Приют милого Локи или фан-клуб Тома Хиддлстона

[naika]

Сообщение от АРктика

Боже, какая замечательная томолокипятница! Мне очень нравится)))
Интересно, это отражение Томушки или иллюстрации того как мы видим Локи везде и во всем?))

И то, и другое одновременно)

Сообщение от АРктика

Все могут короли... Провокационного Тома вам? Нате пожалуйста))

спецдоставка

https://i.ibb.co/YpgYK65/79ccdf73204...232a1bba76.gif
https://i.ibb.co/kB4Cz6j/94bf155b4d1...0fa1927c49.gif
https://i.ibb.co/Fgw41mD/image.png
https://i.ibb.co/1ztpP1j/0d78abfd315...ed3e32d3e8.gif
 

Да у него любая фотка, какую ни возьми, провоцирует на... всякое)

 

Сообщение от АРктика

Ох, как это остро щас прозвучало... Но против развития темы я не имею ничего против)))

Размером чего интересуешься?)

Наверное, размером картинки. О ней же шла речь)


Или размером самого Тома?


А может чего-то еще?))

 

Сообщение от АРктика

А когда улыбается - он сам как мандаринка, яркий, вкусный, так бы и слопала

Смотри, чтобы твой гастрономический интерес не выражался на лице, а то сбежит ведь)

[АРктика]

Прозрачная кекс футболочка на третьем фото просто кусь…

---------- Сообщение добавлено в 21:26 ---------- Предыдущее сообщение было в 21:24 ----------

Он? Сбежит? *поет*

А кто увидит нас, тот сразу ахнет…



И размеры мне нужно… всего Тома!

---------- Сообщение добавлено в 21:27 ---------- Предыдущее сообщение было в 21:26 ----------

И не слипнется, дааа)))

[naika]

Сообщение от АРктика

Прозрачная кекс футболочка на третьем фото просто кусь…

И не только он. Еще и жамк, и шкряб-шкряб, и лизь, и много чего еще...

Сообщение от АРктика

Он? Сбежит? *поет*

А кто увидит нас, тот сразу ахнет…

https://i.ibb.co/DKw45C7/IMG-1352.jpg

А потом подберется поближе и сам сделает тебе кусь.

Сообщение от АРктика

И размеры мне нужно… всего Тома!


[/COLOR]И не слипнется, дааа)))

Ок. Измеряй)

 

[Trawka]

Докладываю насчёт "Ламентис"

Пролог к серии весьма, такая психотропная жуть в стиле X-Files.
Ну и в целом серия в пересмотре мне понравилась больше, чем в первый раз.
Есть момент, когда действие провисает - между падением Локи и Сильви в "шахтёрскую будку" на Ламентис и их попаданием контрабандой на поезд. Как-то всё на этом отрезке не очень продуманно, с кучей банальный приёмов и откровенно неряшливо снято, затемнённо, запылённо и не в фокусе.

Но как только они садятся и начинают разговаривать - всё, нарекания кончились, и продуманно, и изящно, и диалоги очень неглупые.
Интересно, что их разговор снимают со спины, через плечо Локи, и зритель как бы находится в том же ресторане и случайно слышит разговор соседей. Потом Локи вполне зачётно хмелеет, поёт песенку на очень приличном норвежском и с небольшой помощью секьюрити вылетает из окна.

И снова ему есть о чём поговорить с Сильви, которая прямо как Роза с Титаника последовала за ним, хоть и из других соображений


Песня под титры вообще круть - Dark Moon из репертуара Элвиса Пресли, тёплые ламповые пятидесятые.


Dark moon, away up high up in the sky
Oh, tell me why, oh, tell me why you've lost your splendor
Dark moon, what is the cause your light withdraws?
Is it because, is it because I've lost my love?

Темная луна, далеко-далеко в небе
О, скажи мне, почему, о, скажи мне, почему ты утратила свое великолепие?
Темная луна, в чем причина того, что твой свет угасает?
Это потому, это потому, что я потерял свою любовь?


Песня, которую поёт в этой серии Локи, тоже вообще-то в тему, об одиночестве и о невозможности вернуться домой:

I stormsvarte fjell, jeg vandrer alene
Over isbreen tar jeg meg frem
I eplehagen står møyen den vene
og synger “når kommer du hjem?”

В черных как гроза горах я брожу один
Я пробираюсь по леднику
В яблоневом саду стоит дева
и поет: «Когда ты вернешься домой?»

Я меломан, очень люблю голос Тома и перевод отключаю нафик))

[naika]

Trawka, вечером отвечу.

Пока просто картинка. Нашла на просторах интернета, не могла не принести.

 

[АРктика]

Привет, Приют! Хорошего дня!)

[АРктика]

И не только он. Еще и жамк, и шкряб-шкряб, и лизь, и много чего еще...

Все! Заверните пазязя))
А зачем сэру пистоль, чтобы сделать мне кусь? Думает, я сама не дамся? Глупыш, иди кусай, пока не передумала))

Ок. Измеряй)

Почти диагональ журнальчика... *захлебнулась слюнями*

Я меломан, очень люблю голос Тома и перевод отключаю нафик))

Я ему прощаю даже когда тарахтит хотя в фильмах он этого не делает
и когда чешется и себя наглаживает при разговоре... тоже прощаю...

[naika]

Сообщение от Trawka

Докладываю насчёт "Ламентис"

Пролог к серии весьма, такая психотропная жуть в стиле X-Files.
Ну и в целом серия в пересмотре мне понравилась больше, чем в первый раз.
Есть момент, когда действие провисает - между падением Локи и Сильви в "шахтёрскую будку" на Ламентис и их попаданием контрабандой на поезд. Как-то всё на этом отрезке не очень продуманно, с кучей банальный приёмов и откровенно неряшливо снято, затемнённо, запылённо и не в фокусе.

Но как только они садятся и начинают разговаривать - всё, нарекания кончились, и продуманно, и изящно, и диалоги очень неглупые.
Интересно, что их разговор снимают со спины, через плечо Локи, и зритель как бы находится в том же ресторане и случайно слышит разговор соседей. Потом Локи вполне зачётно хмелеет, поёт песенку на очень приличном норвежском и с небольшой помощью секьюрити вылетает из окна.

И снова ему есть о чём поговорить с Сильви, которая прямо как Роза с Титаника последовала за ним, хоть и из других соображений


Песня под титры вообще круть - Dark Moon из репертуара Элвиса Пресли, тёплые ламповые пятидесятые.


Dark moon, away up high up in the sky
Oh, tell me why, oh, tell me why you've lost your splendor
Dark moon, what is the cause your light withdraws?
Is it because, is it because I've lost my love?

Темная луна, далеко-далеко в небе
О, скажи мне, почему, о, скажи мне, почему ты утратила свое великолепие?
Темная луна, в чем причина того, что твой свет угасает?
Это потому, это потому, что я потерял свою любовь?


Песня, которую поёт в этой серии Локи, тоже вообще-то в тему, об одиночестве и о невозможности вернуться домой:

I stormsvarte fjell, jeg vandrer alene
Over isbreen tar jeg meg frem
I eplehagen står møyen den vene
og synger “når kommer du hjem?”

В черных как гроза горах я брожу один
Я пробираюсь по леднику
В яблоневом саду стоит дева
и поет: «Когда ты вернешься домой?»

Я меломан, очень люблю голос Тома и перевод отключаю нафик))

Начало атмосферное, согласна. С провисанием в середине тоже согласна - способ, которым они попали на поезд откровенно странный и неверибельный. Диалог с Сильвией - уже плохо помню, надо пересмотреть. А как тебе Сильвия в этой серии? У меня с прошлого просмотра осталось впечатление, что их совместные сцены в основном тащит Том.

---------- Сообщение добавлено в 22:56 ---------- Предыдущее сообщение было в 22:52 ----------

Сообщение от АРктика

Все! Заверните пазязя))
А зачем сэру пистоль, чтобы сделать мне кусь? Думает, я сама не дамся? Глупыш, иди кусай, пока не передумала))

Вместо табуретки? А то вдруг тебе слишком уж понравится))

Сообщение от АРктика

Почти диагональ журнальчика... *захлебнулась слюнями*

А журнальчик-то не маленький, А4, да еще по диагонали...

Сообщение от АРктика

Я ему прощаю даже когда тарахтит хотя в фильмах он этого не делает
и когда чешется и себя наглаживает при разговоре... тоже прощаю...

Мне и прощать не надо, только завороженно пялюсь и пускаю блаженные слюни)

[АРктика]

Ладно. Только для него прикинусь, что мне не понравилось. Вдруг он вспомнит свою хищную натуру и захочет изобразить охотника над жертвой))

*прикидывает что-то, измеряя А4 по диагонали*

[Trawka]

Сообщение от naika

А как тебе Сильвия в этой серии? У меня с прошлого просмотра осталось впечатление, что их совместные сцены в основном тащит Том

Тащит? Нееет)) Он профессионал, на любого партнёра всегда настраивается идеально, никаких перекосов. Вполне гармоничный дуэт, хоть и своеобразный))

Если ты имеешь в виду, что Локи более экспансивен, так ему по штату положено - он азартно ищет свою идентичность, поэтому и в портал за Сильви шагнул. А она в ситуативном депресняке, так как он - препятствие её планам, а избавиться от него на общих основаниях невозможно, он читает её намерения и блокирует её магию.

[АРктика]

он читает её намерения и блокирует её магию.

Интересно, почему этого у него не получалось в S2... Мне кажется, этого прям не хватало, особенно когда она так живописно его выкидывает из вагончика с Таймли))

[Trawka]

А S2 это у нас что?
До Таймли я ещё не добралась в смысле пересмотра, эсли что. Для меня чем дальше, тем очевиднее, что вся эта история заточена на неоднократный просмотр.

Между прочим, Локи был прав, доверившись интуиции и предавшись чилл-ауту на поезде. С поезда их выкинули, но это оказалось к лучшему - они с Сильви ехали, чтобы улететь на последнем космическом корабле с обречённой планеты (точнее, со спутника, с Ламентис-1). Если бы Локи вёл себя на поезде осторожно, и они благополучно доехали до "ковчега", то погибли бы вместе с кораблём - он оказался разрушен метеоритом ещё до старта.

Это значит, что не только Сильви использует хаос в свих целях (она маневрирует между "апокалипсисами", чтобы не оставлять следов ни в пространстве. ни во времени), но и Локи продолжает делать то же, хоть и неосознанно. Хаос чувств (зарождающаяся влюблённость) и хаос психических процессов (опьянение) практически спасли обоим жизнь, когда у тщательно продуманного, рационального, "упорядоченного" гаджета - таймпада - сели батарейки.

В этом смысле серия просто классная по задумке, да и по исполнению большая часть хронометража очень даже, хорошо, что я набралась храбрости её пересмотреть))

[naika]

Сообщение от Trawka

А S2 это у нас что?

Я не АРктика, но подозреваю, что это второй сезон сериала.

Сообщение от Trawka

До Таймли я ещё не добралась в смысле пересмотра, эсли что. Для меня чем дальше, тем очевиднее, что вся эта история заточена на неоднократный просмотр.

Не знаю-не знаю, у меня стойкое ощущение, что мы находим в сериале куда более глубокие смыслы, чем в него закладывали создатели.

Сообщение от Trawka

Между прочим, Локи был прав, доверившись интуиции и предавшись чилл-ауту на поезде. С поезда их выкинули, но это оказалось к лучшему - они с Сильви ехали, чтобы улететь на последнем космическом корабле с обречённой планеты (точнее, со спутника, с Ламентис-1). Если бы Локи вёл себя на поезде осторожно, и они благополучно доехали до "ковчега", то погибли бы вместе с кораблём - он оказался разрушен метеоритом ещё до старта.

Это значит, что не только Сильви использует хаос в свих целях (она маневрирует между "апокалипсисами", чтобы не оставлять следов ни в пространстве. ни во времени), но и Локи продолжает делать то же, хоть и неосознанно. Хаос чувств (зарождающаяся влюблённость) и хаос психических процессов (опьянение) практически спасли обоим жизнь, когда у тщательно продуманного, рационального, "упорядоченного" гаджета - таймпада - сели батарейки.

В этом смысле серия просто классная по задумке, да и по исполнению большая часть хронометража очень даже, хорошо, что я набралась храбрости её пересмотреть))

Как говорил персонаж совсем другого произведения - хаос это лестница!
Но наш Локи совершенно искренне наслаждается этим хаосом, ему интересно перебирать бесчисленные вероятности, совершать спонтанные поступки и находиться в гуще событий. А вот Сильвия относится к хаосу чисто прагматически - создать неразбериху, запутать всех и добиться своих целей, четко определенных заранее. В ней нет артистизма, наслаждения процессом. Как-то не очень вяжется с натурой Локи, хотя она и представляет собой один из его вариантов.

[АРктика]

Я не АРктика, но подозреваю, что это второй сезон сериала.

Ты не АРктика, ты Найка, но все верно))
А я посмотрела хмурый фейс всеотца Браны Валландера 1.3.

[naika]

Сообщение от АРктика

Ты не АРктика, ты Найка, но все верно))
А я посмотрела хмурый фейс всеотца Браны Валландера 1.3.

И как впечатления?

[АРктика]

Сообщение от naika

И как впечатления?

1.3 поживее, чем прошлые. Про подростков, с легким привкусом повесточки. Магнуса и правда чуть побольше, и даже в темном костюмчике походил в конце, он ему безумно идет. И Томушкины интонации уже слышу даже за наложенным дубляжом.

И дверь! Дверь! хотя там было пару таких моментов, где Магнус усердствует, и это смешно)

Но я не поняла, почему этот псих начал убивать подростков. По идее, они никак не связаны с предметом его обожания.

[naika]

Сообщение от АРктика

1.3 поживее, чем прошлые. Про подростков, с легким привкусом повесточки.

Повесточка хрустит на зубах, но здесь кое-как обоснована, поэтому с трудом, но переваривается.

Сообщение от АРктика

Магнуса и правда чуть побольше, и даже в темном костюмчике походил в конце, он ему безумно идет. И Томушкины интонации уже слышу даже за наложенным дубляжом.

В следующем сезоне его будет примерно как здесь, может даже капельку побольше, и все. С третьего сезона Валландер будет рефлексировать в одиночку.

Сообщение от АРктика

И дверь! Дверь! хотя там было пару таких моментов, где Магнус усердствует, и это смешно)

Все-таки она была в третьей серии. А мне почему-то показалось, что прямо в первой. Зато в конце лапка всех спас. Повел себя как настоящий полицейский, хотя впервые оказался в такой серьезной ситуации.

Сообщение от АРктика

Но я не поняла, почему этот псих начал убивать подростков. По идее, они никак не связаны с предметом его обожания.

Ну, кто же поймет логику психа - сказали сценаристы и продолжили убивать им рандомных обывателей.

[Trawka]

Сообщение от naika

Не знаю-не знаю, у меня стойкое ощущение, что мы находим в сериале куда более глубокие смыслы, чем в него закладывали создатели.

Ты так говоришь, будто в этом есть что-то плохое)) Человеческому разуму свойственно генерировать смыслы при столкновении с такой сложной системой, как художественный или кинематографический текст.
Вот если книгу не читают, а фильм не смотрят - тогда да, тогда что создатели вложили, то и осталось законсервировано и никому не нужно. Пока (и если) кто-нибудь не прочтёт или не посмотрит.

Создатели сериала свою работу сделали, теперь наша очередь.
А так как нас, зрителей, больше, чем создателей, мы, ясное дело, смыслов нароем и больше и глубже

Сообщение от naika

Сильвия относится к хаосу чисто прагматически - создать неразбериху, запутать всех и добиться своих целей, четко определенных заранее. В ней нет артистизма, наслаждения процессом.

