Я внезапно вспомнила, почему ещё, кроме прочего, ждала выхода Эндгейма: как минимум у Тома теперь и руки развязаны,
и снята печать молчания,
которая очень сильно заметна была на его устах после выхода ВБ при ответе на некоторые вопросы. Как прочухается после пинтеровских страстей - имеет святое право появиться в обществе локифанов и толкнуть пару-тройку речей о пленительном злодее. По-моему, ему этого весь год здорово не хватало - возможности поговорить без досадных умолчаний.