Автор(ы): fitzgerald
Написано: 25.3.2004
© fitzgerald
Секретный дневник инспектора от актерского профсоюза
Автор — fitzgerald. Перепечатывание материала без согласия автора категорически запрещается!
День Х.
Скучно. Никто нигде не бастует. Все-таки Новая Зеландия – до тошноты тихая страна.
День Х+1.
Скучно. Скучно!!! Зеваю с опасной вероятностью вывихнуть челюсть.
День Х+2.
Пошел к начальнику и произнес прочувствованную речь о необходимости хоть какого-то разнообразия в труде. Кажется, подействовало: он проникся и обещал что-нибудь придумать. Не зря я три дня репетировал перед зеркалом! Ай да я!
День Х+3.
Начальник, почему-то ехидно ухмыляясь, сообщил, что меня направляют на съемки какого-то там очередного кино-шедевра. Говорит, там целых пятнадцать тысяч статистов! Вот будет где развернуться!!
День 1 (по общему календарю съемок).
Что ж, вот я и на месте. Сначала решил поговорить с режиссером (в моих бумагах он обозначен как Питер Джексон), напомнить ему о его основных обязанностях по отношению к актерам и прочему персоналу. Мистер Джексон выслушал меня (осмелюсь сказать, явно невнимательно) и отправился на съемочную площадку – по его собственным словам, «гонять хоббитов». Очевидно, это такое образное выражение, означающее напряженную подготовку к съемкам (на заметку: поискать это выражение во фразеологическом словаре). Удалился я с чувством выполненного долга. Как выяснилось позже, зря: по слухам, играющий одну из главных ролей мистер Вуд потерял сознание прямо на площадке. Надо немедленно выяснить, что случилось.
День 2.
Пошел поговорить с еле-еле пришедшим в себя Вудом, но до изолятора не дошел: увидел процесс гримирования нескольких актеров. Определенно, теперь я понимаю, отчего Вуд потерял сознание: мало того, что на актеров выливают тонны грима, так еще на нашей-то жаре им на ноги надевают длинные мохнатые ласты (зачем, спрашивается?). И заставляют их ходить в этих ластах на босу ногу! Налицо явное нарушение условий труда. Пишу по этому поводу отчет для начальника. Потираю руки. Может, зарплату повысит.
День 3.
Один из этих несчастных ластоногих, мистер Эстин, весь день не выпускал из рук некий предмет, при ближайшем рассмотрении оказавшийся сковородой. Я с ним поговорил и выяснил, что кухонный инвентарь он использует в качестве защиты Вуда от сексуального харассмента со стороны третьих лиц. Оказывается, Вуд позавчера упал в обморок из-за того, что Джексон пригрозил ему харассментом, зная, что один из занятых в фильме актеров имеет нетрадиционную ориентацию. Какой сложный случай! Ужасно! Вставил бы это в отчет, но попробуй тут избежать обвинений в гомофобии… короче, хочешь как лучше, а получается как всегда.
(позже) Пытался припугнуть Джексона разбирательством, но ему весь день не до того – он и вся съемочная группа зачем-то ищут лошадей. Зачем им еще лошади? И так вон табун гнедых красавцев рядом пасется.
День 4.
Я как будто чувствовал, что из-за этих лошадей что-нибудь да случится. За неимением новых коней режиссером было принято решение модернизировать уже имеющихся. Что и было сделано в форме придания им другой окраски. Не постигаю, чем вороные лошади лучше гнедых. Однако я все же представитель профсоюза, а не общества защиты животных, так что сосредоточился на еще одном ластоногом актере, мистере Бойде. Джексону, видите ли, не понравилось, как Бойд покрасил одну из гнедых. Я счел нужным вмешаться и сделал замечание о том, что любой человек имеет право на самовыражение, в какой бы форме оно не выражалось… тьфу! Вот уже и заговариваться начинаю (хотя другого в этой психушке, именующейся съемками, трудно ожидать). Ну и что с того, что Бойд украсил круп лошадки несколькими крепкими высказываниями в адрес режиссера? Это ведь говорит только о том, что работодателю следует вести более продуманную политику в отношении работников, и учитывать специфику их профессии: актеры – существа ранимые, тонкие, хрупкие, с надписью (в контракте) «не кантовать!»…
День 5.
Сегодня лошадей красили другой краской. И все равно химия. Неужели ни одному идиоту не прийдет в голову мысль попробовать натуральные, растительные красители? Вот вам результат: съемочная группа надышалась этих химических паров. Ну, Джексон… Интересно будет посмотреть на конечный результат всех этих титанических трудов. Если они вообще когда-нибудь завершатся. Выяснил, что снимается фильм в стиле «фэнтази»… уж не знаю, что это означает, но пока весь процесс смахивает на параноидальный бред с зоологическим уклоном.
