[Ketvelin]

Ганнибал (3 сезон) / Hannibal Series (Season 3) (2015) — Часть 4

Риба

Появление Рибы Маклейн — это сюжетный взрыв во всех киновариантах. И для данной трактовки образа Френсиса было вполне логично, что Фуллер выбрал именно такую Рибу. Если трактовка героя существенно отличается от книжной, значит, героиня тоже должна быть иной. В книге это светлая во всех смыслах, ангелоподобная женщина, роковым образом обратившая на себя внимание маньяка... В сериале маньяк прочитан более глубоко и индивидуально. У него есть жизненная драма, у него есть желание бороться с собой, и прочее. Ричард настаивал, что каком-то из своих личностных проявлений он способен вызывать жалость. Он не просто исключительное зло, но и изгой с детства. Значит, героиня должна быть ему «соразмерной», иначе нет смысла их сводить вместе. И должна быть не просто физически ущербной, но таким же изгоем, и, рискну предположить, с определённой долей порочности... То, что актриса афроамериканка, усилило впечатление дистанцированности её героини. Идея «политкорректности» не устраняет расовые различия, просто делает их законодательно определёнными. Поэтому выбор внешнего облика героини показался мне более чем оправданным.
Френсиса и Рибу роднит одиночество. У них обоих есть физический изъян, благодаря которому они стали в определенной степени чужими для общества, но с одной разницей. Френсис, получив в детстве дичайшую психологическую травму и ломку психики, перешёл на тёмную сторону, отгородившись от прочего мира. Риба же, напротив, несмотря на слепоту, до последнего пытается быть частью мира, не обособляясь от него, но, судя по всему, тщетно. Он, видя её физическое несовершенство, не обращает на него внимания и тянется к её душе. Она в свою очередь, не видя его физическое несовершенство, не имеет возможности обратить на него внимание и тянется к его душе. Нежелание видеть с одной стороны и невозможность видеть с другой — вот причина того, что их отношения изначально начали развиваться без привязки общественного мнения и стереотипов.

Ричард полагал, что на их отношения больше всего влияния оказала его болезнь. Несмотря на изъян, Риба очень живая — она социально активна, независима и темпераментна. И для Френсиса это невероятно интересно: «…У меня есть ощущение, что у него нет примера того, на что похожа любовь, на что похожи сопряжённые с ней чувства. Когда он встречает её, возникает крайне необычная ситуация. Он никогда не был с живой женщиной. От любой женщины, которая может его узнать, он отступает в тень и избегает дальнейших контактов. Эта слепая девушка — тот человек, с которым ему впервые в жизни комфортно. У этого ощущения нет образчика, и это некоторым образом есть расширение его возможностей; курс, который приводит его на путь становления, давая ему силу двигаться вперёд. Встреть её он год назад, возможно, он не стал бы тем, кем является сейчас».

По мнению Ричарда, любовь — как будто индикатор всех душевных сил Френсиса. Все его преступные действия руководимы идеей деструктивности человеческих отношений, особенно интимных. Поэтому чувство к Рибе для него не только новое, но и противоестественное, незаконное. Полюбить — значит, стать другим, предать привычную сущность. И он готов рискнуть: «…Чувствую, что момент, когда он должен сделать выбор — отдать её Дракону или сохранить для себя — это самое ясное понимание им самого себя на протяжении всей этой истории. Принимая во внимание всё предшествующее, здесь он руководствуется своими чувствами и некоторой наивностью, он полностью осознаёт себя в этот момент. Это по-настоящему здравое пробуждение самопознания, и происходит оно в тот же самый момент, когда разум больного шизофренией действительно распадается на две части и Дракон становится существом вне его».

