[Gaer Muil]

"Автор Столетия". Предисловие, сс. xxix-xxxi. Текст от Шиппи, перевод и примечания от меня.

…Как я отмечал выше, Толкина можно рассмотреть как часть группы «травмированных авторов», исключительно влиятельных (большинство из них заняли высокие места в рейтинге «Уотерстоун»*) и стремившихся написать фентези или притчу. Кроме имен, указанных на странице viii (Толкин, Оруэлл, Голдинг, Воннегут), в эту группу можно включить друга Толкина К.С. Льюиса, Т.Х. Уайта и Джозефа Хеллера. Кто-то получил тяжелые ранения (Оруэлл и Льюис почти смертельные**), кто-то испытал на себе бомбардировки (Воннегут был в ту ночь в Дрездене, когда город был разрушен). Урсула Ле Гуин не может «похвастаться» прямым столкновением с жестокостью, но она дочь Теодоры Крёбер, написавшей три материала об Иши, последнем из полностью уничтоженных калифорнийских индейцев яхи. Большинство из упомянутых авторов столкнулись близко или самым прямым образом с худшими кошмарами ХХ века, ужасами, которые не существовали и не могли существовать раньше – Сомма, Герника, Белзен, Дрезден, индустриальная война, геноцид.

Их разнообразный, но в то же время похожий, опыт оставил их, можно сказать, с фундаментальной проблемой. Они до мозга костей были убеждены, что соприкоснулись с необратимым злом. Но также они чувствовали – как Грэйвз*** выше, но по гораздо более серьезному поводу – что объяснения официальных органов их культурного слоя были безнадежно неадекватными, запоздалыми, в лучшем случае не относящимися к делу, в худшем – частью самого зла. Оруэлл вернулся из Испании, чтобы обнаружить, что от его опыта (включая ранение) отмахиваются, как от чего-то несущественного. Воннегут потратил двадцать лет, пытаясь понять, как написать о главном опыте в своей жизни (бомбардировка Дрездена), чтобы читатель смог это принять; но сталкивался с людьми либо отрицавшими, либо игнорировавшими его усилия.

На контрасте, доминирующие философы-моралисты того времени и культуры были представлены такими людьми, как Бертран Расселл. Как и Толкин, он издавался Стэнли Анвином и в своем юбилейном сборнике был назван «философом столетия». Но что такие люди как Расселл могли рассказать, например, Льюису о его опыте во Фландрии? Во время Первой Мировой Расселл был пацифистом: почетная позиция, но несильно помогавшая «травмированным авторам», и, как сам он болезненно осознал с началом Второй Мировой, порой абсолютно неприемлемая. И одной из сторон травмы писателей, о которых я упомянул, было то, что когда пришло время поиска объяснений, им пришлось искать их самим.


* В 1996 году сеть книжных магазинов «Уотерстоун» и 4 Канал Би-Би-Си провели опрос «пять величайших книг столетия». Среди 26000 опрошенных более 5000 поставили на первое место «Властелин колец». «1984» и «Скотный двор» Оруэлла заняли второе и третье места, «Уловка-22» Хеллера – пятое, «Повелитель мух» Голдинга – тринадцатое, «Хоббит» - девятнадцатое, «Лев, Колдунья и платяной шкаф» Льюиса – двадцать первое;
** Льюис был тяжело ранен британским недолетевшим снарядом, двое его сослуживцев погибли на месте; Оруэлл был ранен в горло во время гражданской войны в Испании;
*** Современник Толкина писатель Роберт Грэйвз вспоминал, что когда он поступил в Оксфорд в 1919-м, его лектор по англо-саксонскому принижал свой собственный предмет, утверждая, что он не представляет ни интереса, ни актуальности.