters, travels backwards in time. You first see an affair ended and then one beginning. Sometimes the audience knows more than the characters; often the characters know more than the audience.

But the key scene comes in the juicy middle, the one where Robert finds out that his wife is not his alone. It’s at this juncture that this existential affair asks its most central question: What’s worse: Your spouse having an affair or your finding out that your spouse is having an affair?

Maybe what you don't know cannot hurt you. But it might just kill you first.

And that’s where Hiddleston most thrives: You feel for his cuckolded husband and you fear him, as do both his wife and her lover, neither of whom really know what they are doing or what the consequences of their act will turn out to be. That’s the main paradox of “Betrayal,” how an expression of love and raw desire can also uncap a bottle of poison in a marriage, leading everyone down a path of risk and, let’s be honest, heart-racing excitement.

The play, based on Pinter’s real-life shenanigans, hardly is an argument for boring fidelity. We’re all too animalistic for that, it says, in a blast from a very different, maybe unwelcome but surely more honest era. Yet, let’s not forget, what is more tender than the touch of a lover having a secret tumble?

What makes Lloyd's minimalist (and thus expansionist) production different from every other revival of this work is its relentless focus on triangulation, and its subtly wrought ability to remove Robert, Emma and Jerry from any particular chronological moment, sending them spiraling through time like bodies and minds linked in eternity.

When the woman is with the lover, the husband is there. When she is with her husband, the lover is there. When the lover is with the husband, the wife is never really absent, however much these battling men might otherwise pretend in the most bro of moments together. You don't feel her like Cox's Jerry could ever stand up to Hiddleston's Robert, but then that's the point. For Emma, whom the very physical and fascinating Ashton interprets as a woman pushed and pulled every which way, this illicit love-making in a secret flat, feels here like it must be blissful relief from the intensity of the man she married. And loves.

To put all that another way, this consistently riveting “Betrayal” (which is very shrewdly designed by Soutra Gilmour, Jon Clark and the clever sound team of Ben and Max Ringham) takes a play that is usually composed of well-spoken, overprivileged and unlikable people and strips them of their posh accents and pretentious feelings, revealing the scared and sharp-toothed critters underneath. And yet it also understands that infidelity has a sweet and gentle side. If it didn’t, it would not remain so popular. Cheaters often crave the everyday feelings most of all.

 

Хиддлстон стал идеальным кастом в эффектном спектакле "Предательство" на Бродвее.
Крис Джон для Нью-Йорк Дейли Ньюс
5 сент 2019, 9.00

Том Хиддлстон, звезда сногсшибательной постановки Джейми Ллойда, перебравшейся на Бродвей из Лондона, оказался практически идеальным пинтеровским актёром.

Он способен излучать тепло - но и быть опасным. Его слёзы свидетельствуют об уязвимости персонажа, когда того требует сцена, но его внезапная и неотразимая властность напоминает о его звёздном статусе. Само его физическое пристутствие даёт понять, что сойти с его орбиты, раз попав на неё, невозможно. В этой минималистичной, острой пьесе "для троих" Хиддлстон играет Роберта, чья жена Эмма (Зоуи Эштон) имеет давние отношения с Джерри (Чарли Кокс), а Джерри - ну так получилось - лучший друг Роберта ещё со школьных лет.

«Предательство», фаворит актёров и режиссёров благодаря вакханалии изысканного подтекста, о котором говорят или умалчивают высокоинтеллектуальные персонажи, путешествует назад во времени. Сначала вы видите, чем всё кончилось, а затем - как началось. Иногда публика знает больше, чем персонажи. Часто персонажи знают больше, чем зрители.

В сочной середине - ключевая сцена, где Роберт узнает, что его жена принадлежит не только ему. Именно в этот момент экзистенциальная ситуация ставит главный вопрос: что хуже - то, что у неё любовник, или то, что ты это узнал?

С одной стороны, то, чего не знаешь, не может причинить тебе боль. Но возможно, то, чего не знаешь, убьёт тебя первым.

И именно здесь Хиддлстон в своей "точке силы": вы сострадаете ему как обманутому мужу, но и боитесь его, как боятся его жена и её любовник, которые в сущности не знают, ни что они делают, ни каковы будут последствия их действий. Это главный парадокс «Предательства»: признаться в любви и в откровенном влечении - значит влить дозу яда в брак, увлечь всех причастных на рискованную тропу и, будем честны, ещё и преисполнить их души острым возбуждением.

Пьеса, основанная на реальной любовной афере Пинтера, вряд ли является аргументом в пользу скучной верности. Мы слишком животные для этого, говорит он, мы уже под пагубным влиянием совсем другой, возможно, нежеланной, но, безусловно, более честной эпохи. И не будем забывать: нет ничего нежнее, чем прикосновения любовника, имеющего тайну от вас.

Эту лаконичную и эмоционально экспансивную постановку Ллойда отличает от всех предыдущих воплощений "Предательства" его неустанное внимание к трём вершинам треугольника и его тонко настроенная способность "сдвигать" Роберта, Эмму и Джерри из любого конкретного хронологического момента, отправляя в спиральное перемещение во времени их тела и умы, постоянно подключенные друг к другу.

Когда женщина с любовником, муж где-то здесь. Когда она с мужем, любовник где-то здесь. Когда любовник и муж вроде бы вдвоём, жена никогда не отсутствует по-настоящему, как бы сильно противостояние этих мужчин ни наводило на мысль об их своеобразном братстве. Вы чувствуете по её реакциям, что Джерри в исполнении Чарли Кокса Роберту Тома Хиддлстона в общем не соперник - но в этом-то всё дело. Эштон играет Эмму физически убедительно и интригующе; Эмма - женщина, которую отталкивают и притягивают с двух сторон, и эти незаконные свидания на тайной квартире, должно быть, были для неё блаженным отдохновением от интенсивной яркости мужчины, за которого она вышла замуж. И которого любит.

Иными словами, это продуманно-затягивающее «Предательство» (с сильным дизайном Саутры Гилмор и Джона Кларка и блестящей озвучкой Бена и Макса Рингхэма) взяло пьесу, которую обычно трактуют как поток остроумно-изящых реплик малосимпатичных представителей привилегированного класса - взяло и лишило их всего шика, всех претенциозных чувств, и обнажило страдающих и напуганных существ, скалящих в порядке самообороны острые зубы.

И всё же это "Предательство" даёт понять, что неверность таит в себе и сладость и нежность. Если бы не это, не быть бы ему столь популярным. Обманщикам часто больше всего на свете нужны простые человеческие чувства.

А появится ли интересующий нас болельщик сегодня на мужском финале US Open? Там будет на что посмотреть. Медведев, который какие-то не те пальцы публике показывает, сойдётся в схватке с Надалем, который... ну, это же Надаль, понимаете.

О, кстати, мне понравилось, автор одной рецензии сравнивает теннис, любимый вид спорта Тома, со сквошем, любимой игрой его персонажа Роберта. Теннис - бесконтактная дуэль, там соперники каждый на своей половине,
а в сквош рубятся нога к ноге в замкнутом помещении, и столкновения неизбежны.