Просмотр отдельного сообщения
Старый 09.01.2021, 02:07   #1060
Вероника73
мимокрокодил
 
Аватар для Вероника73
 
Регистрация: 24.08.2019
Адрес: Харьков
Сообщений: 386
Лайки: 209
А я ВКонтактике такую сказку нашла!!! Это просто праздник какой-то!
И я её сюда выложу, да!
https://vk.com/wall-133726410_12587 - место, где взяла.
Выложила в группе Мария Кравцова, вероятно, она и есть автор.

Едва прознал Келегорм Прекрасный, что Дориат без верхушки остался, так и сел, сияя, точно самовар начищенный. Все прошло как нельзя лучше: то ли письма сыграли злую шутку, то ли везение его в коем-то веке не подвело, а шанса, лучше этого, для мести и не придумаешь нарочно. Не верил Феанаро сын, что послания его возымеют хоть какой-то эффект, да гордыня Тингола на руку ему пошла.

Не стал он дожидаться братьев своих, сам с верными пошел на королевство: Сильмарилл вернуть и поруганную честь отбелить. Не то, чтобы Тьелкормо сильно пекся о своей чести - во всем Валиноре не нашлось бы эльда, кто не слышал бы о подвигах третьего сына Феанора, и те подвиги не красили его, но здесь было дело принципа.

Сыграла гордыня злую шутку и с ним: сильно было его войско, да недооценил он численность и умения синдар, оттого и получил раны страшные, а бессознательное тело его повезли к тем, кто еще оставался хоть немного вменяемым в этом королевстве: к той, кого он держал взаперти и тому, кто унизил его, как не унижал никто прежде.

Долго ли, коротко ли, а вести доходят и до дальних крепостей. Подъехал одним чёрным вечером к воротам гонец на едва живой лошади, принёс вести недобрые: что сгинул нолдорский царевич в глухом лесу и никто не знает, жив он или поставили уже камень над его могилой. В пыли был дорожный плащ у гонца, в крови измазаны сапоги, а глаза были пустыми, будто попрощался он уже со своим лихим воеводой.

Цыкнул тогда зубом один старший брат, второй печально головой покачал, а младший стал собираться в путь-дорогу. Не было с ним больше ни кинжала, что любое железо мог рассечь, ни верного пса братнина, да была у него голова на плечах, а мысли в ней хитроумные до Солнца гнездо свили. Скоро сказка сказывается, да нескоро дело делается. Вот подъехал Куруфин Злоязычный к лесу запретному, а на его границе валун лежит с надписью диковинной: "направо поедешь - коня потеряешь, налево поедешь - с голода помрёшь, прямо поедешь - чести лишишься и разума распоследнего". А царевич только плечами пожимает да коня пришпоривает, потому что родная кровь - она дороже и чести, и разума. А кости ему уже давно злые языки перемыли, чего ему уже терять.

Как подъехал он к палатам каменным, что в самой чащобе были спрятаны, так и крикнул зычным голосом:

- Отворяйте ворота, царь с царицею, принимайте гостя дорогого!

Когда связанного и обессилевшего от ран Келегорма притащили в тронный зал, взору его представилась воистину дивная картина. Резной трон пустовал, ибо негоже занимать его кому-то, пока прежний король еще не окончательно сгинул, а, может, и потому, что дочь его единственная и наместница на время отсутствия, никаким волшебством себя бы в него не втиснула.

По такому случаю принимала она послов и просителей, разместив красоту свою необъятную на бархатном диванчике вастакстком. Воистину богатырский храп её слышен был еще на подступах к Менегроту. Пробудить этакую соловушку ото сна напрямую никто из верноподданных не решился бы, однако разобраться, что делать с феанорингом, им все же стоило, так что наловили находчивые придворные живьем мух черных да жирных, ну и запустили их ей прямехонько в рот. Пташка же, должна оценить угощение!

Проснувшись да отплевавшись хорошенько, вспомнила правительница, что происходила де в её землях битва великая, да проспала она её полностью, но победе славной обрадовалась и велела немедля сына выпустить из терема на дереве, Хирилорном именуемом. Тут только показали ей на феаноринга пленного, в углу с кляпом во рту брошенного. Забилось тут бабье сердечко часто-часто... как тут было не вспомнить юность свою беззаботную, мужа любимого в отъезде долгом и заключение свое тягостное в хоромах нарготрондских? Танцы и охоту, и вздохи под дверью и сердечки, на всех стенах кинжалом охотничьим нацарапанные...

Сколько лет водой сквозь пальцы утекло, а недруг её сердешный все то же дитя неразумное - только дразниться толком и умеет. Ох и жалко же его, непутевого! Развязала она тогда путы, промыла раны луком и крапивой, перебинтовала и сверху картофелину приставила огромную, в помете летучей мыши вываленную - известной целительницей была Лютиен и намеревалась в кратчайшие сроки поставить сына Феанора снова на ноги. А поелику не было у Келегорма сил сейчас отбиваться, положила королевна его голову к себе на колени, стала гладить его волосы и песни петь содержания неясного.