День 6.
Продолжаю наблюдение за Джексоном. Кстати, трезвый образ жизни явно не входит в число его моральных принципов. Отчет я писать прекратил, потому что он слишком разросся. Вообще я на этих съемках видел столько, что меня уже пора ликвидировать – материала хватает на десять судебных разбирательств. Предчувствую, что это еще ДАЛЕКО не все. Решил продолжить изучение обстановки, не отвлекаясь на промежуточные доклады. После окончания съемок использую накопленный материал для написания диссертации по теме «Многочисленные нарушения трудового законодательства даже в тех сферах, где его уже никак нельзя нарушить».
День 7.
Самое противное, что с темой диссертации я не прогадал. Как, боже мой, еще можно охарактеризовать сегодняшнюю ситуацию с Эстином? Сначала я подумал, что Джексон ТАК заботится о хорошем питании всей съемочной группы. Потом выяснилось, что высококалорийная диета прописана режиссером лишь самому толс… (эээ… ведь есть же политкорректное выражение…) полнотелому актеру. Что же это такое получается, а?
(позже) Узнал, наконец, что этот параноидальный фаунистический бред представляет собой попытку экранизации творчества Толкиена. Я сам его не читал и не собираюсь, зато многое о нем слышал. Что-то мне не по себе… Тьма и угроза ширятся в моем сознании…
День 8.
Я в ужасе. По площадке ходят слухи, что Джексон таки выполнил свою угрозу Вуду! На самом Вуде это пока никак не отразилось. Зато очень хорошо отразилось на Эстине: у бедняги нервный срыв. Посоветовал ему как-нибудь развеяться – например, в спортзал сходить. Зря, наверное… с кухонным инвентарем-то он не расстается…
(позже) Прилетел еще один актер не самого второго плана – мистер Мортенсен. Ему организовали пышную встречу, он тоже в грязь лицом не ударил и произнес речь, из которой стало ясно, сколь серьезно он относится к работе. Предвижу, что стараниями режиссера это у него скоро пройдет.
День 9.
Съемки стоят. Все вокруг расслабляются, как умеют. В основном в дело идет алкоголь, но мною были также замечены психоделики, вроде конопли или книг Толкиена. Толкиена читает Мортенсен, серьезно так, вдумчиво читает. На месте Джексона я бы ему за вредность платил.
День 15.
Нет, надо все-таки отдать Джексону должное – при всех его недостатках, он изо всех сил стремится свести к нулю количество часов в актерской рабочей неделе.
День 16.
Съемочная группа понемногу приходит в себя. Итак, результаты: мучимый похмельным синдромом Джексон заявил, что если он еще раз в рот возьмет хоть каплю, то ослы будут плясать на могиле его бабушки. Особую пикантность делу придает обнаружившаяся у него сегодня временная амнезия: с утра не мог вспомнить собственное имя. Куда уж там ему вспомнить, как звали его бабушку.
Вуд выглядит испуганным по самое никуда. Ну, дайте мне только докопаться до истинных причин его состояния, я вам всем устрою веселую жизнь!
Мортенсен, оказывается, не только погружался в мир литературы, он еще и фотографировал. Натуры на этой неделе было много, хорошие кадры должны получиться. Приглашает всех на свою выставку.
День 17.
На площадке оживление: Джексон решил что-то отснять. По совету врача, как выяснилось. Дааааа, нашему режиссеру только такие рецепты и выписывать. Труд, как известно, сделал из обезьяны человека. Интересно, кого он сделает из Джексона…
(позже) Из Джексона и шимпанзе-то толковой не выйдет!!! Чуть ни угробил мне двух ластоногих своей пиротехникой. В гробу я видел ваш элемент неожиданности! А Оскара я так вообще в крематории видел!!!
Мало того, что они теперь все в ожогах… Этот садист решил, что саперов из Бойда с Монаганом не получится, и подверг их почти армейскому наказанию – мытью огромной горы посуды! Меня чуть инфаркт не хватил: РУКИ – ЭТО ЛИЦО АКТЕРА!!! Что с ними будет от всего этого мыла, и грязи, и сажи?
В общем, диссертация продвигается.
День 18.
Кажется, мне удалось хоть чуть-чуть расквитаться с Джексоном за Вуда. На вчерашней вечеринке я шепнул пару слов тому самому нетрадиционно ориентированному МакКеллену… Сэр Иан, оказавшийся довольно неплохим человеком (и даже рыцарем), понял меня с полуслова… Ха! Джексон до сих пор не может выползти из изолятора от потрясения.