О! Верно подмечено. Сильви фактически устроила Большой Взрыв во Вселенной Марвел, но стиль у неё как у бульдозера - мстительная, мрачная целеустремлённость и никакого творческого порыва. Локи, помнится, даже родимую планету взрывал с азартом)))

[naika]

Сообщение от Trawka

Ты так говоришь, будто в этом есть что-то плохое)) Человеческому разуму свойственно генерировать смыслы при столкновении с такой сложной системой, как художественный или кинематографический текст.

Это само собой, но хотелось бы больше ответственности и от самих создателей. Чтобы не всю работу взваливали на плечи фанатов, а сами тоже проявляли хоть чуть-чуть творческого подхода.

[АРктика]

Добрый вечер, Приют))
Открытие в торсдей:

[naika]

С торсдеем!

[АРктика]

Повесточка хрустит на зубах, но здесь кое-как обоснована, поэтому с трудом, но переваривается.

А чем она обоснована? Тем, что "от любви своей загадошной" псих стал всех вокруг убивать? Причем нам-то не объяснили, как подростки связаны с тем полицейским. Или с Валландером.
Или только потому что они полицейские, потому они со всеми связаны?

А еще мне было забавно, что дочь Валландера, как минимум 25-летнюю барышню, называют подростком. Но до меня потом дошло - ее странный макияж как раз призван подчеркнуть ее подростковость)

С третьего сезона Валландер будет рефлексировать в одиночку.

Да, меня предупредили. Но кто сказал, что я буду смотреть третий? Хмурой физиономией Всеотца я уже наелась за первый сезон)))
Плюс к тому - мне кажется, или нет? - серии построены немного однотипно.

Все-таки она была в третьей серии. А мне почему-то показалось, что прямо в первой. Зато в конце лапка всех спас. Повел себя как настоящий полицейский, хотя впервые оказался в такой серьезной ситуации.

Надо было это видеть))) Ой, поэзия)))
Так странно его героя видеть таким немножко несуразным на экране и совершающим странные поступки, от которых начальство очень выразительно на него косится

Создатели сериала свою работу сделали, теперь наша очередь.
А так как нас, зрителей, больше, чем создателей, мы, ясное дело, смыслов нароем и больше и глубже

Помнится мне, при первом просмотре я вообще ничего не поняла и меня жутко бесила Сильвия. После Томовью все немного расставилось на свои места. Но невзирая на это мне также интересно читать отзывы и подробный анализ. Так что продолжайте)))

А вот пару глав истории, о которой я как-то говорила, что в ней у меня появится Локи.

I

Размеренные дни Агнесс Бонневиль оборвало одно-единственное сообщение. Оно же заглушило все тревоги и заботы дня. Лишь клик по присланной подругой ссылке, и…

«Сегодня трагически оборвалась жизнь одного из самых известных и перспективных актеров…» — сухим и будничным языком сообщал автор статьи. Прикрепленная дальше фотография заставила молодую женщину вздрогнуть и судорожно сглотнуть. 



Бертран! Конечно, она помнила эти большие синие глаза, из которых просто не могла уйти жизнь, потому что он сам был жизнь, любовь, свет…


Агнесс вышла из мессенджера. Ввела его имя в поисковике. «Что?..» Дата и место рождения, дата и место смерти… Вместо последней даты значилось сегодняшнее число. Этого не могло быть. И не должно было быть. Но было.

…День проходил как в тумане. Пальцы девушки быстро бегали по клавиатуре, составляя черновик отчета, а перед мысленным взором стоял он. Как живой. Как будто не было пяти лет расставания, переезда из Парижа в Гренобль и тихой жизни вдали от столицы.

Бертран Ульель, что ты со мной сделал?..

Да только ли со мной?

Она прекрасно помнила их знакомство одним осенним днем на съемках в Париже. Ее героине предстояла трехминутная сцена с его героем, и Агнесс, новичок на съемочной площадке, настолько нервничала поначалу, что не могла вымолвить и слова. Хотя наверняка она одна-единственная прочла сценарий за месяц до съемок и знала все реплики и сюжетные повороты наизусть. 



Она вспоминала, как брела со съемок, едва ли заслышав, как костюмерши обсуждают ее, ловя насмешливые взгляды молодых актрис…



— Кофе? — путь ей вдруг преградил Бертран, протягивавший ей закрытый пластиковый стакан. В другом мире и в другой ситуации Агнесс конечно, отказалась бы. Но тогда она просто молча взяла кофейный стаканчик, поблагодарив своего визави сдержанным кивком. Слово за слово - и началась беседа. Агнесс, дрожа от волнения и разочарования, рассказывала собеседнику свои эмоции и чувства во время репетиций. Умолчала только о том, как было тяжело выдерживать взгляды окружающих женщин, которые, казалось, предвещали ей позор и больше ничего - хоть и мнительной она была, но гордой. Бертран утешал и давал советы. А потом, только они собирались расходиться - вдруг привлек опешившую молодую женщину к себе и открыто, не таясь, поцеловал в губы. Ей тогда показалось, что от этого на какой-то миг все ее существо вспыхнуло теплым светом.

Все объяснялось просто: начинающая актриса нашла своего терпеливого учителя, а он - теплую, искреннюю и отзывчивую собеседницу, так непохожую на разряженных и пустоголовых красоток, которые его так часто окружали на съемках. И конечно, Тот Вечер, проведенный вместе, неожиданно помог ей. Робкая мышка (как шутил потом Бертран), отыграла свою роль с блеском, приковав к себе всеобщее внимание.

…Агнесс переступила порог квартиры, которую она снимала с того времени, как оказалась в городе. Долила воды в чайник, достала чашку. Ушла под душ. 

Прохладные струи не прояснили мыслей и чувств. Память все еще лихорадочно прокручивала страшное сообщение. 



Где? Когда? Почему?!
Она знала от него самого, в каком восторге он был от риска, опасности, адреналина. Помнится, однажды он приехал за ней на мотоцикле, чтобы отвезти на съемки. Агнесс совсем не предполагала, с какой скоростью они будут нестись в потоке дорожного движения. Лишь ветер свистел в ушах и дыхание замирало, когда они проскакивали в междурядье, едва не задевая зеркала параллельно идущих машин.

Но Ульель по приезде лишь отвечал смехом и поцелуями на ее упреки. Парочка их общих сценических партнерш (и по совместительству подружек), болтавших за столиком неподалеку, замолчали, неприкрыто наблюдая за ними…



«Еще бы! — проносилось в памяти Агнесс, — наверняка они мечтают занять мое место. А есть ли оно, это место?..» Насколько она успела заметить за время знакомства с ним, Бертран был душой компании, и вокруг него всегда крутилось много девушек. Но вот уже месяц он едва ли обращал внимание на кого-то из них. Но все же не верилось, что он может быть с ней, может увлечься, полюбить…

Взошла луна, разливая молочно-белый свет на снежное покрывало за окном, в незадернутые шторами окна, разбрызгивая его из окон прямо в сердце. Агнесс подошла к окну гостиной, служившей ей одновременно и личной комнатой. Она выглянула в окно, отстраненно подумав, что теперь и зима будет с привкусом горечи. И весна. Ведь он ее не встретит…

В этот момент в маленькой кухне что-то мелодично звякнуло, полилось, мягко зашелестело, точно кто-то был там. Неуютные чувства отвлекли молодую женщину от тяжких и безрадостных мыслей. Она никогда не слышала о том, чтобы здесь лазили воры, и ей внезапно стало страшно.

Кто мог забраться сюда?

Агнесс прекрасно помнила, что закрыла входную дверь на ключ, что окна также закрыты, но шаги были так реальны… Не долго думая, она метнулась к туалетному столику, схватив самое тяжелое, что могла придумать — деревянную шкатулку, украшенную резьбой, где обычно хранила мелкие драгоценности и сбережения, взмахнула ей над головой, и... 



— Вина прекрасной даме?.. — вошедший Бертран едва успел отставить бокалы и уклониться. Минуту Агнесс ошеломленно смотрела на него, прижав руку ко рту, а потом просто осела на пол. Бертран без раздумий сел рядом, прямо так, в дорогом синем костюме, в котором когда-то снимался для рекламы духов, и мягко погладил по волосам плачущую женщину. Прикосновение отдавало морозным холодом, но Агнесс этого не замечала. Для нее время, кажется, остановилось. 



— Неужели ты… ты…
— Я пришел к тебе. Она отпустила. — и он неопределенно кивнул на окно.
— Кто?.. — не поняла Агнесс, перестав плакать на какое-то время. — Га…
— Нет. Она. Я принесу вино и плед, подожди немного. 

И правда, он закутал ее в плед, протянул бокал, и снова сел напротив. Агнесс глотнула вина и закрыла глаза, но тут же быстро распахнула их: ей не хотелось, чтобы видение так быстро рассеялось.

— Мы так и не попрощались. — коротко напомнил он. — ты скрылась и от тебя не было даже сообщения.
— Прости… — глухо отозвалась молодая женщина. Она уже и не помнила, отчего была ссора и почему она была обижена на Бертрана настолько, что сбежала из столицы. Чувствуя, как снова подкатывают слезы, она отставила бокал и потянулась обнять его. Он не развеялся от прикосновения, не испарился, как должны были сделать призраки, о которых она иногда читала. Но морозный холод внезапно окутал и ее, слегка пощипывая прижавшуюся к его плечу щеку, нос…



— Ты ничего не помнишь?.. — Агнесс отстранилась, ошеломленно растирая ладонью щеку.

— Отчего же, помню… — он грустно и задумчиво улыбнулся. — Тогда был ясный и солнечный день. Многие катались в Ла-Розьер, и даже без шлемов. Я свернул на самую легкую трассу, столкновение, и… темнота. Она больше знает. 


Агнесс поежилась.

— Представь же наконец, твою таинственную подругу. — произнесла она с ноткой сарказма, но Бертран, кажется, даже и не обиделся.
— Я не знаю ее имени. Знаю лишь, что она каждый вечер, как только выходит, зажигает звезды. Когда ее нет, это делаем мы. За ее плечами — бесконечность, для нее нет ночей, дней и вечеров, но я-то еще помню наше исчисление времени.

Агнесс снова потянулась за бокалом и глотнула, почувствовав, как дрожь отпускает. Потом провела кончиками пальцев по его щеке. Он улыбнулся в ответ на это прикосновение. Знакомый шрам. Когда-то он волновал ее, сводил с ума, открываясь при его улыбке. А сейчас?.. 

Она не успела задаться этим вопросом и хорошенько поразмыслить над ним. Глаза закрывались, сильно клонило в сон. Из последних сил Агнесс нашла руку Бертрана и сжала ее.

— Не уходи, пожалуйста. — попросила она жалобно. — просто хочу знать, что с тобой все в порядке. Прошу…
— Я вернусь. Вернусь… — он мягко пожал ее руку. Это было последнее, что запечатлелось в ее памяти, прежде чем сон накрыл ее, точно теплым одеялом.

II

Будильник уже пятнадцать минут наигрывал бодрую мелодию. Агнесс еще немного поворочалась на диване, кутаясь в плед, а потом дотянулась до назойливого устройства, стоявшего на туалетном столике. Будильник с грохотом свалился на пол. Молодая женщина вздохнула и села. Ночное видение не шло у нее из головы. От усталости и расстроенных чувств привидится всякое… Рассеянный взгляд Агнесс упал на два бокала с вином, по-прежнему стоявших на полу, ближе к окну. Их точно никто не мог принести сюда, никто, кроме Бертрана.

Она посмотрела в сторону. Тяжелое старинное кресло, на которое она вчера бросила свой свитер по возвращении домой, стояло так же, как и раньше, а вот камин в бледно-синих мраморных изразцах потух и покрылся тонкой корочкой льда, хотя в комнате не было холодно.

Агнесс снова перевела взгляд на бокалы. Ей вспомнилось, как когда-то, во время одного из уютных домашних вечеров друзья говорили, что у Бертрана ретро-вкусы и «старая душа в юном теле» — часто во время отдыха в его колонках ненавязчиво играла какая-нибудь классическая мелодия (а иногда и джаз), пока сам хозяин, уютно откинувшись в кресле, смаковал хорошее вино…

Бокалы, один из которых, казалось, был покрыт тонким слоем инея, шкатулка, стоявшая почему-то на старинном фортепиано, принадлежавшем хозяйке квартиры.
Выходит, происходящее не привиделось?

Она поднялась и прошлась по квартире. Обоняние дразнил тонкий шлейф его духов, точно послевкусие от ночной встречи. Нотки сандала, кедра и бобов тонка тепло и чувственно нашептывали: это был не сон, не сон… Такой аромат может носить лишь мужчина, отвергающий любые шаблоны, чтобы жить своей жизнью. Бертран так и делал — рисковал, ловил каждый момент и наслаждался им.

Агнесс вздохнула и поднялась, убирая бокалы. Поставила чайник. Хорошо, что сегодня выходной и можно никуда не торопиться. Вечером встреча с Ирен в кафе Nulle Part Ailleurs, и пока лучше отложить любые мысли о работе, Бертране, потере — на потом.

Чайник сыграл свою незатейливую песню. Позавтракав, молодая женщина стала собираться выйти на прогулку. Одевшись, она переставила шкатулку, открыв ее и доставая часы-браслет на тонкой золотой цепочке. Несмотря на наличие в мире разных современных гаджетов, показывавших время, дату и прочую полезную информацию, Агнесс любила эти механические часики. Во-первых, удобная штука, показывавшая и дату, и время (а больше и не нужно), во-вторых, привычка, в-третьих, память о нем… 

О нем. Еще одна «старая душа».

Усмехнувшись, Агнесс бросила взгляд на часики, потом опустилась на пуф у входной двери. Время замерло на 16.15 во вчерашней дате. Дате его смерти. Молодая женщина взглянула на настенные часы и попыталась завести свои. Бесполезно. Секундная стрелка вяло дернулась пару раз, и снова застыла. Придется нести в ремонт, хотя лет пять на эти часики сложно было пожаловаться. Ни малейшего отставания.

Агнесс накинула пальто и завернулась в шарф, выходя и запирая квартиру. В сумочке зазвонил телефон, призывая отвлечься на него и взять трубку. Это была Ирен.



— Да, дорогая. Все сегодня в силе? Да, на шесть в Nulle Part Ailleurs. Как твои дела?

— Все хорошо. — откликнулась Агнесс. — сейчас вышла пройтись. Еще и часы сломались… Не знаешь ли, где можно найти хорошую часовую мастерскую?

— О, проще простого. — Ирен рассмеялась. — Place de Lavalette, 9. Недалеко от музея. Ги де Тавернье даром что старик, но у него золотые руки и зрение не притупилось. Да и вообще, у него просто уютно. 

— Спасибо! — Агнесс невольно улыбнулась, — тогда до встречи. Надеюсь, без часов я не потеряюсь во времени.

— Я позвоню тебе в половине шестого. Пока-пока! Целую. — прощебетала трубка в ответ.

Агнесс убрала телефон обратно, минуту раздумывая, идти или отложить на другой раз. Но особой цели прогулки не было, да и без часов трудно ориентироваться во времени. Потому — идти. 



До центра города было совсем недалеко. Уже скоро, пряча носик от холодного воздуха в пушистый шарф, Агнесс открывала дверь с золотой табличкой, извещавшей о том, что здесь работает «мсье Ги де Тавернье, часовых дел мастер».

Уютно звякнул колокольчик, гостью окутало уютное тепло после уличного морозца. Часовщик отвлекся от своего дела и поднялся из-за стола, встречая клиентку. Снимая пальто и стягивая перчатки, Агнесс немного озадаченно и недоуменно поприветствовала его. Почему Ирен описала мсье де Тавернье стариком? Новому знакомцу на вид можно дать было лет тридцать-тридцать пять, и весь его вид разрушал представления гостьи о часовщиках. Он был примерно на голову выше совсем не маленькой Агнесс, темноволос, хорошо сложен. Привлекательное, хоть и немного резких черт лицо — живые серо-голубые глаза, нос с горбинкой, тонкие губы… Часовщик, точно читая ее мысли, слегка наклонил голову.

