Сложно писать отзыв на фильм, о котором за десять с гаком лет было уже сказано всё, что только можно было о нем сказать и даже то, чего о нем не следовало говорить, посему не думаю, что скажу что-то новое. Просто посмотрел на днях залпом всю трилогию-монолит и решил сделать то, чего еще нигде и никогда не делал – излить душу и максимально полно рассказать о своих впечатлениях от кинотрилогии, которую, как бы глупо, пафосно и банально это ни звучало, я считаю лучшим фильмом в истории человечества. Именно с этого фильма, говоря словами Галадриэль, «Мир изменился». Изменился жанр кинофэнтези, в котором Питером Джексоном были заданы новые стандарты, изменился облик современного кинематографа, в конце-концов изменились многие, многие жизни…
Сперва отмечу, что «Властелин Колец» сделал самое главное: прошел испытание Временем, прошел проверку на прочность. Теперь это не вчерашний калиф на час, заставивший всех себя полюбить, забравший ворох Оскаров и многомиллиардные кассовые сборы – теперь это еще и проверенная годами десятилетняя классика и легендарное 12-часовое кино, которое шикарно смотрится на здоровенной плазме и каждый раз дарит просто неописуемый спектр эмоций.
«Мир изменился» - именно с этих слов Кейт Бланшетт осенью 2004-го года началось мое путешествие в Средиземье английского Профессора Джона Рональда Руэла Толкиена и новозеландского режиссера-самоучки Питера Джексона, именно с этих слов я был с головой брошен в омут и стал свидетелем, а в душе, вероятно, даже и участником грандиозной Войны Кольца.
За что я всегда любил монументальную Трилогию Питера Джексона так это за ощущение «историзма», кажется, что все показанные в ней события действительно происходили на самом деле, ты чувствуешь дух времени, будь то мрачные хоромы архивов Минас-Тирита едва освещенные фонарями или медленно падающие листья в лиричном Ривенделле или Лотлориэне, ты чувствуешь дыхание древности. Всё, что ты видишь вокруг – здания, колонны, деревья, леса и реки – всему этому тысячи, тысячи лет, и этим нельзя не проникнуться…
Пролог «Братства Кольца» я считаю самым гениальным кино-вступлением в истории. В него просто невозможно не влюбиться, он с головой бросает тебя в омут, и полностью утаскивает в ту вещь, которую сделал для мира ПиДжей.
Одним из первых кадров «Братства Кольца» является огромная карта Средиземья. Много ли фэнтези-фильмов начинаются с масштабной карты? Честно: не помню ни одного. И это самая реальная карта, которую я когда-либо видел в кино. Она настоящая, живая и максимально проработанная, если бы не надписи на ней – могло бы показаться, что я наблюдаю за миром Средиземья с высоты ракеты или самолета. Благодаря роскошной операторской работе (очевидно, совмещению реальных съемок и виртуальной камеры) карта Средиземья приобретает дополнительный «объем».
Один из наиболее роскошных кадров Пролога бросает взгляд на стоящего внутри Роковой Горы Саурона. Темный Властелин в мрачно сверкающих доспехах стоит на обрыве с поднятой вверх Дланью, а на ней – Кольцо Всевластья.
Невозможно не восхититься этим кадром с подброшенным словно ветром злой воли ввысь Кольцом, переворачивающимся в воздухе, а затем поглощаемым закручивающимся клубом дыма и пламени… «Into this Ring, he poured his cruelty, his malice, and his will to dominate all life... One Ring to rule them all».
«But there were some who resisted» - Битва Последнего Союза, пожалуй, в каком-то смысле, еще даже эпичнее, чем Пеленнор в ROTK. Еще ни одна кинобаталия как эта, не заставляла меня так проникнуться показанным на экране эпиком. Насколько же красиво над скалами летает камера, насколько слаженно и синхронно действует эльфийская армия против хаотично набегающих орков под черными тучами, насколько цепляет момент, где Элендиль торжествующе поднимает Нарсиль, ведь победа была так близка…
Помню, как вжимался в кровать, когда смотрел «Братство» восьмилетним ребенком в тот момент, когда пришел Саурон с гигантским ало-золотым Кольцом на пальце и одним ударом палицы сносил десяток воинов. Так вот на повторном просмотре на большом экране я почти словил то самое чувство. В этом моменте (как и во многих других) идеально сочетается всё: работа камеры, действия рук и повороты тела актера, удачно наложенные эффекты – вообще всё, и этими сценами можно любоваться бесконечно вплоть до того, чтобы сделать себе их раскадровку, и самое главное: ты веришь, что все это происходило когда-то встарь, это словно даже не исторический фильм, а временами какие-то кадры кинохроники, так искусно снятые настоящим мастером, а порой эпическое полотно, написанное умелым художником-баталистом.
Из последних сил с криком отчаяния Исильдур заносит меч и звук барабана не иначе как «жахает» по ушам, потому что наземь, подняв клуб дыма и пыли, приземлился шлем Темного Властелина.