Плохо только то, что рядом с ним лежит вся поголовно съемочная группа. Из актеров нормально чувствует себя только Мортенсен, а поскольку делать ему сейчас нечего, он изо всех сил реализует свои гуманитарные наклонности, выполняя функции медсестры (благо у врача на всех рук не хватает) и шантажиста одновременно. Выглядит это так: он с широким дружелюбным оскалом подходит к каждой жертве вчерашнего загула, кладет ей в рот «витаминку» (?) и тихонечко показывает одну из своих фотографий (а они такие красочные!). Это производит на жертв эффект разорвавшейся бомбы, насколько это возможно в их-то состоянии. Вуду же и это не помогает, поэтому врач проделывает над ним какие-то странные манипуляции с аппаратом устрашающего вида. Да, медицинское обслуживание здесь еще то! Беру на заметку, безусловно, и стараюсь вести себя как можно менее заметно. Страшно — слишком много знаю…
День 19.
Безумно насыщенный день. Утром услышал, что Джексон снимает сегодня две сцены со смертоубийствами разных актеров. Предчувствуя беду, умолил врача прийти на площадку. Господи, что там творилось!
Сначала Джексон выдал Мортенсену два горящих факела, выставил напротив него пятерых актеров, играющих… ээээ… наверное, отшельников, и сказал ему что-то вроде «действуй, Маня». О пожарной безопасности, разумеется, не позаботился никто. Напротив, у меня сложилось впечатление, что рубища отшельников заранее пропитали бензином, потому что как только Мортенсен ткнул факелом в сторону одного из них, они загорелись, причем по-настоящему. Я орал на всю Новую Зеландию, но меня никто не слышал, поскольку одновременно со мной орали и все остальные присутствующие. Врач оказался молодцом и быстро организовал их транспортировку в нормальный госпиталь. Джексона, состроившего невинную физиономию, больше всего волновал другой вопрос: где взять еще отшельников. Я ему дам еще отшельников! Это у него что, привычный метод работы такой – нанять кучу актеров, отснять, как он выражается, «гениальный» материал и избавиться от них всех с помощью «нечаянных» несчастных случаев?!
Потом бедняга Мортенсен пожал плоды своего шантажа. Плоды были, с одной стороны, аппетитно хрустящие, зеленые и с портретом, а с другой – страшные, черно-синие и болезненные. У меня сложилось впечатление, что больно было даже стене, о которую его лупили. Я оч. переживал, но сделать ничего мог, потому что очень тяжело было охарактеризовать ситуацию с правовой точки зрения: намеренное и злостное затягивание режиссером дублей сцены, причиняющей актеру моральный вред, ущерб достоинству личности и урон здоровью, как физическому, так и психическому, в результате шантажа режиссера этим актером (Мортенсен обязательно пострадает, если откроются все обстоятельства, а допустить этого я не могу) – не формулировка, а бред какой-то.
Потом еще Вуд опять потерял сознание и неудачно приземлился, и опять был скандал, всех деталей которого я не уловил. Кроме одной: в съемочной группе поползли слухи о каких-то вензаболеваниях. Кажется, этому изрядно способствовал провалившийся нос Мортенсена. Пойду изучать контракты, особенно пункт о медицинской страховке: надо быть готовым ко всему.
День 20.
Мортенсен в изоляторе. Остальные отдыхают в меру своих возможностей. Иными словами, пустились во все тяжкие. От пива и конопли на могиле Джексоновой бабушки ослы танцуют медленный фокстрот.
День 21.
Сегодня я ясно понял: отсутствие должного количества женских ролей в этом фильме до добра не доведет. Куда ни плюнь, кто-то кого-то нежно держит за талию и говорит о футболе. Ну да не мое это дело.
Уровень здешнего сервиса по общественному питанию тоже не внушает оптимизма. Мистер Ли так вообще изъявил желание (подумать только!) заняться проституцией за одну чашку кофе. Вот до чего Джексон людей доводит! Надо будет прочитать ему (не Джексону, а Ли) лекцию о необходимости отстаивания своих законных прав.
День 22.
Мортенсеновские недели в Макдональдсе… то есть, я хотел сказать, на съемках фильма, вроде бы завершились. Герой этого дня – мистер Рис-Дэвис. Джексон каким-то образом довел этого с виду крепкого и уравновешенного человека до истерики… Этот режиссер вообще когда-нибудь учился своей профессии? А если учился, так что ж, он не знает о такой вещи, как искусственные слезы? Обязательно надо добиваться полной правдоподобности горя? Так, может, вместо того, чтоб лук под нос Рис-Дэвису совать, следовало просто сказать ему, что вся его семья погибла в автокатастрофе, а по завещанию все нажитое их непосильным трудом уходит в страны третьего мира на борьбу с голодающими? То есть, простите, с голодом?
