Мои чувства от этой главы лучше всего передает Фарамир, когда просыпается.
Цитата:
|
Suddenly Faramir stirred, and he opened his eyes, and he looked on Aragorn who bent over him; and a light of knowledge and love was kindled in his eyes, and he spoke softly. ‘My lord, you called me. I come. What does the king command?’
|
Фарамир открыл глаза, и увидел склонившего над ним Арагорна и глаза его засветились любовью и радостью узнавания, и он тихо сказал - "Мой государь, ты звал меня, и я пришел. Какова будет государева воля?"
Арагорн... Арагорн!
Он несет благословение, несет свет, разгонящий кошмары, прохладу горящим в бреду, покой и мир измученным душам. Он - Король, и когда он приходит, радуется мир и радуются люди, и все становится так, как надо.
После горячки, ярости, мрака и отчания прошлых глав, после того, как по всем героям прокатились катком - это глава-передышка, и какая! Главы-передышки есть у Толкиена в каждой книге - Бомбадил, Ривенделл, Лориэн, караулка у затопленного Изенгарда, Хеннет Аннун. Но эта - особенная. Тут герои не просто переводят дух и залечивают раны. Тут Король вернулся! И впервые появляется надежда, что все будет хорошо. И пусть наутро над Минас Тиритом - флаг Дол Амрота, а не звезда Элендила, но люди уже знают, и говорят: Король - рядом. Он уже здесь!
Эта глава для меня тоже душещипательная.
- Мерри, который сползает во тьму, а его первые слова, когда его будит Пиппин - "а где король?" А Фродо, очнувшись на Заверти, сказал - "а где бледный король?" - вот это рифма... Бедный Пиппин, как ему было страшно за Мерри!
- Эомер и Имрахил, не знающие, кто жив, а кто мертв. Вернувшиеся на руины прежнего уклада жизни. Теоден, светлый и пркрасный в своей смерти. Фарамир, которого будут беречь и до последнего не рассказывать, как умер его отец.
- Эовин и то, что Гэндальф о ней говорит. Не обращала раньше внимания, но Гэндальф тут натурально выступает за права женщин и критикует патриархат. Как показателен его разговор с Эомером!
Эомер, простой и прямой мужик, не мог взять в голову, что у Эовин могли быть другие причины для тоски, кроме отказа Арагорна. Ну конечно, отчего еще девке страдать, как не из-за парня.
Гэндальф буквально глаза ему раскрывает: ее сила духа и храбрость не меньше твоих, но лишь потому, что она родилась в женском теле, а ты в мужском, ты скакал на коне и был хозяином своей судьбы, а она сидела взаперти и слушала Гриму и видела, как Теоден сползает в маразм. И никакого выхода.
И когда говорят про Эовин, что она на битву поскакала, потому что ей, грубо говоря, парень не дал - пусть перечитают эту главу. Это был ее бунт против клетки, и желание умереть достойно, прославив даже не столько себя, сколько Дом Эорла, чье унижение она так долго созерцала.
Конечно и несчастная любовь сыграла роль, но я тут согласна с Арагорном - она видела в любви к Арагорну возможность чего-то высшего, возможность, говоря современным языком - самореализации. И в отказе Арагорна она еще и отказ в этой самой самореализации увидела.
- Иорет! Какая же она, лапушка, болтливая. Хотя их главный фармацевт еще более болтливый, но менее обаятельный.
- И наконец, Мерри. Какие он тут слова говорит! Знаковые и пронзительные, и не менее важные, в чем-то, чем разговор Сэма и Фродо на ступеньках.
Цитата:
|
But it is the way of my people to use light words at such times and say less than they mean. We fear to say too much. It robs us of the right words when a jest is out of place.
|
Мы боимся пафоса и высоких слов и переводим все в шутку. И когда переполняет душу и шутки неуместны, мы не находим нужных слов...
Цитата:
- Dear me! We Tooks and Brandybucks, we can’t live long on the heights.’
- ‘No,’ said Merry. ‘I can’t. Not yet, at any rate. But at least, Pippin, we can now see them, and honour them. It is best to love first what you are fitted to love, I suppose: you must start somewhere and have some roots, and the soil of the Shire is deep. Still there are things deeper and higher; and not a gaffer could tend his garden in what he calls peace but for them, whether he knows about them or not.
|
- Мы, Туки и Брендибаки, не можем долго жить на высотах.
- Нет. Но, Пиппин, мы теперь можем видеть эти высоты, и чтить их. Лучше, конечно, начинать с любви к родному и знакомому, к своим корням - а корни Шира глубоки. Но есть вещи и глубже, и выше, и садовник не мог бы мирно возделывать свой сад, если б не эти вещи - даже если он о них не знает.
А хоббиты все-таки дали и Арагорну отдохнуть душой, и чуть-чуть спуститься с его высот на землю. Как же он классно обстебал и Мерри, и главного фармацевта.
- Да, и мы узнали новые слова. Телконтар - Бродяжник по-эльфийски, и так Арагорн наречет и себя, и наследников - плоть от своей плоти (о, а он уже позволяет себе и o плоти думать!
). Галенас - табак.
А ацелас - kingsfoil, или княженица в переводе Муравьева.
Ну и куда же без Анке Эйссманн с Фарамиром.