— Вы наверное, удивлены, но я поспешу развеять Ваше смущение. Ги де Тавернье — мой отец и мы работаем вместе. Я — Ги де Тавернье — младший.
— Агнесс Бонневиль. — молодая женщина опустилась в одно из уютных кресел, обитых темно-синим, чуть потертым бархатом, у стола господина де Тавернье.
— Очень приятно. Я готов Вас выслушать, мадам Бонневиль. — тот снова сел за стол. Агнесс сняла с руки часы и передала ему.
— Перестали идти со вчерашнего дня. Я ничего не могу сделать.

Ги принял часы и стал проверять, заводится ли механизм, прислушиваться, смотреть… Агнесс наблюдала за тонкими длинными пальцами часовщика, скользящими сначала по колесику завода часов, потом сжимающими маленькую отвертку, потом… Рукава его темно-синей рубашки были подвернуты до локтя, обнажая сильные, красивых очертаний руки, явно знакомые с тяжелой работой или тренировочными снарядами в спортзале. На левой руке, из-под рукава выглядывала маленькая татуировка, изображавшая черного кота. Наткнувшись глазами на нее, Агнесс ненадолго отвела взгляд.



— Может, Вам принести кофе, мадам? — откликнулся Ги, не отвлекаясь от работы. — нужно немного подождать. Я постараюсь разобраться с Вашим делом.

Кофе… Кажется, при этом слове к горлу что-то подкатило, нахлынули воспоминания. Агнесс покачала головой. 



— Нет, благодарю Вас. Если можно — воды. 

— Хорошо.

Ги поднялся и подошел к маленькому столику у окна, наливая воды из графина в стакан. Молодая женщина продолжала потихоньку осматриваться. Казалось, времени здесь не существует. И это было странно — у часовщика-то!

Она с благодарностью приняла стакан воды.

— Кто подарил Вам эти часы, миледи? — внезапно спросил Ги. Агнесс вздрогнула и отставила стакан, не успев сделать глоток.
— Один друг. Его уже нет в живых… Но какое это имеет значение?

Часовщик слегка облизнул губы. Похоже, этот жест для него был обычным в задумчивости, но молодая женщина вновь невольно вздрогнула.

— Старые люди говорят, что все искренне подаренные вещи заключают в себе душу дарителя. И когда он умирает, то вещь может ломаться и ее никак не воскресить. Вы можете оставить мне эти часы до завтра? Я еще подумаю, что с ними можно сделать.
 

[naika]

Сообщение от АРктика

А чем она обоснована? Тем, что "от любви своей загадошной" псих стал всех вокруг убивать? Причем нам-то не объяснили, как подростки связаны с тем полицейским. Или с Валландером.
Или только потому что они полицейские, потому они со всеми связаны?

Не, обоснована не тем, кого он стал убивать, а то, что стал убивать вообще. Он всю жизнь жил на заднем плане, скрывая свою сущность, не имея возможности быть с любимым человеком и при этом зная, что тот любит другого... При определенном складе личности действительно крыша может сделать ручкой. Но выбор жертв очень странный. Я еще могу понять почему он убил молодоженов - зависть к тем, кто может жить открыто, не стесняясь своего партнера. Но чем ему насолили подростки в лесу выше моего понимания.

Сообщение от АРктика

А еще мне было забавно, что дочь Валландера, как минимум 25-летнюю барышню, называют подростком. Но до меня потом дошло - ее странный макияж как раз призван подчеркнуть ее подростковость)

Подростком? Я воспринимала ее молодой женщиной лет 25-26. Если ее и называли подростком, это прошло мимо моего сознания.

Сообщение от АРктика

Да, меня предупредили. Но кто сказал, что я буду смотреть третий? Хмурой физиономией Всеотца я уже наелась за первый сезон)))
Плюс к тому - мне кажется, или нет? - серии построены немного однотипно.

Я тоже не смотрела дальше второго сезона. А пересматривала вообще только сцены с Томом.

Сообщение от АРктика

Надо было это видеть))) Ой, поэзия)))
Так странно его героя видеть таким немножко несуразным на экране и совершающим странные поступки, от которых начальство очень выразительно на него косится

А мне скорее понравился образ молодого сотрудника без опыта, но с большим энтузиазмом. Настолько большим, что начальство уже не косится, а прямо смотрит уничижительным взглядом) Это ты "Пригород в огне" не смотрела, он там такой наивный несмышленыш))

Сообщение от АРктика

Помнится мне, при первом просмотре я вообще ничего не поняла и меня жутко бесила Сильвия. После Томовью все немного расставилось на свои места. Но невзирая на это мне также интересно читать отзывы и подробный анализ. Так что продолжайте)))

А для меня она до сих пор один из самых неприятных персонажей.

Сообщение от АРктика

А вот пару глав истории, о которой я как-то говорила, что в ней у меня появится Локи.

I

Размеренные дни Агнесс Бонневиль оборвало одно-единственное сообщение. Оно же заглушило все тревоги и заботы дня. Лишь клик по присланной подругой ссылке, и…

«Сегодня трагически оборвалась жизнь одного из самых известных и перспективных актеров…» — сухим и будничным языком сообщал автор статьи. Прикрепленная дальше фотография заставила молодую женщину вздрогнуть и судорожно сглотнуть. 



Бертран! Конечно, она помнила эти большие синие глаза, из которых просто не могла уйти жизнь, потому что он сам был жизнь, любовь, свет…


Агнесс вышла из мессенджера. Ввела его имя в поисковике. «Что?..» Дата и место рождения, дата и место смерти… Вместо последней даты значилось сегодняшнее число. Этого не могло быть. И не должно было быть. Но было.

…День проходил как в тумане. Пальцы девушки быстро бегали по клавиатуре, составляя черновик отчета, а перед мысленным взором стоял он. Как живой. Как будто не было пяти лет расставания, переезда из Парижа в Гренобль и тихой жизни вдали от столицы.

Бертран Ульель, что ты со мной сделал?..

Да только ли со мной?

Она прекрасно помнила их знакомство одним осенним днем на съемках в Париже. Ее героине предстояла трехминутная сцена с его героем, и Агнесс, новичок на съемочной площадке, настолько нервничала поначалу, что не могла вымолвить и слова. Хотя наверняка она одна-единственная прочла сценарий за месяц до съемок и знала все реплики и сюжетные повороты наизусть. 



Она вспоминала, как брела со съемок, едва ли заслышав, как костюмерши обсуждают ее, ловя насмешливые взгляды молодых актрис…



— Кофе? — путь ей вдруг преградил Бертран, протягивавший ей закрытый пластиковый стакан. В другом мире и в другой ситуации Агнесс конечно, отказалась бы. Но тогда она просто молча взяла кофейный стаканчик, поблагодарив своего визави сдержанным кивком. Слово за слово - и началась беседа. Агнесс, дрожа от волнения и разочарования, рассказывала собеседнику свои эмоции и чувства во время репетиций. Умолчала только о том, как было тяжело выдерживать взгляды окружающих женщин, которые, казалось, предвещали ей позор и больше ничего - хоть и мнительной она была, но гордой. Бертран утешал и давал советы. А потом, только они собирались расходиться - вдруг привлек опешившую молодую женщину к себе и открыто, не таясь, поцеловал в губы. Ей тогда показалось, что от этого на какой-то миг все ее существо вспыхнуло теплым светом.

Все объяснялось просто: начинающая актриса нашла своего терпеливого учителя, а он - теплую, искреннюю и отзывчивую собеседницу, так непохожую на разряженных и пустоголовых красоток, которые его так часто окружали на съемках. И конечно, Тот Вечер, проведенный вместе, неожиданно помог ей. Робкая мышка (как шутил потом Бертран), отыграла свою роль с блеском, приковав к себе всеобщее внимание.

…Агнесс переступила порог квартиры, которую она снимала с того времени, как оказалась в городе. Долила воды в чайник, достала чашку. Ушла под душ. 

Прохладные струи не прояснили мыслей и чувств. Память все еще лихорадочно прокручивала страшное сообщение. 



Где? Когда? Почему?!
Она знала от него самого, в каком восторге он был от риска, опасности, адреналина. Помнится, однажды он приехал за ней на мотоцикле, чтобы отвезти на съемки. Агнесс совсем не предполагала, с какой скоростью они будут нестись в потоке дорожного движения. Лишь ветер свистел в ушах и дыхание замирало, когда они проскакивали в междурядье, едва не задевая зеркала параллельно идущих машин.

Но Ульель по приезде лишь отвечал смехом и поцелуями на ее упреки. Парочка их общих сценических партнерш (и по совместительству подружек), болтавших за столиком неподалеку, замолчали, неприкрыто наблюдая за ними…



«Еще бы! — проносилось в памяти Агнесс, — наверняка они мечтают занять мое место. А есть ли оно, это место?..» Насколько она успела заметить за время знакомства с ним, Бертран был душой компании, и вокруг него всегда крутилось много девушек. Но вот уже месяц он едва ли обращал внимание на кого-то из них. Но все же не верилось, что он может быть с ней, может увлечься, полюбить…

Взошла луна, разливая молочно-белый свет на снежное покрывало за окном, в незадернутые шторами окна, разбрызгивая его из окон прямо в сердце. Агнесс подошла к окну гостиной, служившей ей одновременно и личной комнатой. Она выглянула в окно, отстраненно подумав, что теперь и зима будет с привкусом горечи. И весна. Ведь он ее не встретит…

В этот момент в маленькой кухне что-то мелодично звякнуло, полилось, мягко зашелестело, точно кто-то был там. Неуютные чувства отвлекли молодую женщину от тяжких и безрадостных мыслей. Она никогда не слышала о том, чтобы здесь лазили воры, и ей внезапно стало страшно.

Кто мог забраться сюда?

Агнесс прекрасно помнила, что закрыла входную дверь на ключ, что окна также закрыты, но шаги были так реальны… Не долго думая, она метнулась к туалетному столику, схватив самое тяжелое, что могла придумать — деревянную шкатулку, украшенную резьбой, где обычно хранила мелкие драгоценности и сбережения, взмахнула ей над головой, и... 



— Вина прекрасной даме?.. — вошедший Бертран едва успел отставить бокалы и уклониться. Минуту Агнесс ошеломленно смотрела на него, прижав руку ко рту, а потом просто осела на пол. Бертран без раздумий сел рядом, прямо так, в дорогом синем костюме, в котором когда-то снимался для рекламы духов, и мягко погладил по волосам плачущую женщину. Прикосновение отдавало морозным холодом, но Агнесс этого не замечала. Для нее время, кажется, остановилось. 



— Неужели ты… ты…
— Я пришел к тебе. Она отпустила. — и он неопределенно кивнул на окно.
— Кто?.. — не поняла Агнесс, перестав плакать на какое-то время. — Га…
— Нет. Она. Я принесу вино и плед, подожди немного. 

И правда, он закутал ее в плед, протянул бокал, и снова сел напротив. Агнесс глотнула вина и закрыла глаза, но тут же быстро распахнула их: ей не хотелось, чтобы видение так быстро рассеялось.

— Мы так и не попрощались. — коротко напомнил он. — ты скрылась и от тебя не было даже сообщения.
— Прости… — глухо отозвалась молодая женщина. Она уже и не помнила, отчего была ссора и почему она была обижена на Бертрана настолько, что сбежала из столицы. Чувствуя, как снова подкатывают слезы, она отставила бокал и потянулась обнять его. Он не развеялся от прикосновения, не испарился, как должны были сделать призраки, о которых она иногда читала. Но морозный холод внезапно окутал и ее, слегка пощипывая прижавшуюся к его плечу щеку, нос…



— Ты ничего не помнишь?.. — Агнесс отстранилась, ошеломленно растирая ладонью щеку.

— Отчего же, помню… — он грустно и задумчиво улыбнулся. — Тогда был ясный и солнечный день. Многие катались в Ла-Розьер, и даже без шлемов. Я свернул на самую легкую трассу, столкновение, и… темнота. Она больше знает. 


Агнесс поежилась.

— Представь же наконец, твою таинственную подругу. — произнесла она с ноткой сарказма, но Бертран, кажется, даже и не обиделся.
— Я не знаю ее имени. Знаю лишь, что она каждый вечер, как только выходит, зажигает звезды. Когда ее нет, это делаем мы. За ее плечами — бесконечность, для нее нет ночей, дней и вечеров, но я-то еще помню наше исчисление времени.

Агнесс снова потянулась за бокалом и глотнула, почувствовав, как дрожь отпускает. Потом провела кончиками пальцев по его щеке. Он улыбнулся в ответ на это прикосновение. Знакомый шрам. Когда-то он волновал ее, сводил с ума, открываясь при его улыбке. А сейчас?.. 

Она не успела задаться этим вопросом и хорошенько поразмыслить над ним. Глаза закрывались, сильно клонило в сон. Из последних сил Агнесс нашла руку Бертрана и сжала ее.

— Не уходи, пожалуйста. — попросила она жалобно. — просто хочу знать, что с тобой все в порядке. Прошу…
— Я вернусь. Вернусь… — он мягко пожал ее руку. Это было последнее, что запечатлелось в ее памяти, прежде чем сон накрыл ее, точно теплым одеялом.

II

Будильник уже пятнадцать минут наигрывал бодрую мелодию. Агнесс еще немного поворочалась на диване, кутаясь в плед, а потом дотянулась до назойливого устройства, стоявшего на туалетном столике. Будильник с грохотом свалился на пол. Молодая женщина вздохнула и села. Ночное видение не шло у нее из головы. От усталости и расстроенных чувств привидится всякое… Рассеянный взгляд Агнесс упал на два бокала с вином, по-прежнему стоявших на полу, ближе к окну. Их точно никто не мог принести сюда, никто, кроме Бертрана.

Она посмотрела в сторону. Тяжелое старинное кресло, на которое она вчера бросила свой свитер по возвращении домой, стояло так же, как и раньше, а вот камин в бледно-синих мраморных изразцах потух и покрылся тонкой корочкой льда, хотя в комнате не было холодно.

Агнесс снова перевела взгляд на бокалы. Ей вспомнилось, как когда-то, во время одного из уютных домашних вечеров друзья говорили, что у Бертрана ретро-вкусы и «старая душа в юном теле» — часто во время отдыха в его колонках ненавязчиво играла какая-нибудь классическая мелодия (а иногда и джаз), пока сам хозяин, уютно откинувшись в кресле, смаковал хорошее вино…

Бокалы, один из которых, казалось, был покрыт тонким слоем инея, шкатулка, стоявшая почему-то на старинном фортепиано, принадлежавшем хозяйке квартиры.
Выходит, происходящее не привиделось?

Она поднялась и прошлась по квартире. Обоняние дразнил тонкий шлейф его духов, точно послевкусие от ночной встречи. Нотки сандала, кедра и бобов тонка тепло и чувственно нашептывали: это был не сон, не сон… Такой аромат может носить лишь мужчина, отвергающий любые шаблоны, чтобы жить своей жизнью. Бертран так и делал — рисковал, ловил каждый момент и наслаждался им.

Агнесс вздохнула и поднялась, убирая бокалы. Поставила чайник. Хорошо, что сегодня выходной и можно никуда не торопиться. Вечером встреча с Ирен в кафе Nulle Part Ailleurs, и пока лучше отложить любые мысли о работе, Бертране, потере — на потом.

Чайник сыграл свою незатейливую песню. Позавтракав, молодая женщина стала собираться выйти на прогулку. Одевшись, она переставила шкатулку, открыв ее и доставая часы-браслет на тонкой золотой цепочке. Несмотря на наличие в мире разных современных гаджетов, показывавших время, дату и прочую полезную информацию, Агнесс любила эти механические часики. Во-первых, удобная штука, показывавшая и дату, и время (а больше и не нужно), во-вторых, привычка, в-третьих, память о нем… 

О нем. Еще одна «старая душа».