Вдобавок садистка-костюмерша (все против нас!), испытывая трудности со снятием с Рис-Дэвиса амуниции, которую сама же на него и напялила, предложила попробовать снять ее автогеном… От ужаса я потерял дар речи. Слава богу, все обошлось. Но теперь я подумываю о том, чтобы потихоньку шепнуть кому-нибудь вышестоящему о необходимости приглашения на съемки психоаналитика… или уж сразу психопатолога?
День 23.
Черный день. Мистера Блума учили стрелять из лука (полагаю, Джексон решил вспомнить о нацменьшинствах, чтобы соблюсти святую Политкорректность, и начал с индейцев). Блум старался, актер-то он добросовестный. А меры безопасности, как это здесь полагается, не принял НИКТО. Безопасные наконечники на стрелы трудно было нацепить? Эх… посмотрели бы они старые добрые полицейские фильмы, как в них на стрельбище актеры себя ведут… наушники надевают, защитные очки, бронежилеты, ограждения там вокруг них стоят… вокруг никто не ходит… да и патроны холостые, если уж на то пошло!
Хотел задушить реквизитчика. Отбился, зараза. Сказал, что не может «уследить за стрелами для каждого остроухого идиота, их тут сотни». Уточнять, сотни чего или кого, и огорчаться сил уже не было. Отпаивал сам себя коньяком. Никто не расскажет, сколько сегодня погибло, все связаны круговой порукой и заговором молчания… и я тоже буду молчать… ведь если меня убьют, кто даст гарантии, что хоть кто-то из актеров уедет отсюда живым и с оплаченной страховкой?
День 24.
Какие-то странные люди за оградой сегодня пытались задушить Бойда его же шарфиком. Обошлось, но я понял: над этим фильмом довлеет злой рок. Никому не спастись… наверное, в лучших голливудских традициях, в живых должен остаться только один.
Я даже знаю, кто это будет. Абсолютное зло подчас принимает такие странные, космато-бородатые формы…
День 25.
Душители осаждают лагерь. Готовлюсь к худшему. Успокаиваю себя тем, что они, судя по доносящимся воплям, имеют виды не только и не столько на актеров, сколько на Джексона. Может быть, все еще будет хорошо? Оч. на это надеюсь.
День 26.
С душителями очень остроумно управился новый специалист по эффектам. Он из России, но методы у него сказочно-скандинавские: увел их за собой, как крыс за дудочкой. Хоть один интеллигентный человек в этой теплой компании.
(позже) А может, не настолько интеллигентный, поскольку по его почину в этом сумасшедшем макдональдсе начинаются недели этанола. Ну и ладно. Пусть актеры расслабятся. Лишь бы ослы не перемерли от напряжения.
Монагану сегодня особенно необходимо расслабление – весь день держится за голову, а на все вопросы рычит что-то нецензурное про какой-то там рог.
День 34.
На прошедшей неделе у ослов в программе были сплошные хороводы с протяжными песнями. Могилу истоптали так, что надгробия не видно. Жаль, ведь теперь наш режиссер так и не сможет вспомнить, как же все-таки звали его бабушку.
С Вудом дело было плохо – попал в зависимость от «витаминок». Всю неделю пытался окольными путями выяснить их состав. Наконец Эстин сказал мне, что это обыкновенные витамины и есть. Боже мой!!! Я настрочил Джексону прошение об отстранении Вуда от съемок, поскольку его неокрепший молодой организм не выдерживает того чудовищного напряжения, которое он вынужден испытывать в этих ужасных условиях. И черт меня дернул это прошение ему подать! Он орал на меня два часа, пытался показать непроявленные пленки с «гениальными» сценами, которые были сняты именно «благодаря» Вудовой зависимости. Когда я понял, что скоро оглохну, то позорно сбежал. Слух мне еще понадобится.
День 35.
Все утро никак не мог понять причины паники, охватившей всех без исключения окружающих. Потом до меня дошло, что вчера, когда Джексон, брызгая слюной, кричал мне в оба уха, я все-таки успел оглохнуть, а поэтому был лишен возможности насладиться тем ужасным шумом, который здешний композитор выдает за музыку для фильма. Из любого положения можно извлечь кое-какую выгоду, как выражается один мой знакомый страховой агент.
День 36.
Этот, не побоюсь этих слов, жестокий тиран и злобный притеснитель сегодня орал на актеров. Обвинял их во всех смертных грехах, а прежде всего – в клятвопреступлении. Ибо, как я понял, произошла утечка какой-то ложной, но важной информации. Не постигаю, как такое сочетание свойств информации вообще возможно.
День 37.