Ричард нашёл своеобразную, почти гипнотическую манеру для ухаживания Френсиса за Рибой. Возможно, потому что герой внешне очень тих, а она, будучи слепой, всё время прислушивается. Они как будто следят друг за другом и одновременно тянутся друг к другу. Когда Фрэнсис привозит её в зоопарк и сообщает, что она может потрогать спящего тигра, у неё странный взгляд,— как будто она просчитывает наперёд какие-то вещи и понимает что-то лучше него. Потом она изучает тигра и явно понимает, что Фрэнсис в это время изучает её. А он вдруг пугается и закрывает ладонью рот, когда она трогает тигра под животом, — как будто у него возникает аналогия с самим собой, либо он понимает, что она «видит» его наблюдения за нею... Возможно, и то и другое, потому что позднее она кладёт голову ему на колени и слушает его точно так же, как до этого наклонялась к тигру.

На первый взгляд, сцена с тигром кажется частью единого дьявольского плана, ловушки-сети, в которую Фрэнсис улавливает Рибу, но это не так. Долархайд почти всегда действует спонтанно (кроме эпизода в музее, который он продумывает, прежде чем осуществить). Это Дракон бьёт целенаправленно, а Фрэнсис всегда как бы на шаг позади дракона. И поездка в зоопарк кажется такой по-военному «выстроенной», потому что она необходима им обоим. Фрэнсис — очень чувствительная и глубоко чувствующая натура (это не противоречит его маниакальной болезни). Он спонтанно понимает, что нужно Рибе, — сила и яркость нового впечатления. Это, конечно же, нужно и ему, но всё равно поступок его бескорыстен: он получает наслаждение, наблюдая за наслаждающейся Рибой, когда она гладит зверя.
Ричард полагал, что именно эта сцена, а не тот фактор, что Риба слепа, стал решающим в его отношении к ней: «Потенциально она становится его следующей жертвой, но он борется, чтобы этого не произошло». Именно это сделало Долархайда привлекательным для актёра, и он «никогда не рассматривал его только как плохого парня. Я рассматривал его как сильно истерзанную душу; человека, который влюбляется в девушку, что, думаю, его очень пугает!»

Кажется, Ричард решил показать, что любовь парадоксальным образом стала вершиной счастья для этого человека и одновременно началом его личностного краха. Именно страх перед возникшей любовью роковым образом ускоряет превращение Френсиса и Дракона. Интимная сцена — перелом для Френсиса, роковой момент, подтверждающий, что для таких, как он, любовь недоступна: «…Тот момент, когда происходит разделение сознания. Френсис и Дракон становятся самостоятельными личностями». Но эти личности не существуют безразлично друг к другу, потому что относятся к одному человеку, и относятся по-разному: «Френсис отказывается отдавать Рибу Дракону. Он вступает в отчаянную схватку со зверем…»

Френсис и Ганнибал

Ричард понимал, что всесторонний анализ внутреннего мира его героя сделают Френсиса не односторонним маньяком, а объёмным и неоднозначным персонажем. И это станет основанием, чтобы повернуть зрителя лицом к нему и даже вызвать какие-то положительные чувства: «Мне кажется, самая пугающая вещь в этом человеке... вернее, в том, кто был внутри его разума или в какой-то части... это то, что вы слегка влюбляетесь в него. Вы видите, какая у него трагическая жизнь, и хотите лучшего для него, несмотря на ужасающе тёмные вещи, которыми он увлечён, вы хотите, чтобы он от них избавился. Вы хотите, чтобы он выбрался на другую сторону. Именно этим и занимается Уилл Грэм в этой истории. Он видит, что этого человека ещё можно спасти, что искупление для него ещё возможно, тогда как Ганнибал стремится к другому — хочет столкнуть его в тёмную бездну».