Усмехнувшись, Агнесс бросила взгляд на часики, потом опустилась на пуф у входной двери. Время замерло на 16.15 во вчерашней дате. Дате его смерти. Молодая женщина взглянула на настенные часы и попыталась завести свои. Бесполезно. Секундная стрелка вяло дернулась пару раз, и снова застыла. Придется нести в ремонт, хотя лет пять на эти часики сложно было пожаловаться. Ни малейшего отставания.

Агнесс накинула пальто и завернулась в шарф, выходя и запирая квартиру. В сумочке зазвонил телефон, призывая отвлечься на него и взять трубку. Это была Ирен.



— Да, дорогая. Все сегодня в силе? Да, на шесть в Nulle Part Ailleurs. Как твои дела?

— Все хорошо. — откликнулась Агнесс. — сейчас вышла пройтись. Еще и часы сломались… Не знаешь ли, где можно найти хорошую часовую мастерскую?

— О, проще простого. — Ирен рассмеялась. — Place de Lavalette, 9. Недалеко от музея. Ги де Тавернье даром что старик, но у него золотые руки и зрение не притупилось. Да и вообще, у него просто уютно. 

— Спасибо! — Агнесс невольно улыбнулась, — тогда до встречи. Надеюсь, без часов я не потеряюсь во времени.

— Я позвоню тебе в половине шестого. Пока-пока! Целую. — прощебетала трубка в ответ.

Агнесс убрала телефон обратно, минуту раздумывая, идти или отложить на другой раз. Но особой цели прогулки не было, да и без часов трудно ориентироваться во времени. Потому — идти. 



До центра города было совсем недалеко. Уже скоро, пряча носик от холодного воздуха в пушистый шарф, Агнесс открывала дверь с золотой табличкой, извещавшей о том, что здесь работает «мсье Ги де Тавернье, часовых дел мастер».

Уютно звякнул колокольчик, гостью окутало уютное тепло после уличного морозца. Часовщик отвлекся от своего дела и поднялся из-за стола, встречая клиентку. Снимая пальто и стягивая перчатки, Агнесс немного озадаченно и недоуменно поприветствовала его. Почему Ирен описала мсье де Тавернье стариком? Новому знакомцу на вид можно дать было лет тридцать-тридцать пять, и весь его вид разрушал представления гостьи о часовщиках. Он был примерно на голову выше совсем не маленькой Агнесс, темноволос, хорошо сложен. Привлекательное, хоть и немного резких черт лицо — живые серо-голубые глаза, нос с горбинкой, тонкие губы… Часовщик, точно читая ее мысли, слегка наклонил голову.

— Вы наверное, удивлены, но я поспешу развеять Ваше смущение. Ги де Тавернье — мой отец и мы работаем вместе. Я — Ги де Тавернье — младший.
— Агнесс Бонневиль. — молодая женщина опустилась в одно из уютных кресел, обитых темно-синим, чуть потертым бархатом, у стола господина де Тавернье.
— Очень приятно. Я готов Вас выслушать, мадам Бонневиль. — тот снова сел за стол. Агнесс сняла с руки часы и передала ему.
— Перестали идти со вчерашнего дня. Я ничего не могу сделать.

Ги принял часы и стал проверять, заводится ли механизм, прислушиваться, смотреть… Агнесс наблюдала за тонкими длинными пальцами часовщика, скользящими сначала по колесику завода часов, потом сжимающими маленькую отвертку, потом… Рукава его темно-синей рубашки были подвернуты до локтя, обнажая сильные, красивых очертаний руки, явно знакомые с тяжелой работой или тренировочными снарядами в спортзале. На левой руке, из-под рукава выглядывала маленькая татуировка, изображавшая черного кота. Наткнувшись глазами на нее, Агнесс ненадолго отвела взгляд.



— Может, Вам принести кофе, мадам? — откликнулся Ги, не отвлекаясь от работы. — нужно немного подождать. Я постараюсь разобраться с Вашим делом.

Кофе… Кажется, при этом слове к горлу что-то подкатило, нахлынули воспоминания. Агнесс покачала головой. 



— Нет, благодарю Вас. Если можно — воды. 

— Хорошо.

Ги поднялся и подошел к маленькому столику у окна, наливая воды из графина в стакан. Молодая женщина продолжала потихоньку осматриваться. Казалось, времени здесь не существует. И это было странно — у часовщика-то!

Она с благодарностью приняла стакан воды.

— Кто подарил Вам эти часы, миледи? — внезапно спросил Ги. Агнесс вздрогнула и отставила стакан, не успев сделать глоток.
— Один друг. Его уже нет в живых… Но какое это имеет значение?

Часовщик слегка облизнул губы. Похоже, этот жест для него был обычным в задумчивости, но молодая женщина вновь невольно вздрогнула.

— Старые люди говорят, что все искренне подаренные вещи заключают в себе душу дарителя. И когда он умирает, то вещь может ломаться и ее никак не воскресить. Вы можете оставить мне эти часы до завтра? Я еще подумаю, что с ними можно сделать.
 

Начало истории интригует. Тавернье-младший описан как мой любимый типаж - длинные пальцы, тонкие сильные руки, тонкие губы, большие живые глаза... Кто бы это мог быть, интересно?)))
Буду ждать продолжения.

[АРктика]

и при этом зная, что тот любит другого...

А кто сказал, что любит? Ну, в том смысле, в котором любит "донна Роза" - такая любовь, мне кажется, предполагает влечение и вожделение. А в отношении к Валландеру можно подобрать что угодно - уважение, почитание, дружеская любовь. Но точно не влечение и не вожделение.

Подростком? Я воспринимала ее молодой женщиной лет 25-26. Если ее и называли подростком, это прошло мимо моего сознания.

Ну, может в первом сезоне она типа подросток. Был момент, где он рассматривал открытку убитой девочки и сравнивал ее с почерком Линды, из чего сделал вывод, что характерная подростковая манера письма. А во втором та же Линда, но с аккуратной укладкой и макияжем, без голубых теней. Я так поняла, что она не только обзавелась кавалером, но и повзрослела.
Но опять же возрастной диссонанс: девочка, которую убивают на острове - она действительно выглядит как подросток. И рассказывает ему историю, что она училась с Линдой в школе и та была немного старше нее. Вопрос, сколько лет Линде в первом сезоне)))

А пересматривала вообще только сцены с Томом.

Вот если бы отдельно, было бы здорово. А то сцены с ним размазаны, как каша по тарелке.

а прямо смотрит уничижительным взглядом)

А то и уничтожительным. Я только начала вчера перед сном еще 2.1 и не поняла, чего Валландер взъелся на Магнуса, типа тот слил их догадки прессе. Кто угодно это мог сделать, это узнать можно было от кого угодно.

А еще я не понимаю роль папы в сюжете. Показать, что ГГ не только плохой отец, но еще и плохой сын, у которого работа - это вся его семья?)

Начало истории интригует. Тавернье-младший описан как мой любимый типаж - длинные пальцы, тонкие сильные руки, тонкие губы, большие живые глаза... Кто бы это мог быть, интересно?)))
Буду ждать продолжения.

Несу. Могу потом поспамить в личку примерными образами героев.

III

Ирен недавно вернулась из рабочей поездки в Барселону, и теперь тараторила без умолку, выкладывая все свои впечатления от январского лета («Ты представляешь: на улице +15 в январе, а по ощущениям все +20!»), бордюров из рождественских роз, бутиков и прочего. Агнесс слушала ее вполуха. Беззаботная болтовня помогала ей отвлечься от недавней встречи с часовщиком, от странного появления Бертрана — живого ли, мертвого ли? — вновь в ее жизни.

Что удивило ее во встрече с мастером? Да абсолютно все! Такие руки, может, у часовщиков и бывают, но этот — еще и говорил как-то странно. А с другой стороны — ну мало ли чем человек увлекается, не все ли равно!

И тем не менее, сказанное мсье Тавернье как-то причудливо укладывалось в странную ситуацию, происшедшую с Бертраном. В том, что встреча с бывшим была не сон, Агнесс была точно уверена — заиндевевшие бокалы, стоявшие на том же месте, что и ночью, плед, которым Бертран укрыл ее, шкатулка, перекочевавшая с камина на фортепиано, не могли присниться. Но кто бы мог ответить на все возникшие вопросы и расшифровать загадки?

— Агнес, милая, ты здесь? О чем ты думаешь?

Рассказывать Ирен было точно неподходящим вариантом. Не то, чтобы Агнесс не уважала подругу и не доверяла ей, но в произошедшее та явно не поверит. 

— Извини, я немного отвлеклась, была трудная неделя. Так что ты говоришь про…

Ирен с удовольствием продолжила свой рассказ, а под конец вынула из сумочки маленький сверток.

— Я совсем забыла маленький подарок для тебя. Зная, как ты любишь шарфы…

Агнесc развернула сверток. Шелковый шарф с кистями, легкий, прохладный — подойдет не только зимой, но и даже весной. На гладком полотне распростерлись заснеженные Альпы под безоблачно светлым небом. В сердце что-то больно кольнуло, но девушка не позволила себе фокусироваться на грустных мыслях. Перевернув шарф, она заметила, что практически та же картина была выписана на другой стороне, только теперь снежные склоны серебрились под ночным небесным покрывалом.

— Спасибо, дорогая, очень красиво.
— Западные Альпы — великолепны. А это еще и роспись вручную по шелку… — защебетала Ирен, а потом прервалась, посмотрев на часы. — Пожалуй, уже слишком поздно. Будем просить счет?
— Да, конечно. Я заплачу.
— Да ну, я угощаю! Мсье, счет пожалуйста. — позвала Ирен, повернувшись от подруги куда-то в сторону огромного окна, напротив которого располагалась стойка обслуживающего персонала. Один из официантов услужливо заторопился к ним. Агнесс, закрывавшая в тот момент сумочку, подняла взгляд и замерла, не веря своим глазам. На нее с интересом смотрел недавний знакомец-часовщик… вернее, его брат-близнец, ведь разнились они совсем немногим, словно те же горы днем и ночью.
— Мсье де Тавернье?..

Тонкие пальцы поправили черную бабочку у воротничка-стойки, а потом указали на бейдж, прикрепленный к черному сукну жилета.

— Нет. Жан-Франсуа Дюран, мадам.
— И мы с вами никогда не встречались? — настаивала Агнесс.
— Возможно, во сне. Но наяву я вижу Вас впервые. — сдержанно отозвался официант, убирая со стола чашки и блюдца на поднос, после чего отошел. Ирен во все глаза смотрела на подругу.
— Что это значило?
— Помнишь, ты мне предложила посетить часовую мастерскую мсье де Тавернье? — И Агнесс вкратце рассказала то, как встретила часовщика и что он ей сказал.
— И ты решила, что это он? — Ирен завертела головой. — Да брось! Тебе померещилось. Этот — вообще светловолосый. Я не понимаю, как ты могла перепутать.
— Серьезно? — теперь настал черед Агнесс удивляться. В это время действительно другой официант подошел для того, чтобы принять оплату. Подруги собрались и вышли, продолжая оживленно обсуждать происшедшее.

Тем временем двое наблюдали из окна за удалявшимися девушками.

— Ты видел ее?
— Да.
— Ты уверен, что это именно она?
— Да.
— И думаешь, она что-то поймет?
— Должна.
— Ги, это серьезно. Ты должен ей объяснить все о том человеке, поскольку в противном случае она захочет его вернуть. Что будем делать, если этот случай наступит?
— Пока ничего, отец. Пока наблюдать и изучать старые книги.

IV

Уже был поздний вечер, когда подруги подошли к дому Ирен. Они предусмотрительно решили не брать машину, чтобы обсудить как можно больше без посторонних ушей и заодно подышать бодрящим морозным воздухом. Таким образом Агнесс успела немного отвлечься от странных событий последнего времени, и теперь болтала так же спокойно и беззаботно, как прежде. Ей казалось, что она наконец-то выбралась на берег из реки забвения, что она живет, дышит, пускай даже на улице темно и холодно…

— Жаль, что завтра на работу, а то бы я прошла прямо до твоего дома. Давай, вызову тебе такси? — предложила подруга, добавив задумчиво. — Ночь близко, а в такое время по нашему прелестному городу ходить все же не рекомендует никто…

— Пустяки, — отмахнулась Агнесс, — идти совсем близко, ты же знаешь. Тем более, все врачи мира советуют гулять перед сном! И вообще…

— Болтушка! Хорошо, что не пили мы сегодня вечером ничего крепче чая, а то бы наболтала еще больше, — хихикнула Ирен и быстро поцеловала подругу в щеку на прощание. — Ну все, побегу, звони!

— Да-да, до скорого!

Радостное оживление встречи постепенно проходило, возвращая Агнесс в реальную жизнь. Прокручивая в памяти все необходимые на завтра дела, девушка не заметила, как прошла чуть дальше своего дома, дальше, еще… Под ногами монотонно похрустывал свежевыпавший (наверное, за время, проведенное в кафе) снег, словно убаюкивая бдительность Агнесс. Немногочисленные прохожие, разрумянившиеся от быстрой ходьбы, торопились домой пешком, или садились в такси.

Вдали тускло поблескивала витрина ювелирного магазина. Рядом с ней какой-то оборванец в лохмотьях догрызал яблоко, разглядывая лежавшие на синем бархате серьги-снежинки, колье и еще Бог знает какие безделушки, не убранные после недавних праздников. Заметив незнакомку, он оживился.

— Мадам, будьте так любезны, подайте пару франков…

Агнесс вздрогнула и прошла немного дальше. Конечно, ей стало жаль попрошайку, но все же, пока она остановилась, доставая из сумочки кошелек, от пробудившегося страха засосало под ложечкой. В этот момент к шее приставили холодное острие ножа, заставляя невольно сглотнуть.

— Помо…
— Не советую устраивать шум, подружка, — прошипело на ухо, обдав алкогольными парами, — будь паинькой, кошелечек, кольца — все сюда, мне.

Почему вокруг так тихо и безлюдно?!

— У меня правда с собой сущие гроши… — Агнесс сглотнула и зажмурилась. Сердце застучало чаще. «Вляпалась же ты, дорогая, в дешевый детектив с плохим концом. А все потому что надо смотреть по сторонам…»
— Кошелек давай — и разберемся, — отрезали сзади. Нож ближе прижался к шее, неприятно царапая кожу.

Что было дальше, Агнесс так и не поняла. Грабитель внезапно выронил нож и отшатнулся от нее. Девушка провела тыльной стороной ладони по шее, царапина неприятно защипала. Скользнув рукой в сумочку за платком, она повернулась и замерла. 

Витрины абсолютно погасли. Лунный свет струился по улице, не оставляя в темноте ни одного уголка — было серебристо-светло, точно днем. Недавний бандит согнулся, зажимая рукой рану где-то под коленом, а пугающе спокойный Бертран занес над ним обломок меча. Тот самый, как она когда-то наблюдала на съемках…



— Бертран, нет!..

Вместе с криком Агнесс обезглавленное тело упало набок, отдельно от головы, а потом — просто исчезло, растворилось в лунном свете, по-прежнему заливавшем заснеженный город. Девушка ошеломленно уставилась на опустевшее место, пытаясь понять, что же сейчас произошло. Она видела труп, она все еще чувствовала легкое жжение там, где прошелся нож, и теперь…



— Это не был человек. — Бертран подошел ближе, взяв платок из руки Агнесс и аккуратно прикладывая его к царапине на шее девушки. — Больно?

От прохладного прикосновения жжение стало затихать, словно ничего и не было. Агнесс мотнула головой.

— Нет. А кто тогда это был?
— Тебе когда-нибудь снились кошмары? Люди говорят, это происходит тогда, когда на небо выходит Она. Она не дает покоя спящим, наполняя их сны ужасами. Потому на ночь все задергивают шторы, не позволяя ни единому лучу света проникать в комнаты.