Джексон допрыгался: в актерах просыпается осознание собственной униженности и оскорбленности. Взять хотя бы сегодняшний случай… В очередной раз Джексон снимал какую-то архиважную сцену. Видел я эту сцену, двадцать два раза видел. Она состоит в том, что персонаж Вуда наклоняется над тазиком и пытается удержать в себе ужин. Играть Вуд умеет, поэтому выражение его лица можно смело вставлять в медицинские справочники в качестве иллюстрации к статье «тошнота с летальным исходом». В конце-концов борьба со здешней едой оказывается для него слишком сильным испытанием, и он, задыхаясь, падает на спину. За этим процессом напряженно наблюдает некая дева в белых кружевах – боится, как бы он и в самом деле не избавился от ужина прямо в тазик, который для нее почему-то очень ценен… ну нет чтоб помочь человеку! – а играет ее Бланшетт. (А я раньше думал, что это хорошая актриса… и зачем такие люди с Джексоном связываются…) И так двадцать два дубля. За кадром стояли еще взволнованный МакКеллен, возмущенный Эстин и агрессивная костюмерша. Так вот, налицо был подъем правосознания: за несчастного Вуда они таки вступились, высказали свое возмущение режиссеру, и я оч. горжусь ими… но неужели для этого надо было ждать, пока Вуд не разобьет себе голову о тазик, а нежная Бланшетт не потеряет сознание от отвращения к происходящему?
День 38.
Сегодня кругом идут разборки. В основном устраивают их сами актеры. Меня раздирают противоречивые чувства. Вуда, например, все коллективно доводят до обморока (кто больше, господа?), мистер Бин (ха-ха!) проявляет свои комические таланты, по-фрейдистски издеваясь над Джексоном, а МакКеллен убивает костюмершу за вчерашнее. Я хотел ему сказать, что он выбрал неправильный объект для жалоб и предложений, и что правильный объект сейчас где-то в сторонке держится за голову и склоняет на разные лады слово «football», но сказать не успел, потому что наш врач проявил невиданное ранее рвение, подставил сэру Иану подножку и оттащил его в изолятор, приговаривая «мы заботимся о вас и о вашем здоровье». Хм… ну, пусть так. Врачу я не стал ничего говорить, опасный это тип.
День 39.
Молодец этот Бин! Джексон до сих пор задумчиво косится в его сторону и работать не очень чтоб спешит.
Звонил себе на работу, докладывал о ситуации. Когда, наконец, доложил (заняло это часа два), у начальника случился обморок. Придя в себя, он сочувственно спросил, как же я все это выдерживаю. Я скромно ответил, что ко всему могу привыкнуть и занимаюсь аутотренингом и джоггингом, но если ты, сволочь моя ненаглядная, сейчас же не повысишь мне зарплату в три раза, не увеличишь отпуск на два месяца и не повторишь мне десять раз, что я у тебя, дурилка ты картонная, самый лучший работник, то я перегрызу Джексону сонную артерию, а потом повешусь на такой серебристой штуке, которую они здесь называют «эльфийской веревкой», оставив у себя в кармане письмо с кое-какими очень компрометирующими тебя фотографиями, а когда тебя упекут за решетку, буду приходить к тебе в камеру по ночам и шипеть на манер здешних отшельников, а это, поверь мне, ОЧ. СТРАШНО!!!
День 41.
Приходил Мортенсен, спрашивал, как там в трудовом законодательстве Новой Зеландии с шантажом вышестоящих лиц фотоматериалами. Я честно ответил, что законодательство мало что говорит по этому поводу, но лично я отношусь к этому очень даже положительно и даже сам с успехом практикую. Если что, сказал я ему, профсоюз его поддержит. Он ухмыльнулся и побежал почему-то в сторону изолятора. Нет, люди здесь, конечно, талантливые, но абсолютно неадекватные.
День 43.
Не ходил на площадку из-за того, что не мог упорядочить по хронологии и видам преступлений десять накопленных килограммов материалов для диссертации. Зря, наверное, не ходил… К вечеру меня вновь навестил Мортенсен, насобиравший плодов своих художественных наклонностей. Лучше бы он в изоляторе полежал, потому что вид у него был, как у свежеэксгумированного мертвеца. Я заохал и вежливо посочувствовал его боли. Он сквозь зубы поинтересовался у меня, где же обещанная поддержка профсоюза. Я ответил, что заглянул к нему в контракт и высмотрел там строчку, напечатанную пятым кеглем, о том, что актер не должен иметь претензий по поводу возникших в процессе съемок гематом, поскольку по роли они могут оказаться полезными. Про степень случайности возникновения гематом или возможность искусственного их нанесения с помощью специального грима там ничего не сказано. Вот и хорошо – пригодится, когда буду в своем пухлом труде писать главу о неправильном составлении контрактов.
Мортенсена это почему-то не обрадовало. А я же стараюсь для целых поколений будущих актеров… Посоветовал ему на время не попадаться Джексону на глаза: не надо провоцировать буйнопомешанных. У того, кстати, тоже сегодня гематома возникла – как говорят, это у мистера Блума случился приступ ревности, только я не понял, к кому это можно так ревновать нашего режиссера. Решил, что к МакКеллену.