Действительно, в романе Харриса между Уиллом и Ганнибалом идёт битва за душу Долархайда. Но в фильме акценты существенно смещены: Френсис рассматривает Уилла как конкурента в отношении к Ганнибалу. Ричард нашёл этому объяснение: «В книге Долархайд очень автономный персонаж и они никогда не встречаются с Ганнибалом по-настоящему и не имеют никаких общих действий. Конечно в сериале, который называется “Ганнибал”, в котором даже у Уилла Грэма есть его черты, такого автономного героя не сыграть. Поэтому здесь строится модель, в которой Долархайд находит своё место в такой части истории, когда он может связаться с Лектером и играть против Уилла Грэма. И это становится очень опасным треугольником с Уиллом, который пытается предотвратить следующее убийство и таким образом сберечь Фрэнсиса Долархайда, и Ганнибалом, который толкает его прямо к краю пропасти. Он хочет, чтобы Долархайд перевоплотился в Дракона, хочет увидеть такой необычайный эксперимент, эту удивительную попытку перевоплотиться. Поэтому Ганнибал заботится больше о том, кем становится Доллархайд, нежели о самом жестоком преступлении. И, к сожалению, следующая мишень — это семья Уилла Грэма, которая воссоздана прямо по книге. Поэтому всё здесь основано на романе, но в совершенно новой интерпретации».
Таким образом, в фильме Лектер понимал, что Френсис остался ребёнком, не различающим добра и зла, а посему толкал героя на убийство Уилла с целенаправленной маниакальностью. Книжный Френсис решил убить Грэма, потому что тот слишком много о нём разнюхал и стал опасен. В кино же всем манипулирует эстетствующий каннибал.

Ганнибал — воплощение агрессивной силы, которую Френсис ощущал с детства и привык к ней. По сути, получается, что Ганнибал стал для Фрэнсиса своего рода «компенсацией», «замещением», необходимым продолжением агрессивного окружения детства, направив эту агрессию не на него, Френсиса, а на других. И Френсис начинает чувствовать приближение Дракона только потому, что желает встать рядом с Ганнибалом.
Во время разговора по телефону с Ганнибалом лицо Френсиса напоминает лицо фаната — не влюблённого, а именно фаната, которого разрывает восторг от мысли, что он, наконец, приблизился к кумиру и тот узнал о его существовании, и даже больше того — услышал, вступил в разговор... Но поскольку у Фрэнсиса все чувства не вполне адекватны, детские, то логично было показать это, как если бы ребёнок воочию увидел Санта-Клауса.

Основное отличие Френсиса от Уилла и Ганнибала — в личностной несамостоятельности. И не потому, что он преступник, а именно в силу его болезни: «Долархайд — тот, кто связан своим прошлым. Похоже, он пытается идти путём, где он вроде как связан со своим прошлым, но также пытается сам строить свою жизнь, как всем нам хотелось бы. Но его прошлое слишком исковеркано, с самого начала. Он не понимает, что становится неким посредником между Уиллом Грэмом и Ганнибалом Лектером, в упрощённом смысле. Конечно, Долархайд не подозревает об этом. Ему известен только висящий на тонкой ниточке контекст его отношений с Ганнибалом. И, безусловно, Ганнибал может использовать свои психологические навыки, чтобы пробраться в голову Долархайда». В то же время, сам Ганнибал понимает, что Френсис — не совсем игрушка, но и собеседник, потому что болезнь его такова, что никакой чудовищный, дьявольский гений не способен им манипулировать постоянно. В свою очередь. Френсису важно не только взаимопонимание Ганнибала, но и его признание. Поэтому он и прислушивается к нему, и стремится выйти из-под контроля. А введённый в сериал мотив душевного сходства Уилла и Ганнибала только усилил агрессию Дракона и сделал кинонный финал неизбежным.

Но Ричард полагал, что этот вариант также привлекателен: «Это трудно, когда вы думаете, что знаете, как всё заканчивается. Я всегда знал, что конец будет слегка отличаться от книги, и он отличается от книги. “Симфония” Брайана заканчивается более красочно, чем у Томаса Харриса, что здорово». После борьбы с такими проявлениями зла остаётся пепелище; добро может победить только ценой самого себя.

Награды:

«Сатурн», 2016 г. (победитель)
Ричард Армитидж — лучший актёр второго плана.