Он помолчал, протирая платком клинок, а потом снова посмотрел на девушку:

— Давай, я провожу тебя домой.
— Я же недале… — начала было Агнесс, затем осеклась, оглядевшись вокруг. Окружающие дома и правда не напоминали уютный и успевший стать родным квартал. Девушка еще огляделась вокруг, потом перевела взгляд на своего попутчика. Тот разглядывал меч, превратившийся из недавнего обломка в грозное оружие, пламеневшее ярким молочно-белым светом. По лезвию его были рассыпаны семь звезд, луна, солнце и все это было перемешано с вязью рун. Бертран поднял голову и перехватил ее взгляд. На губах его заиграла легкая улыбка.

— Не верь тому, что видишь. Мы живем во сне, с утра до ночи, а ночью всё становится еще более нереальным.
— Ты… — Агнесс задумалась ненадолго. — Тебе было тяжело сделать это?
— Тяжелее было на съемках, честно говоря. — он вздохнул. — ведь это моральное состояние совсем далеко от меня. Помнишь?

Агнесс помнила. Еще бы. Когда она наблюдала за теми съемками, ее даже пробирал мороз по коже. Тогда от утонченно-элегантного Бертрана по сути, ничего не осталось на площадке. Это был зверь, готовый мстить своим обидчикам до последней капли крови, готовый освободить женщину, ставшую ему близкой — хотя бы и ценой собственной жизни. Это были не пустые красивые слова из романов — так и было всерьез. Он играл так, что ему хотелось верить. А потом признавался с мягкой улыбкой, что в нем совершенно ничего нет от воплощенного на экране злодея…

— Конечно, помню. Но меня пугает не это, а прошедшая ситуация. Я хорошо знаю дорогу домой и уйти от нее далеко было очень странно. — подумав, призналась Агнесс. Бертран снова посмотрел на нее и убрал меч в ножны, незамеченные ею ранее.

— Понимаю. Я думаю, что кто-то мог спутать твои мысли или отвлечь.
— Но кому это нужно?
— У меня пока нет ответа на твой вопрос. Не думай об этом — просто идем со мной.

Агнесс хорошо подумала и кивнула.

V

Дальше путь продолжился в молчании. Агнесс было о чем подумать, а ее попутчик к разговорам не принуждал. Однако, заметив, как девушка достает из сумочки шарф, он остановился.

— Что это? Могу ли я посмотреть?

Агнесс, недоумевая, протянула ему шелковый комок. Некоторое время рассматривая шелковые горы в лунном свете, Бертран задумчиво взвесил его в руках, словно тот был очень тяжелым, потом скомкал и бросил в воздух. Налетевший ветерок подхватил брошенное, играя, развернул и куда-то понес. Неожиданно вырвавшаяся вьюга закружила обоих. Агнесс от испуга вскрикнула и зажмурилась, вцепившись наощупь в своего попутчика. Руки заныли от холода. И тем не менее, это был единственный шанс устоять, удержаться, остаться в живых в налетевшей круговерти, в порыве ветра, от воя которого закладывало уши…

Когда все стихло, девушка даже не поверила своим ощущениям. Она медленно раскрыла глаза, а, поймав устремленный на нее взгляд Бертрана, быстро отдернула руки и стала растирать их. Он, наблюдая, как Агнесс дышит в ладони, невольно улыбнулся.

— Что? — девушка поймала его взгляд, стараясь не думать о том, как хочется провести кончиками пальцев по его левой щеке, разглаживая складку шрама, придававшего ему дерзкий шарм. Как когда-то давно. Она думала, что забыла это чувство.
— Ничего. Мне показалось, словно я вернулся на пять лет назад. — он улыбнулся вновь и слегка наклонил голову набок. — Оглянись.

Агнесс, не успев парировать его неожиданное признание, повернула голову и замерла. Они стояли на заснеженном горном склоне, чья безупречная белизна была нарушена вензелями лыжни. Невдалеке темнела гряда елей, которые сторожили тишину, точно безмолвные стражи этого уголка. Где-то внизу светились живыми огнями домики, и эти огни составляли полную противоположность серебряной тишине склона.

— Это Ла-Розьер. — предупредил Бертран не прозвучавший вопрос девушки. — Да. Тот самый.

От этих слов сердце Агнесс застучало до неприятного часто.

— Это было здесь? — переспросила она, сильнее запахиваясь в пальто. Бертран кивнул.
— Да.

Он постоял немного и стал спускаться вниз. Агнесс, старавшаяся не отставать от него, шла следом, то и дело проваливаясь в пушистом снегу.

— Бертран, подожди! Куда ты меня ведешь? Бертран!

Он обернулся. Показалось ли девушке, но во взгляде ее провожатого блеснули слезы. Нет, наверное, показалось. Говорят же, что мужчины не плачут. И наверное, те мужчины, которых уже нет рядом — тоже не плачут… 

Пока Агнесс думала об этом, он протянул ей руку.

— Идем. Не бойся холода, он тебе не опасен.

Странно, но это прикосновение придало сил путешественнице. Так они дошли вниз. Только повернули не к одному из светящихся домиков, а к тому, что стоял поодаль и был совсем темным. Бертран вошел туда, как к себе домой, а на пороге задержался. Шаг его стал тише, движения — осторожнее.

Агнесс присмотрелась. Рядом с большими — маленькие ботинки в темноте прихожей, на вешалке вместе с большой курткой висит и маленькая. Тонкий аромат духов, брошенная на подзеркальнике косметичка…

— Куда ты меня привел? — спросила шепотом Агнесс у своего провожатого, попытавшись развернуть его к себе. От ответного взгляда ей стало не по себе.
— Совсем недавно мы отмечали четыре года сыну… — пробормотал Бертран и, нагнувшись, достал из-под вешалки картонный праздничный колпак, оставшийся с детского праздника. Повертев его в руках, он снова положил его на место и тихо прошел в комнату.

Агнесс, борясь с кольнувшим сердце чувством ревности, выглянула следом, остановившись на пороге. Она наблюдала, как он склоняется над кроватью, в которой темноволосый маленький мальчик смотрел, кажется, очень сладкие сны. Бертран аккуратно поправил одеяло, вглядевшись в сонное личико, точно навсегда прощаясь. Потом решительно отошел.

Девушка молча следовала за ним, мучаясь при новой мысли о том, неужели это все справедливо. Да, возможно, они бы никогда не встретились, если бы он остался жив, но он бы по-прежнему снимался, растил ребенка, катался на лыжах и просто был бы счастлив. Он достоин этого. Но почему, почему, почему?!

Они вошли в другую комнату. Бертран ненадолго остановился возле спящей женщины. Да, надо признать, она была красива какой-то экзотичной, броской красотой. Возможно, она даже не француженка, решила мысленно Агнесс, грустно улыбнувшись.

Но пора дальше в путь. Бертран прошел через комнату, открыв новую дверь, приведшую путешественников в какой-то пустынный и безлюдный коридор. Потом ненадолго остановился и оглянулся на девушку.

— Ты не устала?
— Нет… — Агнесс мотнула головой, решив не задавать лишних вопросов, и лишь оглядываясь по сторонам. Идеальная чистота вокруг и запах медикаментов позволяли предположить, что они оказались в больнице. Бертран сам подтвердил ее догадки, отворив еще одну дверь.

Теперь они стояли на пороге больничной палаты. Лежавший в кровати молодой человек как две капли воды походил на провожатого Агнесс, вот только множество проводков, тянувшихся от него к каким-то аппаратам, кислородная маска — заставляли сомневаться в том, что это брат-близнец Бертрана.

Агнесс с ужасом посмотрела сначала на лежащего, потом на стоявшего в дверях Бертрана. Тот пожал плечами.

— Я всего лишь вкратце рассказал тебе то, о чем ты не знала, и дал возможность попрощаться.

Девушка сглотнула.

— Но это невозможно! Ты же жив!
— Не верь всему, что видишь, помнишь?

Агнесс замерла. Но, повинуясь пришедшей в голову мысли, она в следующее же мгновение ринулась к своему провожатому и схватила его за руку, подтащив ближе к кровати. В этот момент холтер, показывавший диаграмму сердцебиения, оживился, отображая более ощутимые удары, после чего снова вошел в прежний слабый ритм.

— Видишь?!
— Что? Это ничего не значит. — отмахнулся Бертран.
— Не «ничего не значит», а делай! Ради твоего сына, ради его матери, ради родителей, ради… Да кого угодно ради! Я даже не знаю, как зовут этого мальчишку, который еще не понял и не свыкся с мыслью, что его отца больше нет!

Плечи Бертрана поникли, он перевел взгляд на лежавшее в кровати тело.

— Его зовут Орсо. Мы называли его шутя «плюшевым мишкой». Он их любит, кажется, с рождения.
— А теперь подумай о нем. Подумай еще. И пожалуйста, послушай меня — просто ложись на кровать, — попросила Агнесс. — Это важно, Берт. Давай.

Он кажется, понял и, повинуясь ее натиску, закрыл глаза на пару минут, а потом лег, прикладывая руки к рукам лежавшего, стараясь раствориться, слиться с ним. Агнесс напряженно следила за диаграммой прибора, бормоча:

— Ну же… давай!

И вздохнула, как только Бертран поднялся.

— Нет, так не получится. Зря я показал тебе это. Идем домой.

Агнесс, уже не заботясь о холоде, схватила его за руки.

— Нет.
— А смысл? Тем более, ты устала за день, я знаю. Пожалей себя. Я провожу тебя домой.

Заметив, что девушка зевает в ладонь, Бертран сгреб ее в объятия и понес. Сквозь сон она слышала звук его шагов, чувствовала, как щеки пощипывает легкий морозец. Потом она услышала звук открываемой двери, и дальше сон укрыл Агнесс с головой.
 

[naika]

Сообщение от АРктика

А кто сказал, что любит? Ну, в том смысле, в котором любит "донна Роза" - такая любовь, мне кажется, предполагает влечение и вожделение. А в отношении к Валландеру можно подобрать что угодно - уважение, почитание, дружеская любовь. Но точно не влечение и не вожделение.

Может было и влечение, и вожделение, но Валландер же натуральнее парного молока, поэтому пришлось скрывать это все и довольствоваться чисто рабочими отношениями.

Сообщение от АРктика

Ну, может в первом сезоне она типа подросток. Был момент, где он рассматривал открытку убитой девочки и сравнивал ее с почерком Линды, из чего сделал вывод, что характерная подростковая манера письма. А во втором та же Линда, но с аккуратной укладкой и макияжем, без голубых теней. Я так поняла, что она не только обзавелась кавалером, но и повзрослела.
Но опять же возрастной диссонанс: девочка, которую убивают на острове - она действительно выглядит как подросток. И рассказывает ему историю, что она училась с Линдой в школе и та была немного старше нее. Вопрос, сколько лет Линде в первом сезоне)))

Боюсь, вопрос останется открытым. Не помню чтобы это проговаривалось в сериале, а на чтение у меня сейчас совсем нет времени(

Сообщение от АРктика

Вот если бы отдельно, было бы здорово. А то сцены с ним размазаны, как каша по тарелке.

На ютубе есть посерийная нарезка томовых сцен.

Сообщение от АРктика

А то и уничтожительным. Я только начала вчера перед сном еще 2.1 и не поняла, чего Валландер взъелся на Магнуса, типа тот слил их догадки прессе. Кто угодно это мог сделать, это узнать можно было от кого угодно.

Может, Магнус там самый безответный? Ершистый, конечно, но в ответ на начальственный ор не будет его перекрикивать.

Сообщение от АРктика

А еще я не понимаю роль папы в сюжете. Показать, что ГГ не только плохой отец, но еще и плохой сын, у которого работа - это вся его семья?)

Наверное, да. Причем семья это именно работа. С коллегами у него не самые доверительные отношения. И семья развалилась именно из-за работы, и на больного отца времени нет, и себя загнал до приступа. А с другой стороны - если он не будет столько работать, наверное, его личная жизнь станет более радужной, а у скольких семей произойдут трагедии из-за разгула преступности?

Сообщение от АРктика

Несу. Могу потом поспамить в личку примерными образами героев.

Обязательно!

Сообщение от АРктика

III

Ирен недавно вернулась из рабочей поездки в Барселону, и теперь тараторила без умолку, выкладывая все свои впечатления от январского лета («Ты представляешь: на улице +15 в январе, а по ощущениям все +20!»), бордюров из рождественских роз, бутиков и прочего. Агнесс слушала ее вполуха. Беззаботная болтовня помогала ей отвлечься от недавней встречи с часовщиком, от странного появления Бертрана — живого ли, мертвого ли? — вновь в ее жизни.

Что удивило ее во встрече с мастером? Да абсолютно все! Такие руки, может, у часовщиков и бывают, но этот — еще и говорил как-то странно. А с другой стороны — ну мало ли чем человек увлекается, не все ли равно!

И тем не менее, сказанное мсье Тавернье как-то причудливо укладывалось в странную ситуацию, происшедшую с Бертраном. В том, что встреча с бывшим была не сон, Агнесс была точно уверена — заиндевевшие бокалы, стоявшие на том же месте, что и ночью, плед, которым Бертран укрыл ее, шкатулка, перекочевавшая с камина на фортепиано, не могли присниться. Но кто бы мог ответить на все возникшие вопросы и расшифровать загадки?

— Агнес, милая, ты здесь? О чем ты думаешь?

Рассказывать Ирен было точно неподходящим вариантом. Не то, чтобы Агнесс не уважала подругу и не доверяла ей, но в произошедшее та явно не поверит. 

— Извини, я немного отвлеклась, была трудная неделя. Так что ты говоришь про…

Ирен с удовольствием продолжила свой рассказ, а под конец вынула из сумочки маленький сверток.

— Я совсем забыла маленький подарок для тебя. Зная, как ты любишь шарфы…

Агнесc развернула сверток. Шелковый шарф с кистями, легкий, прохладный — подойдет не только зимой, но и даже весной. На гладком полотне распростерлись заснеженные Альпы под безоблачно светлым небом. В сердце что-то больно кольнуло, но девушка не позволила себе фокусироваться на грустных мыслях. Перевернув шарф, она заметила, что практически та же картина была выписана на другой стороне, только теперь снежные склоны серебрились под ночным небесным покрывалом.

— Спасибо, дорогая, очень красиво.
— Западные Альпы — великолепны. А это еще и роспись вручную по шелку… — защебетала Ирен, а потом прервалась, посмотрев на часы. — Пожалуй, уже слишком поздно. Будем просить счет?
— Да, конечно. Я заплачу.
— Да ну, я угощаю! Мсье, счет пожалуйста. — позвала Ирен, повернувшись от подруги куда-то в сторону огромного окна, напротив которого располагалась стойка обслуживающего персонала. Один из официантов услужливо заторопился к ним. Агнесс, закрывавшая в тот момент сумочку, подняла взгляд и замерла, не веря своим глазам. На нее с интересом смотрел недавний знакомец-часовщик… вернее, его брат-близнец, ведь разнились они совсем немногим, словно те же горы днем и ночью.
— Мсье де Тавернье?..

Тонкие пальцы поправили черную бабочку у воротничка-стойки, а потом указали на бейдж, прикрепленный к черному сукну жилета.

— Нет. Жан-Франсуа Дюран, мадам.
— И мы с вами никогда не встречались? — настаивала Агнесс.
— Возможно, во сне. Но наяву я вижу Вас впервые. — сдержанно отозвался официант, убирая со стола чашки и блюдца на поднос, после чего отошел. Ирен во все глаза смотрела на подругу.
— Что это значило?
— Помнишь, ты мне предложила посетить часовую мастерскую мсье де Тавернье? — И Агнесс вкратце рассказала то, как встретила часовщика и что он ей сказал.
— И ты решила, что это он? — Ирен завертела головой. — Да брось! Тебе померещилось. Этот — вообще светловолосый. Я не понимаю, как ты могла перепутать.
— Серьезно? — теперь настал черед Агнесс удивляться. В это время действительно другой официант подошел для того, чтобы принять оплату. Подруги собрались и вышли, продолжая оживленно обсуждать происшедшее.