День 44.
Мортенсен усиленно не попадается Джексону на глаза, удалившись для этого в направлении ближайшего лесочка. Ну-ну. Он, конечно, парень крепкий, но ведь душители у нас тоже заправские. Увлеченные такие.
Джексон же отрывается на ластоногих: снимал сегодня попытку их коллективного самоубийства. Я оч. зол. Сорок восемь раз сбрасывал несчастных с обрыва, заставляя их изображать сразу четырех героинь Островского, интересующихся, «отчего люди не летают, как птицы». Все время вопил, что нужен еще дубль – мех на ногах, видите ли, должен мелькать в лучшем ракурсе, а морковь в кармане у Монагана – ломаться в нужном месте.
День 45.
Пытался сделать Джексону внушение о необходимости умерить свои силы в отношении ластоногих. Сказал, что его методы далеко ушли даже от гестаповских: самые тяжелые мучения у пытаемых возникают ведь не тогда, когда с ними что-то делают. Они возникают, когда они сами что-то делают друг с другом. Немного кто об этом знает, но Джексон у нас образованный. Оч. жаль, что образован он только в этом отношении. Он отмахнулся и ускакал в изолятор, откуда вернулся в еще большем раздражении, сказав, что мы с врачом из одной банды. Хм. На обвинение в принадлежности к преступной группировке я, пожалуй, закрою глаза, а то выйдет себе дороже.
Теперь по лагерю со скоростью света разносятся слухи, что следующим агнцем на заклание будет Бин. Его надо предостеречь.
День 46.
Видел Джексона, бледного, держащегося за стеночку. На всякий случай поинтересовался, в чем дело. Он пробормотал, что ходил в лесочек к Мортенсену и увидел там нечто такое, о чем не говорят вслух. Хм, интересно, что же это такое, о чем этот-то записной садист даже говорить не может?!
(позже) Узнал. На Мортенсене висит обвинение в убийствах и каннибализме. Этого только не хватало. Сходил в лесочек, разобрался в ситуации. Сказал Джексону, чтоб он не делал поспешных выводов и для начала подумал о чем-то более невинном – хотя бы издевательстве над животными. А потом можно подумать о готовых мясных полуфабрикатах, купленных в ближайшем супермаркете. А потом – это уже для Бина – о тушенной на костре моркови. Ну и что, что невкусно? Главное – полезно. Для психического здоровья.
День 47.
Видел сегодня, как выбежавшая из трейлера костюмерши толпа разложившихся мертвецов утащила Бойда и Монагана. Сначала было подумал, что все происходит на самом деле, и мои предчувствия оправдались… Сердце-то как схватило… Тьфу, Джексон, никогда тебе этого не прощу!
На всякий случай позвонил начальнику, потребовал лечения в одном высококлассном кардиоцентре во Флориде. Начальник меланхолично ответил, что если я доживу до ближайшего отпуска, то он может устроить мне лишь пешее эротическое путешествие. Тут я напомнил ему, что содержание и источники его счетов в швейцарских банках для меня давно не тайна… Отпуск я буду проводить в санатории на Сейшелах. Ай да я!
День 48.
Хм, сегодня Джексон руководил постройкой каких-то там важных декораций, как же он их назвал – Мина… Минасти… Минасты… Минотавр… — короче, это было нечто по-фрейдистски большое. Но поскольку, руководствуясь ценными указаниями нашего режиссера, ничего достаточно устойчивого построить нельзя, декораторы гнули свою линию. Линия у них была итальянская и восходила к известной башне в Пизе. Джексон задумчиво бегал вокруг и повторял, что, в принципе, достаточно будет написать внизу экрана: «Уважаемые зрители, будьте добры наклонить головы влево на сорок градусов, или уж кто сколько сможет». Ага! Я посоветовал прибавить еще и «Не обращайте внимания на странности этой картины. Расслабьтесь и попытайтесь получить удовольствие, уж кто сколько сможет». В ответ Джексон сумрачно посмотрел на меня и ушел. В запой…
День 49
. … а раз так, то у ослов на могиле его бабушки несколько дней в программе будут пляски вокруг майского шеста. Ну и ладно! Воспользуюсь-ка я случаем и съезжу в ближайший видеопрокат – хочу посмотреть какой-нибудь фильм из его предыдущих шедевров.
(позже) Работник проката, когда я вежливо поинтересовался: «А нет ли у вас каких-нибудь фильмов Питера Джексона?», с любопытством взглянул на меня и ответил: «Гы-гы-гы!» Дал три кассеты. Не пойму, что это с ним. Неужели там… страшно сказать… порнография? Сейчас посмотрим…
(еще позже) МАТЕРЬ БОЖЬЯ!!!