Тут бы Келегорму-царевичу и смерть пришла, да вернулся, наконец, отдохнувший после битвы муж законный и повелел строго в покое оставить гостя незваного.

Улыбнулась тогда Лютиен приветливо и слово молвила ласковое:
- Супруг мой разлюбезный, а почему бы не усыновить нам Феанорова сына? Посмотри только на этого несчастного сиротку - какой он бледненький, худенький, да на головушку не сообразительный! Что я с ним ни делала, он ни словечка не промолвил, только глазками сапфировыми хлопает, и даже храпеть не решается! Пропадет ведь совсем без опеки родительской!

Берен посмотрел на довольную жену, потом перевёл взгляд на уже несколько задолбавшегося сына - Диор с фингалом под глазом махнул ему рукой, - потом - опять на замученного царевича, после чего рек: - Любезная ты моя супруга, позволь тебе напомнить, что у этой сиротки мать уже имеется, так что тут ты несколько опоздала, - хихикнул в усы, - а глазками-то чего ему не хлопать, если над ним дыньки такие свистят, того гляди задавят.

А что до бледности - меня б в навоз если б завернули, я б еще не так сбледнул. Выкинь-ка ты уже эту бяку, охота тебе возиться с ним! Ребёнка родного совсем уже забросила, а теперь еще второго подавай!

- Отец, не надо, - взмолились в углу еле слышно.

- И где ты еще в нем дите-то увидела, краса ты моя неподъемная? - Берен рывком поднял за шиворот несчастного сына феанорского на ноги. - Взгляни: сто пудов чистого весу, рост - под оглоблю с рельсой, голова, - постучал тихонько по эльфийской макушке, - вроде не пустая, звук глухой.
Это тебе не дитё, это уже детина. Взрослая. Так что пусть он катится отсюда куда подальше, мне хватает уже одного дармоеда.

Прищурилась Лютиен в ответ недобро, хотела было уже напомнить, кто здесь принцесса Дориата, а кто - пень старый, мухоморами засиженный, да не успела ни словечка вымолвить, ибо раздался тут стук в ворота дубовые и, не дождавшись ответа, ворвался в палаты Менегротские Келегормов братец парный, как хвостик к нему привязанный. "Тебя мне тут только и не хватало!" - подумала Лютиен, но заговорила с гостем приветливо, обратилась к нему по имени и спросила ласково:

- Зачем пожаловал, Куруфин-царевич? Али и тебе тоже примочек навозных не хватает?

А Куруфин очами сверкает, сапожком притоптывает. Стоит он перед диваном царским, какой был давным-давно, разве что морщинка между суровых бровей глубже стала. Смотрит он на раздобревшую царицу, на мужа её несчастного, на брата своего беспамятного и так отвечает:

- Не нужно мне богатств твоих, хозяюшка: вижу, потратила ты их на брата моего. Ни зелена вина с дороги, ни медовых пряников, ни мягкой перины я с тебя не потребую. Я поклон тебе привёз из земли далёкой, из земли северной, а ещё подарков, чтобы не скучала ты, чтобы краса твоя дивная еще пуще приумножилась.

Не с пустыми руками всадник приехал, была при нём сума немалая. Запустил он в нее руки свои злые да искусные - и давай на Лютиэнь украшения навешивать, а сам под нос себе приговаривает:

- Вот тебе венец чугунный, чтобы головы не поднять. Вот тебе запястья железные, чтобы белые руки обессилели. Вот черевички каменные, чтобы ноги быстрые к земле приросли. А вот цепь на перси богатые, чтобы не вздохнуть тебе и не крикнуть о помощи.

Сделал он дело, отцовский камень клещами кузнечными схватил, брата рукой богатырской подхватил, да и был таков. А как оправились подданные от наглости великой, так бросились в погоню. Треть ноги друг другу передавила да лежать осталась, другая треть в воротах так столпилась, да выйти на белый свет не сумела, а кто проскользнуть успел, те в погоню и бросились.

Едет Куруфин да прислушивается чутким ухом. Слышит, земля трясётся - нагоняют его горе-подданные. Бросил он тогда через левое плечо фляжку любимую, плеснуло из неё вино и рекой стало. Так половина синдар в той реке и захлебнулось - видать, не давала хозяюшка выпить вдосталь, да теперь они отыгралися до смерти.

Много ли, мало ли времени прошло, а земля опять содрогнулась, снова нагоняют его эльфы лесные. Вздохнул царевич да и бросил гребень любимый через правое плечо. И вырос лес за его спиной высокий да дремучий: корни в землю вгрызаются, верхушки деревьев небесный свод подпирают. Половина синдар в том буреломе и сгинули.

А как затряслась земля в третий раз, Куруфин уже в воротам крепости братниной подъехал. Тут уже ему родичи подсобили лютые: вышли да остаточки армии порубали.

Тут и сказочке конец, а кто слушал - к Сильмариллам лапки не тяни! Не то придёт злой Куруфин и бросит молот кузнечный через плечо. Бросит и не взглянет даже.
Вероника73 вне форума   Ответить с цитированием