Тем временем двое наблюдали из окна за удалявшимися девушками.

— Ты видел ее?
— Да.
— Ты уверен, что это именно она?
— Да.
— И думаешь, она что-то поймет?
— Должна.
— Ги, это серьезно. Ты должен ей объяснить все о том человеке, поскольку в противном случае она захочет его вернуть. Что будем делать, если этот случай наступит?
— Пока ничего, отец. Пока наблюдать и изучать старые книги.

IV

Уже был поздний вечер, когда подруги подошли к дому Ирен. Они предусмотрительно решили не брать машину, чтобы обсудить как можно больше без посторонних ушей и заодно подышать бодрящим морозным воздухом. Таким образом Агнесс успела немного отвлечься от странных событий последнего времени, и теперь болтала так же спокойно и беззаботно, как прежде. Ей казалось, что она наконец-то выбралась на берег из реки забвения, что она живет, дышит, пускай даже на улице темно и холодно…

— Жаль, что завтра на работу, а то бы я прошла прямо до твоего дома. Давай, вызову тебе такси? — предложила подруга, добавив задумчиво. — Ночь близко, а в такое время по нашему прелестному городу ходить все же не рекомендует никто…

— Пустяки, — отмахнулась Агнесс, — идти совсем близко, ты же знаешь. Тем более, все врачи мира советуют гулять перед сном! И вообще…

— Болтушка! Хорошо, что не пили мы сегодня вечером ничего крепче чая, а то бы наболтала еще больше, — хихикнула Ирен и быстро поцеловала подругу в щеку на прощание. — Ну все, побегу, звони!

— Да-да, до скорого!

Радостное оживление встречи постепенно проходило, возвращая Агнесс в реальную жизнь. Прокручивая в памяти все необходимые на завтра дела, девушка не заметила, как прошла чуть дальше своего дома, дальше, еще… Под ногами монотонно похрустывал свежевыпавший (наверное, за время, проведенное в кафе) снег, словно убаюкивая бдительность Агнесс. Немногочисленные прохожие, разрумянившиеся от быстрой ходьбы, торопились домой пешком, или садились в такси.

Вдали тускло поблескивала витрина ювелирного магазина. Рядом с ней какой-то оборванец в лохмотьях догрызал яблоко, разглядывая лежавшие на синем бархате серьги-снежинки, колье и еще Бог знает какие безделушки, не убранные после недавних праздников. Заметив незнакомку, он оживился.

— Мадам, будьте так любезны, подайте пару франков…

Агнесс вздрогнула и прошла немного дальше. Конечно, ей стало жаль попрошайку, но все же, пока она остановилась, доставая из сумочки кошелек, от пробудившегося страха засосало под ложечкой. В этот момент к шее приставили холодное острие ножа, заставляя невольно сглотнуть.

— Помо…
— Не советую устраивать шум, подружка, — прошипело на ухо, обдав алкогольными парами, — будь паинькой, кошелечек, кольца — все сюда, мне.

Почему вокруг так тихо и безлюдно?!

— У меня правда с собой сущие гроши… — Агнесс сглотнула и зажмурилась. Сердце застучало чаще. «Вляпалась же ты, дорогая, в дешевый детектив с плохим концом. А все потому что надо смотреть по сторонам…»
— Кошелек давай — и разберемся, — отрезали сзади. Нож ближе прижался к шее, неприятно царапая кожу.

Что было дальше, Агнесс так и не поняла. Грабитель внезапно выронил нож и отшатнулся от нее. Девушка провела тыльной стороной ладони по шее, царапина неприятно защипала. Скользнув рукой в сумочку за платком, она повернулась и замерла. 

Витрины абсолютно погасли. Лунный свет струился по улице, не оставляя в темноте ни одного уголка — было серебристо-светло, точно днем. Недавний бандит согнулся, зажимая рукой рану где-то под коленом, а пугающе спокойный Бертран занес над ним обломок меча. Тот самый, как она когда-то наблюдала на съемках…



— Бертран, нет!..

Вместе с криком Агнесс обезглавленное тело упало набок, отдельно от головы, а потом — просто исчезло, растворилось в лунном свете, по-прежнему заливавшем заснеженный город. Девушка ошеломленно уставилась на опустевшее место, пытаясь понять, что же сейчас произошло. Она видела труп, она все еще чувствовала легкое жжение там, где прошелся нож, и теперь…



— Это не был человек. — Бертран подошел ближе, взяв платок из руки Агнесс и аккуратно прикладывая его к царапине на шее девушки. — Больно?

От прохладного прикосновения жжение стало затихать, словно ничего и не было. Агнесс мотнула головой.

— Нет. А кто тогда это был?
— Тебе когда-нибудь снились кошмары? Люди говорят, это происходит тогда, когда на небо выходит Она. Она не дает покоя спящим, наполняя их сны ужасами. Потому на ночь все задергивают шторы, не позволяя ни единому лучу света проникать в комнаты.

Он помолчал, протирая платком клинок, а потом снова посмотрел на девушку:

— Давай, я провожу тебя домой.
— Я же недале… — начала было Агнесс, затем осеклась, оглядевшись вокруг. Окружающие дома и правда не напоминали уютный и успевший стать родным квартал. Девушка еще огляделась вокруг, потом перевела взгляд на своего попутчика. Тот разглядывал меч, превратившийся из недавнего обломка в грозное оружие, пламеневшее ярким молочно-белым светом. По лезвию его были рассыпаны семь звезд, луна, солнце и все это было перемешано с вязью рун. Бертран поднял голову и перехватил ее взгляд. На губах его заиграла легкая улыбка.

— Не верь тому, что видишь. Мы живем во сне, с утра до ночи, а ночью всё становится еще более нереальным.
— Ты… — Агнесс задумалась ненадолго. — Тебе было тяжело сделать это?
— Тяжелее было на съемках, честно говоря. — он вздохнул. — ведь это моральное состояние совсем далеко от меня. Помнишь?

Агнесс помнила. Еще бы. Когда она наблюдала за теми съемками, ее даже пробирал мороз по коже. Тогда от утонченно-элегантного Бертрана по сути, ничего не осталось на площадке. Это был зверь, готовый мстить своим обидчикам до последней капли крови, готовый освободить женщину, ставшую ему близкой — хотя бы и ценой собственной жизни. Это были не пустые красивые слова из романов — так и было всерьез. Он играл так, что ему хотелось верить. А потом признавался с мягкой улыбкой, что в нем совершенно ничего нет от воплощенного на экране злодея…

— Конечно, помню. Но меня пугает не это, а прошедшая ситуация. Я хорошо знаю дорогу домой и уйти от нее далеко было очень странно. — подумав, призналась Агнесс. Бертран снова посмотрел на нее и убрал меч в ножны, незамеченные ею ранее.

— Понимаю. Я думаю, что кто-то мог спутать твои мысли или отвлечь.
— Но кому это нужно?
— У меня пока нет ответа на твой вопрос. Не думай об этом — просто идем со мной.

Агнесс хорошо подумала и кивнула.

V

Дальше путь продолжился в молчании. Агнесс было о чем подумать, а ее попутчик к разговорам не принуждал. Однако, заметив, как девушка достает из сумочки шарф, он остановился.

— Что это? Могу ли я посмотреть?

Агнесс, недоумевая, протянула ему шелковый комок. Некоторое время рассматривая шелковые горы в лунном свете, Бертран задумчиво взвесил его в руках, словно тот был очень тяжелым, потом скомкал и бросил в воздух. Налетевший ветерок подхватил брошенное, играя, развернул и куда-то понес. Неожиданно вырвавшаяся вьюга закружила обоих. Агнесс от испуга вскрикнула и зажмурилась, вцепившись наощупь в своего попутчика. Руки заныли от холода. И тем не менее, это был единственный шанс устоять, удержаться, остаться в живых в налетевшей круговерти, в порыве ветра, от воя которого закладывало уши…

Когда все стихло, девушка даже не поверила своим ощущениям. Она медленно раскрыла глаза, а, поймав устремленный на нее взгляд Бертрана, быстро отдернула руки и стала растирать их. Он, наблюдая, как Агнесс дышит в ладони, невольно улыбнулся.

— Что? — девушка поймала его взгляд, стараясь не думать о том, как хочется провести кончиками пальцев по его левой щеке, разглаживая складку шрама, придававшего ему дерзкий шарм. Как когда-то давно. Она думала, что забыла это чувство.
— Ничего. Мне показалось, словно я вернулся на пять лет назад. — он улыбнулся вновь и слегка наклонил голову набок. — Оглянись.

Агнесс, не успев парировать его неожиданное признание, повернула голову и замерла. Они стояли на заснеженном горном склоне, чья безупречная белизна была нарушена вензелями лыжни. Невдалеке темнела гряда елей, которые сторожили тишину, точно безмолвные стражи этого уголка. Где-то внизу светились живыми огнями домики, и эти огни составляли полную противоположность серебряной тишине склона.

— Это Ла-Розьер. — предупредил Бертран не прозвучавший вопрос девушки. — Да. Тот самый.

От этих слов сердце Агнесс застучало до неприятного часто.

— Это было здесь? — переспросила она, сильнее запахиваясь в пальто. Бертран кивнул.
— Да.

Он постоял немного и стал спускаться вниз. Агнесс, старавшаяся не отставать от него, шла следом, то и дело проваливаясь в пушистом снегу.

— Бертран, подожди! Куда ты меня ведешь? Бертран!

Он обернулся. Показалось ли девушке, но во взгляде ее провожатого блеснули слезы. Нет, наверное, показалось. Говорят же, что мужчины не плачут. И наверное, те мужчины, которых уже нет рядом — тоже не плачут… 

Пока Агнесс думала об этом, он протянул ей руку.

— Идем. Не бойся холода, он тебе не опасен.

Странно, но это прикосновение придало сил путешественнице. Так они дошли вниз. Только повернули не к одному из светящихся домиков, а к тому, что стоял поодаль и был совсем темным. Бертран вошел туда, как к себе домой, а на пороге задержался. Шаг его стал тише, движения — осторожнее.

Агнесс присмотрелась. Рядом с большими — маленькие ботинки в темноте прихожей, на вешалке вместе с большой курткой висит и маленькая. Тонкий аромат духов, брошенная на подзеркальнике косметичка…

— Куда ты меня привел? — спросила шепотом Агнесс у своего провожатого, попытавшись развернуть его к себе. От ответного взгляда ей стало не по себе.
— Совсем недавно мы отмечали четыре года сыну… — пробормотал Бертран и, нагнувшись, достал из-под вешалки картонный праздничный колпак, оставшийся с детского праздника. Повертев его в руках, он снова положил его на место и тихо прошел в комнату.

Агнесс, борясь с кольнувшим сердце чувством ревности, выглянула следом, остановившись на пороге. Она наблюдала, как он склоняется над кроватью, в которой темноволосый маленький мальчик смотрел, кажется, очень сладкие сны. Бертран аккуратно поправил одеяло, вглядевшись в сонное личико, точно навсегда прощаясь. Потом решительно отошел.

Девушка молча следовала за ним, мучаясь при новой мысли о том, неужели это все справедливо. Да, возможно, они бы никогда не встретились, если бы он остался жив, но он бы по-прежнему снимался, растил ребенка, катался на лыжах и просто был бы счастлив. Он достоин этого. Но почему, почему, почему?!

Они вошли в другую комнату. Бертран ненадолго остановился возле спящей женщины. Да, надо признать, она была красива какой-то экзотичной, броской красотой. Возможно, она даже не француженка, решила мысленно Агнесс, грустно улыбнувшись.

Но пора дальше в путь. Бертран прошел через комнату, открыв новую дверь, приведшую путешественников в какой-то пустынный и безлюдный коридор. Потом ненадолго остановился и оглянулся на девушку.

— Ты не устала?
— Нет… — Агнесс мотнула головой, решив не задавать лишних вопросов, и лишь оглядываясь по сторонам. Идеальная чистота вокруг и запах медикаментов позволяли предположить, что они оказались в больнице. Бертран сам подтвердил ее догадки, отворив еще одну дверь.

Теперь они стояли на пороге больничной палаты. Лежавший в кровати молодой человек как две капли воды походил на провожатого Агнесс, вот только множество проводков, тянувшихся от него к каким-то аппаратам, кислородная маска — заставляли сомневаться в том, что это брат-близнец Бертрана.

Агнесс с ужасом посмотрела сначала на лежащего, потом на стоявшего в дверях Бертрана. Тот пожал плечами.

— Я всего лишь вкратце рассказал тебе то, о чем ты не знала, и дал возможность попрощаться.

Девушка сглотнула.

— Но это невозможно! Ты же жив!
— Не верь всему, что видишь, помнишь?

Агнесс замерла. Но, повинуясь пришедшей в голову мысли, она в следующее же мгновение ринулась к своему провожатому и схватила его за руку, подтащив ближе к кровати. В этот момент холтер, показывавший диаграмму сердцебиения, оживился, отображая более ощутимые удары, после чего снова вошел в прежний слабый ритм.

— Видишь?!
— Что? Это ничего не значит. — отмахнулся Бертран.
— Не «ничего не значит», а делай! Ради твоего сына, ради его матери, ради родителей, ради… Да кого угодно ради! Я даже не знаю, как зовут этого мальчишку, который еще не понял и не свыкся с мыслью, что его отца больше нет!

Плечи Бертрана поникли, он перевел взгляд на лежавшее в кровати тело.

— Его зовут Орсо. Мы называли его шутя «плюшевым мишкой». Он их любит, кажется, с рождения.
— А теперь подумай о нем. Подумай еще. И пожалуйста, послушай меня — просто ложись на кровать, — попросила Агнесс. — Это важно, Берт. Давай.

Он кажется, понял и, повинуясь ее натиску, закрыл глаза на пару минут, а потом лег, прикладывая руки к рукам лежавшего, стараясь раствориться, слиться с ним. Агнесс напряженно следила за диаграммой прибора, бормоча:

— Ну же… давай!

И вздохнула, как только Бертран поднялся.

— Нет, так не получится. Зря я показал тебе это. Идем домой.

Агнесс, уже не заботясь о холоде, схватила его за руки.

— Нет.
— А смысл? Тем более, ты устала за день, я знаю. Пожалей себя. Я провожу тебя домой.

Заметив, что девушка зевает в ладонь, Бертран сгреб ее в объятия и понес. Сквозь сон она слышала звук его шагов, чувствовала, как щеки пощипывает легкий морозец. Потом она услышала звук открываемой двери, и дальше сон укрыл Агнесс с головой.
 

Мммм, интрига нарастает! Близнецы, называющие друга друга папой с сыном, явно что-то задумали. С нетерпением жду продолжения.

[АРктика]

Может было и влечение, и вожделение, но Валландер же натуральнее парного молока, поэтому пришлось скрывать это все и довольствоваться чисто рабочими отношениями.

Пхаха, я не смотрела на проблему с такого края!))) Про парное молоко я запомню. А то на этой неделе попадался пару раз Барроумен... мои глаза... мое парное молоко... кстати, где оно?

Боюсь, вопрос останется открытым. Не помню чтобы это проговаривалось в сериале, а на чтение у меня сейчас совсем нет времени(

Ну и ладно. А томосцены я с удовольствием пересмотрю. Мне его там безумно мало, я не успеваю насладиться. Поэтому надо концентрацию томности.

Может, Магнус там самый безответный? Ершистый, конечно, но в ответ на начальственный ор не будет его перекрикивать.

Так и не перекрикивал. Бедный зайчик.
Но с этого "понаехали", я конечно выпала)))

Наверное, да. Причем семья это именно работа. С коллегами у него не самые доверительные отношения. И семья развалилась именно из-за работы, и на больного отца времени нет, и себя загнал до приступа.

По дочке прям не скажешь. она постоянно к нему льнет и переживает. Такой контраст с ершистой норвежкой.

Мммм, интрига нарастает! Близнецы, называющие друга друга папой с сыном, явно что-то задумали. С нетерпением жду продолжения.