(гораздо позже) Так… надо постараться успокоиться… это ведь только кино… кино?.. И это – КИНО???? ГОСПОДИ ПОМИЛУЙ!!!!!
(совсем поздно) Ммммм… я, наверное, теперь долго буду обходить Джексона за три километра. Нет, это оказалась не порнография… а жаль. Потому что до того, как Джексон начал снимать свой нынешний бред, его так называемые фильмы состояли сплошь из открыто показываемых тонн крови, развороченных внутренностей, выпадающих мозгов, осквернения могил и издевательств над детскими телешоу. (И даже этого последнего ему еще было мало!) У меня не хватает сил, чтобы вспомнить нормальные латинские названия для всех этих ужасающих явлений.
Тьма и угроза в моем сознании доширились до критической массы и угрожают проломить стенки черепа.
День 50.
Все, ни слова больше о режиссере. Не буду зацикливаться. Раз я до сих пор каким-то образом оставался жив, значит, мне предназначена особая миссия по избавлению земли от этого зла.
Перечитал эту запись. Понял, что пора к психоаналитику.
А съемки между тем идут, и еще как идут – Джексон дает стране угля! Просто стахановец (был такой термин в трудовом законодательстве сталинской России).
На Стаханова, как известно, работала вся бригада – столько нарубить в одиночку никто не способен. Джексон учитывает опыт предыдущих поколений, так что наша бригада, то бишь съемочная группа, вынести этого темпа уже не в состоянии. Работают все так, что только перья летят. И беличьи хвосты. Белкой ушлые актеры заменяли положенного по сценарию кролика. На все вопросы о том, почему бы вместо того, чтоб издеваться над вполне еще приличной белкой, ни изменить собственно сценарий, в ответ раздавались вопли о «сохранении» так называемого «духа Толкиена».
!!pagebreak!!
День 51.
Ночью приснился дух Толкиена. Прозрачный такой, с трубкой. Что-то говорил на непонятном языке. Держал в руках белку. Больше ничего не помню. Проснулся в холодном поту.
Сон был неспроста: на съемках сегодня погибло трое, еще трое находятся в тяжелом состоянии. Из-за декораций, конечно. Хлипкие, но тяжелые сооружения. У меня нет сил даже поскорбеть для приличия, тем более что это все для меня не удивительно. Крутящийся на площадке представитель страховой компании (поистине дьяволово отродье) хочет представить все несчастные случаи как суицидальные попытки. Если у него выгорит, проштудирую уголовный кодекс, статьи о доведении до самоубийства.
День 52.
В связи со вчерашними событиями Джексона вывели из запоя; он очень удивлялся всему происшедшему. Даааа… раз так, под статью его теперь не подведешь – ах, «временное затмение сознания», ах, «халатность персонала»… Мучимый сознанием вины, он дал выходной всем актерам, которые уже таскали языки на плечах от усталости (вообще-то я требовал для них полноценный отпуск, но у этого человека надо брать что дает), и попытался заняться йогой. Зрелище не для слабонервных… хе… я изрядно развлекся… Нервы-то у меня теперь, от всех этих испытаний, КРЕПКИЕ!!!
День 53.
Наш садист забросил йогу – и то верно, не в его стиле это занятие. Вот синхронное плавание ему бы пошло на пользу… Так его и вижу: в холодном бассейне, вниз головой, с прищепкой на носу и быстрой ножкой ножку бьет.
Он сегодня довел Вуда до того, что тот потерял всю свою первоначальную миловидность, пухлявость и румяность. Мальчик стоял, бледный как смерть, у жерла огнедышащего (но от этого не менее фальшивого) вулкана, а потом упал. Как водится, потерял сознание. Очнулся – гипс. На кисти правой руки.
Обжегся он там, что ли?
Выявилась нехорошая закономерность: чем глубже у Вуда обморок, тем тяжелее у Эстина истерический припадок. Жаль парня, у него где слово – там и дело.
Синюшных от тефлона Бойда с Монаганом тоже оч., оч. жаль.
День 54.
Джексон целый день всеми силами удовлетворял свое мортидо: на сорок дублей зверской смерти Бина спокойно смотреть было невозможно. Половина присутствующих истекала слезами и соплями, другая половина порывалась самолично участвовать в действе. Доучаствовались – почти что отрубили одному страхолюдному от умелого грима актеру правую верхнюю конечность (рукой ЭТО язык не поворачивается назвать). Конечно, оказалось, что по сценарию оно так и полагается. А по КОНТРАКТУ членовредительство тоже полагается, мистер Джексон? Доколе же это будет продолжаться?!