После столь величественного Пролога, насквозь пропитанного древностью времен и затененного таинственной завесой минувших лет мы попадаем в вечнозеленую страну хоббитов – Шир, где полурослик Бильбо Бэггинс, накрывшись картами и книгами, рассказывает зрителю о нравах и обычаях хоббитов. Хоббиты – существа маленькие, неприметные, сторонящиеся Большунов. Большим интеллектом не отличаются, да и вряд ли вообще способны на великие дела. Зато хорошо разбираются в пивоварении и табакокурении, куда ж без этого!
В Шир на празднество приезжает волшебник Гэндальф Серый, чей приезд для племянника Бильбо – Фродо Бэггинса – в радость, а для пожилых степенных хоббитов легкий повод для раздражения (хотя в глубине души и некоторые из них рады видеть в своих краях столь редкого гостя).
«Ты опоздал» - с легким укором выговаривает Гэндальфу Фродо.
«Маг не приходит поздно, Фродо Бэггинс, - нахмуривает брови Гэндальф – И рано тоже не приходит, - он появляется в то время, когда положено!»
Это цитата вслед за «The world is changed» и «My Precious» мигом отправляется в мемориз. Для меня она служит чуть ли не тэглайном всего фильма – настолько она врезалась мне в память вместе со звонким искреннем смехом персонажей (причем здесь почему-то смех Елистратова, актера, озвучивающего Фродо, запомнился мне даже больше, чем смех самого Элайджи Вуда).
Стуком в дверь Гэндальф отрывает ностальгирующего хоббита от воспоминаний (и не только от них), а далее мы становимся свидетелями встречи двух давних знакомых, так много прошедших и переживших вместе… По приходу в гостиную Гэндальф не мог не отметить большую карту Эребора, по которому некогда гулял и где когда-то сражался хоббит – видимо, Бильбо как раз рассматривал ее, когда пришел волшебник, либо рылся в старых записях, либо… да мало ли чем еще мог заниматься этот шерстолапый!
Следующим визуальным потрясением после монументального Пролога для меня становятся фейерверки Гэндальфа на фоне дивных красот Шира (воистину, удивляться так тонко переданным различиям в росте хоббитов и Гэндальфа после всего показанного ранее уже даже как-то даже неприлично). Здесь невозможно не восхититься и не проникнуться душевностью этого момента – начиная с разговоров Гэндальфа и Бильбо в Шире и кончая собственно праздником хоббитов. Режиссеру удается уже здесь очень точно и тонко сочетать пафосный размашистый эпик и простую уютную атмосферу незатейливого торжества. За фейерверки прежде всего хотелось бы похвалить работу звукачей (настолько до мурашек пробирает звук вспыхнувшего заряда), и создателей визуальных эффектов – очень уж красивы и разнообразны сверкающие в небе узоры и искры, а уж как красиво был нарисован огненный дракон – и не передать… издалека и впрямь напоминает Смауга Ужасного, вернувшегося из бездны озера за некой золотой прелестью, которую некогда принес Бильбо Баггинс в роскошные чертоги дракона…
Вот на каком эпизоде я действительно верю, что в молодости Бильбо выглядел похожим на Мартина Фримана так это в сцене, где он возвращается домой и подбрасывает на пальце волшебное Кольцо-невидимку, с которым только что незаметно смысля со своего Дня Рождения, оставив всех гостей в озадаченности. Настолько мимика Иэна Хольма здорово соответствует тому, что показывал нам не так давно Мартин Фриман, что просто нельзя не поверить в родство двух этих замечательных актеров! Потрясающе!
Хоббит понимает, что пришло время уходить в края более спокойные и более грустные, ведь «найти и подобрать нити прежней жизни» в Шире Бильбо уже не может. Память о путешествии, которое он совершил 60 лет назад подталкивает его к чему-то еще, а дом родной уже не мил, да и в сердце к тому же закрадывается что-то темное и неприятное, «размазывающее его по большому ломтю хлеба».
Еще одна вещь, за которую я всегда любил Трилогию ПиДжея, так это за то, что она привила мне любовь к большим красивым и величественным вещам. И одной из таких «больших» сцен стал момент, где Гэндальф подъезжает к склонам Миндоллуина и видит мрачные грозовые тучи над горами Мордора, что вплотную стоят к последнему оплоту Гондора – Осгилиату. Здесь же мы видим исполинскую крепость Минас-Тирита, куда обращается Гэндальф за знаниями Прошлого, которыми делится и с Фродо целых 17 лет спустя (хотя по фильмам ПиДжея 17-летний промежуток между встречами Гэндальфа и Фродо, судя по всему, был опущен). В сцене диалога Гэндальфа с Фродо зрителю еще более отчетливо становится ясна зловещая сущность Кольца, которое десятилетиями хранилось в теплом уголке мира, вместо того чтобы идти на путь уничтожения в самое гиблое место мироздания.