Не, папа с сыном то папа с сыном. И тезки, не близнецы. А товарищ просто шифтит внешность, как хочет))

финал

VI

— И как ты это собираешься решать? Как?
— Никак. Она сделала свой выбор.
— И тем не менее, ты знаешь, что стоит на кону, не так ли?

Вместо ответа Ги сдвинул черные брови и прищурился. На столе перед ним лежала книга, и он уже час смотрел в нее, вернее, сквозь страницу. Говорить не хотелось: перед мысленным взором все белел заснеженный склон, по которому ползли две маленькие фигурки, освещенные луной. Он понимал, что условия отец не изменит, и знал, что соблюсти их не составило бы особого труда. По жизни ему ничего не стоило сократить дистанцию между собой и большинством хорошеньких женщин, но эта была другой. Как бы избито не звучало такое утверждение.

Чувство справедливости? Сострадания? Любовь? Что владеет ею? Если последнее — тогда вряд ли что-либо сможет разделить Агнесс и ее спутника. Даже воля отца. Ги признавал справедливость выдвинутого условия и тем не менее, что-то мешало ему так поступить.

— Внезапное пробуждение совести, сын мой? Или порыв человеколюбия? — наполненный сарказмом голос отца привел молодого человека в чувство, — Я не раз говорил тебе, что человечность — это слабость, мой милый.

- Хорошо. - почти равнодушно согласился Ги. Отец наблюдал, как сын достает телефон и набирает чей-то номер. Вернее, он знал, чей.

VII

Зимой дни становятся короче, а ночи длиннее. Агнесс Бонневиль со вздохом отложила телефон и начала одеваться. Сегодня ей предстояла встреча с часовщиком, но мысли девушки по-прежнему находились в «лунных» путешествиях с Бертраном, удивительных и странных. Как же это было странно и пугающе — осознавать, что он рядом, когда ее от него отделяют миры!

Агнесс застегнула пальто и взяла сумочку, выходя из дома. Последние дни, с появлением Бертрана в ее жизни ей стало все равно, где она живет, в каком мире находится. Как будто ее душа перенеслась туда, к нему, несмотря на то, что они давно уже не были вместе. Как будто…

Поправив берет, девушка нерешительно остановилась и привычным жестом подняла левое запястье к глазам, чтобы посмотреть время. Пустота под рукавом пальто взбодрила и напомнила о цели визита. Может быть, этот странный часовщик сможет ей что-то объяснить.

Под сапожками Агнесс весело похрустывал снег, совсем не в лад ее настроению. Она настолько была сосредоточена на размышлениях и воспоминаний, что не заметила, как нога попала на скользкую поверхность, слегка присыпанную снегом. Девушка затаила дыхание от неожиданности, неуклюже взмахнув руками, и вдруг ощутила, как чья-то крепкая ладонь подхватила ее под локоть.

— Держитесь, мадам. — ободряюще прозвучал почти у самого уха чей-то голос. Темная высокая фигура обогнала Агнесс в следующие же мгновения, чтобы уйти далеко вперед. На непокрытые темные кудри незнакомца ложились снежинки, лица девушка так и не успела разглядеть, только темно-синее полупальто, облегавшее высокую стройную фигуру.

Проводив неожиданного помощника взглядом, Агнесс обратила внимание, что стоит прямо у мастерской часовщика. Минуту помедлив, она взялась за ручку двери. Зазвенел колокольчик и снова Агнесс словно окунулась в прошлый визит, отступив назад во времени.

Мастерская встретила ее по-прежнему — тот же порядок вещей на столах, те же тяжелые портьеры на окнах, заслонявшие лунный свет, та же синяя шелковая рубашка на Ги… подвернутые до локтей рукава. Часовщик не поднимал голову.

— Добрый вечер. Присядьте, мадам Бонневиль.

Голос мсье де Тавернье звучал знакомо, но так безжизненно, точно из него разом вычеркнули все оттенки эмоций и с Агнесс говорил искусственный интеллект. Та, подумав, все-таки села. Попыталась поймать его взгляд.

— Да?

Ответом ей служило молчание. Ги крутил в руках часы, что-то раскрывая, потом снова завинчивая, протирая. Подышал зачем-то на стекло.

— Мне очень жаль, мадам Бонневиль.

Агнесс слегка прищурилась и затаила дыхание. Под ложечкой кольнуло нехорошее предчувствие.

— Говорите же!
— Я не смогу починить Ваши часы…

VIII

— Поясните? — Агнесс не хотелось верить ни во что плохое. Ей просто казалось, что сейчас она проснется. Как это всегда бывало при самых странных снах с Бертраном. Бертран… погодите… неужели?!

Она быстро подняла голову. Ги смотрел прямо на нее, ожидая вопросов и, кажется, готовый к самым худшим проявлениям ее эмоций — рыданиям, мольбам, крикам. Но Агнесс точно остолбенела на несколько минут.

— Вы говорили в первый визит, мсье, что в подаренных вещах заключена душа их дарителя. Верно?

Часовщик молча кивнул, не сводя с нее взгляда.

— Эта душа дает жизнь и дыхание механизму. Правда?

Новый кивок.

— Следовательно, мой друг, подаривший мне эти часы, находится в опасности?

Как же странно он смотрит на нее! В какой-то момент Агнесс захотелось наброситься на него и отхлестать по щекам, чтобы спровоцировать на хоть какую-то эмоцию и ответ. Чтобы сдержаться, она перехватила себя за запястье одной руки другой. И замерла. Мысли в голове вертелись скоро, обгоняя одна другую. Она вспомнила прогулку по Ла-Розьер с Бертраном, вспомнила спящего Орсо — кудряшки, темные длинные ресницы на по-детски округлой щеке. Вспомнила больницу, найденную в интернете на днях заметку о том, что похороны известного французского актера Бертрана Ульеля состоятся через два дня.

Два дня? Агнесс мысленно посчитала и похолодела. Похороны состоятся завтра… Но какого черта он на нее так смотрит?!

Внезапно часовщик поднялся. Высокую фигуру окутала яркая вспышка света, на время ослепив девушку, так, что та зажмурилась. Дыхание перехватило, сердце заколотилось отчаянно быстро от страха, но сквозь отчаянное биение она услышала чей-то голос.

— Открывайте глаза, мадам. Мне нужно многое рассказать Вам.

Агнесс осторожно открыла глаза и ахнула. Свет и вправду погас, но на месте Ги де Тавернье находился абсолютно другой мужчина! Да, он по-прежнему был широк в плечах, высок, худ и черноволос — но абсолютно иной. Черные кудри украшала диадема с двумя рогами, большие серо-зеленые глаза, опушенные длинными ресницами, смотрели пронзительно и даже немного дерзко, прямой нос был, кажется, не таким длинным, как у часовщика, а о линию скул можно, наверное, было порезаться. С плеч ниспадал зеленый плащ, одежда — также зеленого оттенка — хоть и имела свободный крой, но не скрывала до конца ни очертаний широкой груди, ни тонкой талии.

— Вы звали меня? Где мсье Тавернье? — Агнесс наконец-то обрела голос. Незнакомец кивнул и протянул ей руку.
— Это я. Считаю, нам не стоит прятаться за личинами вариантов при последнем объяснении.
— Что Вы имеете ввиду?
— Сначала то, что это мой настоящий облик. А сейчас, если хотите узнать о вашем друге больше — идемте за мной.

Проигнорировав поданную ей руку, девушка поднялась и направилась за странным провожатым. Подойдя к дальней стене, он открыл какую-то потаенную дверь своим ключом. За дверью оказалась винтовая лестница, и, только Агнесс вошла следом за мсье де Тавернье (или как его, все же, после этого называть?), дверь захлопнулась. Это заставило девушку понервничать и неприятно поежиться. Но ее проводник, кажется, не обратил на это никакого внимание, следуя дальше.

Держась за перила, Агнесс продолжила спускаться следом за ним. Но внезапная догадка пронзила ее и заставила остановиться.

— Скажите, Вы встретили меня по пути к мастерской?

Ответом послужило (а может, ей показалось) негромкое «хе-хе».

— Что это значит? — подозрительно уточнила Агнесс. Ги (а может, его надо было называть не так?) остановился и повернулся к ней. Выражение его лица в этот момент было таким, словно она задала ему очень смешной вопрос и он пытается не расхохотаться.

— Я должен был убедиться, мадам, что Вы прибудете в целости. Идемте.

И снова пошел вперед. Агнесс ничего не оставалось делать, как спускаться следом. Когда на третьем или четвертом завитке лестницы у нее начала кружиться голова, она попыталась перевести взгляд только на ступеньки вниз и крепче держаться.

— Может, Вас и зовут не Ги?
— Абсолютно верно. — отозвался предполагаемый часовщик. — Ги был моим прикрытием, которое должно было быть понятно обычным смертным.
— Но Вы понимаете, что таких часовщиков не бывает?
— Очень хороший вопрос. А какие бывают? — по его тону казалось, что он забавляется над ней.
— Ну… — Агнесс задумалась и прикусила губу, когда чуть-чуть не промазала, поставив ногу мимо ступеньки — сказывалась усталость от спуска. — часовщики… такие себе пожилые papies, добродушные, в круглых очках…
— Простите, что не совпадаю с Вашими ожиданиями… — в его голосе послышалась плохо задушенная смешинка. Лестничные завитки наконец-то закончились. Путники вошли в темный зал, освещенный скупым зеленоватым светом.

Агнесс сначала показалось, что это сотни тысяч проводов сбегают по стенам. Но что они питают? От чего питаются? Не удержавшись, она коснулась одного из «проводов». Тот вспыхнул ярким зеленым светом, озаряя зал. Тронный зал. Ее провожатый подошел к трону, находившемуся посреди, и повернулся.

— Позвольте представиться — Локи Одинсон, бог историй, правитель Мультивселенной и будущий властелин Времени.
— Так вот оно что… — Агнесс огляделась вокруг, рассматривая провода. Теперь для нее картинка сходилась. — Итак, Ваше божественное величество, что Вы соизволите мне сообщить?

Локи лишь поднял бровь в ответ на эту дерзость. Зеленый свет в зале стал ярче, позволяя девушке оглядеться вокруг и заметить, что все «провода» ведут к бесчисленному множеству песочных часов. Какие-то из них только начинали свой медленный бег, какие-то были на половине песочного бега, а какие-то роняли вниз последние песчинки.

Бог подошел ближе к часам и подозвал Агнесс жестом. А потом коснулся одной из колб пальцами. Та осветилась ярким белым светом. Присмотревшись, Агнесс с удивлением поняла, что там идет снег и ярко светит луна.

— Это начало пути. — мягко отозвался Локи. — Нынешний Ла-Розьер.

Агнесс вздрогнула при этом названии, всматриваясь так, как будто от этого зависела ее жизнь. У замка на горе двое всадников сошлись в турнирном поединке словно не на жизнь, а насмерть. Только единым их зрителем была равнодушная луна.

— Один из них Бертран? — Агнесс внезапно стало нехорошо.
— Да. — Локи также внимательно наблюдал за поединком, но более расслабленно, чем его собеседница. — Только в другом таймлайне, много тысяч лет назад.

Один из всадников, в зеленом плаще, вдруг нанес другому мощный удар, выбросив последнего из седла. Над поверженным вдруг склонилась белая дева, накрывая его своим плащом. Больше похожим на саван. Агнесс даже передернулась от этой мысли.

— Он мог стать властелином времени, если бы получил руку одной девушки…
— Он был также из семьи властелинов времени? — в глазах у Агнесс ненадолго потемнело.
— Да. Почему ты не спрашиваешь, как звали эту девушку? Ведь звали ее Агнесс…

На этот раз Агнесс почувствовала, что ноги ее больше не держат. Она бы упала на пол, если бы Локи не подхватил ее.

— Мы оба претендовали на право взять эту девушку в жены. И решили что выиграем это право в честном поединке. Я победил, но девушка в том таймлайне ушла в монастырь. Бертрана избрала богиня Луны и сохранила ему жизнь, позволяя ему сходить на землю только в лунные ночи.

— Потому… потому я здесь? — Агнесс сглотнула, дрожа от обуревавших ее чувств. Только странно, сил что-то сделать совсем не было.
— Абсолютно так. — подтвердил Локи, по-прежнему держа девушку в объятиях.
— Ты убил его и сейчас?! — Агнесс изо всех сил попыталась оттолкнуть его, но не вышло. Наглец лишь усмехнулся.
— Нет. У всех таймлайнов общая история, разнятся только времена и незначительные детали. Просто все повторилось так как было когда-то…

Он замолчал ненадолго. Воцарилась тишина, звенящая и пугающая. Агнесс хотелось что-то спросить, но у нее не было ни сил, ни, кажется, голоса. Во рту пересохло и сердце стучало отчаянно, кружилась голова, пытаясь все уложить воедино.

Внезапно резкий хлопок привел ее в чувства — это оторвался один из «проводов», подсоединенных к часам. Последняя песчинка упала вниз. Локи вздохнул.

— Где-то обрушился целый таймлайн? Или чья-то жизнь? — Агнесс нашла в себе силы продолжить вопросы, но ее собеседник ничего не ответил. Девушка наконец-то оттолкнулась от него и едва устояла на ногах. Снова подскочила к часам, на которых совсем недавно наблюдала видение Локи и Лунного Рыцаря. Несколько песчинок балансировало на грани внутри стеклянной колбы, перед тем как навсегда свалиться вниз.

Агнесс опять вспомнились ручки и ресницы Орсо. Неужели этот малыш будет расти, видя отца лишь на фотографии? Глупая, чудовищная нелепость! Да, у нее с Бертраном так и не сложилось, но ей было отчаянно жаль его сына. Завтра упадут вниз последние песчинки и один темнокудрый мальчуган навсегда лишится отца.

— Завтра его заберет богиня Луны в свои ледяные объятия. Навсегда. — голос Локи был абсолютно безимоционален. Агнесс вздрогнула, ощутив как по коже пробежал холодок.

— Что я могу сделать?
— Думай, ты же умная девочка.
— Я тебя ненавижу…
— Вижу, что ты уже и так поняла. Помнишь миф в вашем Мидгарде, об Аиде и Персефоне?

Агнесс кивнула. Еще бы, она с детства знала его.

— Знаешь, как любит друг друга эта парочка? Ты не знаешь, а я видел. И даже созерцал зачатие их первого дитя в любви и радости. — он коротко и неопределенно хмыкнул. — Обещаю, супругом я буду гораздо лучшим, чем Аид. Да и в царстве Времени среди таймлайнов намного светлее.
— Он вернется от богини Луны на землю?
— Да. Как только ты примешь мое предложение. Но твоей жертвы он не вспомнит и никогда о ней не узнает, потому что я перепишу историю.

Агнесс помедлила, но через несколько мгновений вложила свои руки в протянутые ладони бога. Будь что будет. Ради Орсо. Ради их прошедшей любви с Бертраном…

 

[naika]

Доброе утро. АРктика, сорри что отвечаю только сейчас. Вчера опять, в лучших традициях, заснула прямо за ноутом.

Сообщение от АРктика

Пхаха, я не смотрела на проблему с такого края!))) Про парное молоко я запомню. А то на этой неделе попадался пару раз Барроумен... мои глаза... мое парное молоко... кстати, где оно?

Барроумен вроде неплохой мужик, и актер хороший, но в личном общении немножко слишком пафосный.

Сообщение от АРктика

Ну и ладно. А томосцены я с удовольствием пересмотрю. Мне его там безумно мало, я не успеваю насладиться. Поэтому надо концентрацию томности.

Просто забей в поиск на ютубе Том Хиддлстон Валландер и тебе вылезут нарезки по каждой серии отдельно. Заодно узнаешь сколько минут Брана отжалел Тому в каждой серии)

Сообщение от АРктика

Так и не перекрикивал. Бедный зайчик.
Но с этого "понаехали", я конечно выпала)))

Зайчик? Это твое впечатление о персонаже?

Сообщение от АРктика

По дочке прям не скажешь. она постоянно к нему льнет и переживает. Такой контраст с ершистой норвежкой.

Не, про семью я о жене. Дочь и папа как раз всеми силами тянутся к нему. Хотя после стольких лет это странно, пора бы уже привыкнуть, что время для близких у Валландера находится по остаточному принципу, когда на работе затишье.

Сообщение от АРктика

Не, папа с сыном то папа с сыном. И тезки, не близнецы. А товарищ просто шифтит внешность, как хочет))

финал

VI

— И как ты это собираешься решать? Как?
— Никак. Она сделала свой выбор.
— И тем не менее, ты знаешь, что стоит на кону, не так ли?

Вместо ответа Ги сдвинул черные брови и прищурился. На столе перед ним лежала книга, и он уже час смотрел в нее, вернее, сквозь страницу. Говорить не хотелось: перед мысленным взором все белел заснеженный склон, по которому ползли две маленькие фигурки, освещенные луной. Он понимал, что условия отец не изменит, и знал, что соблюсти их не составило бы особого труда. По жизни ему ничего не стоило сократить дистанцию между собой и большинством хорошеньких женщин, но эта была другой. Как бы избито не звучало такое утверждение.

Чувство справедливости? Сострадания? Любовь? Что владеет ею? Если последнее — тогда вряд ли что-либо сможет разделить Агнесс и ее спутника. Даже воля отца. Ги признавал справедливость выдвинутого условия и тем не менее, что-то мешало ему так поступить.

— Внезапное пробуждение совести, сын мой? Или порыв человеколюбия? — наполненный сарказмом голос отца привел молодого человека в чувство, — Я не раз говорил тебе, что человечность — это слабость, мой милый.

- Хорошо. - почти равнодушно согласился Ги. Отец наблюдал, как сын достает телефон и набирает чей-то номер. Вернее, он знал, чей.

VII

Зимой дни становятся короче, а ночи длиннее. Агнесс Бонневиль со вздохом отложила телефон и начала одеваться. Сегодня ей предстояла встреча с часовщиком, но мысли девушки по-прежнему находились в «лунных» путешествиях с Бертраном, удивительных и странных. Как же это было странно и пугающе — осознавать, что он рядом, когда ее от него отделяют миры!

Агнесс застегнула пальто и взяла сумочку, выходя из дома. Последние дни, с появлением Бертрана в ее жизни ей стало все равно, где она живет, в каком мире находится. Как будто ее душа перенеслась туда, к нему, несмотря на то, что они давно уже не были вместе. Как будто…

Поправив берет, девушка нерешительно остановилась и привычным жестом подняла левое запястье к глазам, чтобы посмотреть время. Пустота под рукавом пальто взбодрила и напомнила о цели визита. Может быть, этот странный часовщик сможет ей что-то объяснить.

Под сапожками Агнесс весело похрустывал снег, совсем не в лад ее настроению. Она настолько была сосредоточена на размышлениях и воспоминаний, что не заметила, как нога попала на скользкую поверхность, слегка присыпанную снегом. Девушка затаила дыхание от неожиданности, неуклюже взмахнув руками, и вдруг ощутила, как чья-то крепкая ладонь подхватила ее под локоть.

— Держитесь, мадам. — ободряюще прозвучал почти у самого уха чей-то голос. Темная высокая фигура обогнала Агнесс в следующие же мгновения, чтобы уйти далеко вперед. На непокрытые темные кудри незнакомца ложились снежинки, лица девушка так и не успела разглядеть, только темно-синее полупальто, облегавшее высокую стройную фигуру.

Проводив неожиданного помощника взглядом, Агнесс обратила внимание, что стоит прямо у мастерской часовщика. Минуту помедлив, она взялась за ручку двери. Зазвенел колокольчик и снова Агнесс словно окунулась в прошлый визит, отступив назад во времени.

Мастерская встретила ее по-прежнему — тот же порядок вещей на столах, те же тяжелые портьеры на окнах, заслонявшие лунный свет, та же синяя шелковая рубашка на Ги… подвернутые до локтей рукава. Часовщик не поднимал голову.

— Добрый вечер. Присядьте, мадам Бонневиль.

Голос мсье де Тавернье звучал знакомо, но так безжизненно, точно из него разом вычеркнули все оттенки эмоций и с Агнесс говорил искусственный интеллект. Та, подумав, все-таки села. Попыталась поймать его взгляд.

— Да?

Ответом ей служило молчание. Ги крутил в руках часы, что-то раскрывая, потом снова завинчивая, протирая. Подышал зачем-то на стекло.

— Мне очень жаль, мадам Бонневиль.

Агнесс слегка прищурилась и затаила дыхание. Под ложечкой кольнуло нехорошее предчувствие.

— Говорите же!
— Я не смогу починить Ваши часы…

VIII

— Поясните? — Агнесс не хотелось верить ни во что плохое. Ей просто казалось, что сейчас она проснется. Как это всегда бывало при самых странных снах с Бертраном. Бертран… погодите… неужели?!

Она быстро подняла голову. Ги смотрел прямо на нее, ожидая вопросов и, кажется, готовый к самым худшим проявлениям ее эмоций — рыданиям, мольбам, крикам. Но Агнесс точно остолбенела на несколько минут.

— Вы говорили в первый визит, мсье, что в подаренных вещах заключена душа их дарителя. Верно?

Часовщик молча кивнул, не сводя с нее взгляда.

— Эта душа дает жизнь и дыхание механизму. Правда?

Новый кивок.

— Следовательно, мой друг, подаривший мне эти часы, находится в опасности?

Как же странно он смотрит на нее! В какой-то момент Агнесс захотелось наброситься на него и отхлестать по щекам, чтобы спровоцировать на хоть какую-то эмоцию и ответ. Чтобы сдержаться, она перехватила себя за запястье одной руки другой. И замерла. Мысли в голове вертелись скоро, обгоняя одна другую. Она вспомнила прогулку по Ла-Розьер с Бертраном, вспомнила спящего Орсо — кудряшки, темные длинные ресницы на по-детски округлой щеке. Вспомнила больницу, найденную в интернете на днях заметку о том, что похороны известного французского актера Бертрана Ульеля состоятся через два дня.

Два дня? Агнесс мысленно посчитала и похолодела. Похороны состоятся завтра… Но какого черта он на нее так смотрит?!

Внезапно часовщик поднялся. Высокую фигуру окутала яркая вспышка света, на время ослепив девушку, так, что та зажмурилась. Дыхание перехватило, сердце заколотилось отчаянно быстро от страха, но сквозь отчаянное биение она услышала чей-то голос.

— Открывайте глаза, мадам. Мне нужно многое рассказать Вам.

Агнесс осторожно открыла глаза и ахнула. Свет и вправду погас, но на месте Ги де Тавернье находился абсолютно другой мужчина! Да, он по-прежнему был широк в плечах, высок, худ и черноволос — но абсолютно иной. Черные кудри украшала диадема с двумя рогами, большие серо-зеленые глаза, опушенные длинными ресницами, смотрели пронзительно и даже немного дерзко, прямой нос был, кажется, не таким длинным, как у часовщика, а о линию скул можно, наверное, было порезаться. С плеч ниспадал зеленый плащ, одежда — также зеленого оттенка — хоть и имела свободный крой, но не скрывала до конца ни очертаний широкой груди, ни тонкой талии.

— Вы звали меня? Где мсье Тавернье? — Агнесс наконец-то обрела голос. Незнакомец кивнул и протянул ей руку.
— Это я. Считаю, нам не стоит прятаться за личинами вариантов при последнем объяснении.
— Что Вы имеете ввиду?
— Сначала то, что это мой настоящий облик. А сейчас, если хотите узнать о вашем друге больше — идемте за мной.

Проигнорировав поданную ей руку, девушка поднялась и направилась за странным провожатым. Подойдя к дальней стене, он открыл какую-то потаенную дверь своим ключом. За дверью оказалась винтовая лестница, и, только Агнесс вошла следом за мсье де Тавернье (или как его, все же, после этого называть?), дверь захлопнулась. Это заставило девушку понервничать и неприятно поежиться. Но ее проводник, кажется, не обратил на это никакого внимание, следуя дальше.

Держась за перила, Агнесс продолжила спускаться следом за ним. Но внезапная догадка пронзила ее и заставила остановиться.

— Скажите, Вы встретили меня по пути к мастерской?

Ответом послужило (а может, ей показалось) негромкое «хе-хе».

— Что это значит? — подозрительно уточнила Агнесс. Ги (а может, его надо было называть не так?) остановился и повернулся к ней. Выражение его лица в этот момент было таким, словно она задала ему очень смешной вопрос и он пытается не расхохотаться.

— Я должен был убедиться, мадам, что Вы прибудете в целости. Идемте.

И снова пошел вперед. Агнесс ничего не оставалось делать, как спускаться следом. Когда на третьем или четвертом завитке лестницы у нее начала кружиться голова, она попыталась перевести взгляд только на ступеньки вниз и крепче держаться.

— Может, Вас и зовут не Ги?
— Абсолютно верно. — отозвался предполагаемый часовщик. — Ги был моим прикрытием, которое должно было быть понятно обычным смертным.
— Но Вы понимаете, что таких часовщиков не бывает?
— Очень хороший вопрос. А какие бывают? — по его тону казалось, что он забавляется над ней.
— Ну… — Агнесс задумалась и прикусила губу, когда чуть-чуть не промазала, поставив ногу мимо ступеньки — сказывалась усталость от спуска. — часовщики… такие себе пожилые papies, добродушные, в круглых очках…
— Простите, что не совпадаю с Вашими ожиданиями… — в его голосе послышалась плохо задушенная смешинка. Лестничные завитки наконец-то закончились. Путники вошли в темный зал, освещенный скупым зеленоватым светом.

Агнесс сначала показалось, что это сотни тысяч проводов сбегают по стенам. Но что они питают? От чего питаются? Не удержавшись, она коснулась одного из «проводов». Тот вспыхнул ярким зеленым светом, озаряя зал. Тронный зал. Ее провожатый подошел к трону, находившемуся посреди, и повернулся.

— Позвольте представиться — Локи Одинсон, бог историй, правитель Мультивселенной и будущий властелин Времени.
— Так вот оно что… — Агнесс огляделась вокруг, рассматривая провода. Теперь для нее картинка сходилась. — Итак, Ваше божественное величество, что Вы соизволите мне сообщить?

Локи лишь поднял бровь в ответ на эту дерзость. Зеленый свет в зале стал ярче, позволяя девушке оглядеться вокруг и заметить, что все «провода» ведут к бесчисленному множеству песочных часов. Какие-то из них только начинали свой медленный бег, какие-то были на половине песочного бега, а какие-то роняли вниз последние песчинки.

Бог подошел ближе к часам и подозвал Агнесс жестом. А потом коснулся одной из колб пальцами. Та осветилась ярким белым светом. Присмотревшись, Агнесс с удивлением поняла, что там идет снег и ярко светит луна.

— Это начало пути. — мягко отозвался Локи. — Нынешний Ла-Розьер.

Агнесс вздрогнула при этом названии, всматриваясь так, как будто от этого зависела ее жизнь. У замка на горе двое всадников сошлись в турнирном поединке словно не на жизнь, а насмерть. Только единым их зрителем была равнодушная луна.

— Один из них Бертран? — Агнесс внезапно стало нехорошо.
— Да. — Локи также внимательно наблюдал за поединком, но более расслабленно, чем его собеседница. — Только в другом таймлайне, много тысяч лет назад.

Один из всадников, в зеленом плаще, вдруг нанес другому мощный удар, выбросив последнего из седла. Над поверженным вдруг склонилась белая дева, накрывая его своим плащом. Больше похожим на саван. Агнесс даже передернулась от этой мысли.

— Он мог стать властелином времени, если бы получил руку одной девушки…
— Он был также из семьи властелинов времени? — в глазах у Агнесс ненадолго потемнело.
— Да. Почему ты не спрашиваешь, как звали эту девушку? Ведь звали ее Агнесс…

На этот раз Агнесс почувствовала, что ноги ее больше не держат. Она бы упала на пол, если бы Локи не подхватил ее.

— Мы оба претендовали на право взять эту девушку в жены. И решили что выиграем это право в честном поединке. Я победил, но девушка в том таймлайне ушла в монастырь. Бертрана избрала богиня Луны и сохранила ему жизнь, позволяя ему сходить на землю только в лунные ночи.

— Потому… потому я здесь? — Агнесс сглотнула, дрожа от обуревавших ее чувств. Только странно, сил что-то сделать совсем не было.
— Абсолютно так. — подтвердил Локи, по-прежнему держа девушку в объятиях.
— Ты убил его и сейчас?! — Агнесс изо всех сил попыталась оттолкнуть его, но не вышло. Наглец лишь усмехнулся.
— Нет. У всех таймлайнов общая история, разнятся только времена и незначительные детали. Просто все повторилось так как было когда-то…

Он замолчал ненадолго. Воцарилась тишина, звенящая и пугающая. Агнесс хотелось что-то спросить, но у нее не было ни сил, ни, кажется, голоса. Во рту пересохло и сердце стучало отчаянно, кружилась голова, пытаясь все уложить воедино.

Внезапно резкий хлопок привел ее в чувства — это оторвался один из «проводов», подсоединенных к часам. Последняя песчинка упала вниз. Локи вздохнул.

— Где-то обрушился целый таймлайн? Или чья-то жизнь? — Агнесс нашла в себе силы продолжить вопросы, но ее собеседник ничего не ответил. Девушка наконец-то оттолкнулась от него и едва устояла на ногах. Снова подскочила к часам, на которых совсем недавно наблюдала видение Локи и Лунного Рыцаря. Несколько песчинок балансировало на грани внутри стеклянной колбы, перед тем как навсегда свалиться вниз.

Агнесс опять вспомнились ручки и ресницы Орсо. Неужели этот малыш будет расти, видя отца лишь на фотографии? Глупая, чудовищная нелепость! Да, у нее с Бертраном так и не сложилось, но ей было отчаянно жаль его сына. Завтра упадут вниз последние песчинки и один темнокудрый мальчуган навсегда лишится отца.

— Завтра его заберет богиня Луны в свои ледяные объятия. Навсегда. — голос Локи был абсолютно безимоционален. Агнесс вздрогнула, ощутив как по коже пробежал холодок.

— Что я могу сделать?
— Думай, ты же умная девочка.
— Я тебя ненавижу…
— Вижу, что ты уже и так поняла. Помнишь миф в вашем Мидгарде, об Аиде и Персефоне?

Агнесс кивнула. Еще бы, она с детства знала его.

— Знаешь, как любит друг друга эта парочка? Ты не знаешь, а я видел. И даже созерцал зачатие их первого дитя в любви и радости. — он коротко и неопределенно хмыкнул. — Обещаю, супругом я буду гораздо лучшим, чем Аид. Да и в царстве Времени среди таймлайнов намного светлее.
— Он вернется от богини Луны на землю?
— Да. Как только ты примешь мое предложение. Но твоей жертвы он не вспомнит и никогда о ней не узнает, потому что я перепишу историю.

Агнесс помедлила, но через несколько мгновений вложила свои руки в протянутые ладони бога. Будь что будет. Ради Орсо. Ради их прошедшей любви с Бертраном…

 

Неожиданный финал. Спрячу, чтобы не спойлерить возможным читателям.

Локи решился на политический брак ради власти. А девушка принесла себя в жертву ради счастья бывшего возлюбленного и его семьи. Чисто номинальный союз, не сулящий супругам особой душевной близости. Не уверена, что хотела бы для Локички именно такого личного счастья, но ему видней, конечно.
 

[АРктика]

Привет, Приют! Том сейчас в Орландо, фоткается

[АРктика]

[naika]

АРктика, он прямо сейчас на коне? Ты же вроде говорила про апрель.
Какой улыбчивый Томушка, и снова в голубом)