Руку этому загримированному пришили. В последнее время наш врач явно чувствует себя доктором Айболитом: как-то странно пообещал этой жертве кинематографа, что пришьет ей ножки, и будет она скакать по дорожке, и найдет своих… ээээ… полукроликов. Кого, простите?
(позже) Мортидо Джексон удовлетворил, а вот с либидо у него как-то не получается. Не слишком ему понравилось, как Мортенсен в припадке чисто дружеских (разумеется) чувств целовал Бина, который как раз сам себе произносил трогательный некролог.
Я бы все по-другому сделал, драматичнее. Мортенсен у меня бы там же на месте закололся своим же мечом, на все сто процентов проявив свой трагический талант. Целоваться бы не понадобилось, зато сразу стало бы видно, как они друг друга любят.
Стоило мне высказать эту гениальную мысль вслух, как меня взяли под руки и вывели с площадки.
По-моему, Джексон меня недолюбливает.
День 55.
Актеры, которым по сценарию положены острые уши и парики из чистых волос (говоря конкретно – Блум и Тайлер), сегодня долго вели агрессивную беседу по поводу обоюдного признания достоинств внешности каждого. Все бы ничего, да только единственным представителем жюри на этом конкурсе красоты они выбрали актера, которому по сценарию положены мохнатые ласты, кудрявый парик и съехавшая набок челюсть. Тоже мне, нашелся эталон из Палаты мер и весов. Неудивительно, что все передрались.
А может, челюсть набок у Монагана не по сценарию. Какая-то она у него трогательно натуральная, родная. Наверное, он Блума с его коронным хуком справа раньше знал.
А еще я сегодня на площадке видел мисс Миранду Отто. Я ее встречал на съемках фильма «Что скрывает ложь» — в роли глаза, рыдающего через дырку в заборе от вида садового участка Мишель Пфайффер. Все такая же несдержанная; ей под горячую руку попался глубоко утонувший в своей роли Мортенсен, и ему сильно досталось за его внешний вид.
Господи, их бы энергию – да на благое дело, вроде установления мира во всем мире или удушения Джексона (кстати, это вещи взаимосвязанные).
Правда, врач, после того, как заклеил пластырем физиономию Мортенсена, сказал, что наш режиссер – это еще ничего, а вот кто настоящий изверг, так это Ридли Скотт. Нуууу… если это правда… раз уж Джексона уже можно сажать на электрический стул (и лучше несколько раз), то непонятно, как Скотта до сих пор земля носит.
Кинорежиссерам в нашем мире однозначно не место.
День 56.
Выходной. Недобитый Бин погнал желающих играть в футбол. Игра пользуется большим успехом почти у всех. Исключение составляют: 1) те, кого уже как следует попинали мячом (Бину впору называть себя Терминатором); 2) костюмерша (она футбол ненавидит) и гримерша (ластоногие не снимают ласты); 3) Джексон (Баба-Яга всегда против. Это вытекает из самой ее сущности).
День 57.
Странно, но безусловно приятно – на съемках не осталось ни одной книги Толкиена. Замерзшая съемочная группа вкупе с актерами топили этими пухлыми томами местный фальшивый вулкан. Смешно! Вот они, истинные ценности.
День 58.
Теплее, однако, не стало. Джексон намекнул мне, что и я мог бы внести свою посильную лепту в дело всеобщего согревания – прибавить к костерку пару-тройку своих отчетов для начальства. Ха! Я честно ответил, что отчетов у меня нет. Он оч. удивился и спросил, чем же я тогда здесь, на хрен, занимаюсь. Мне безумно хотелось рассказать ему всю правду про диссертацию, про то, как я сделаю себе имя после съемок, про то, как я куплю красный Феррари, и про то, что я для всего этого сделаю с н и м. Чудом сдержался, ответил «рыбалка здесь хорошая, и экстремальный отдых я люблю, а вообще, мистер Джексон, знаете, у нас и другие инспектора есть, поусерднее». И сбежал, а то у него были уж очень дикие глаза, да и вулкан был слишком близко.
Только вот один минус – теперь, когда он знает, что отчеты я не пишу, наверняка почувствует себя в безопасности и станет зверствовать еще больше.
День 59.
Кто-то пытался отравить мистера Холма несвежими булочками.
Узнаю, кто – отравлю его просроченным йогуртом.
День 60.
Ну конечно, я так и знал!!!
Нет, просроченный йогурт – это хоть и достаточно неэстетично, но все же недостаточно (на мой взгляд) мучительно. Пора принять действительно жесткие меры: позвоню в НЬЮ ЛАЙН! Пусть пришлют комиссию со всесторонней проверкой. Ай да я!
Что касается Мортенсена, то если у него в результате ночи, проведенной в лесу с мечом в обнимку, нарушатся некоторые важные функции организма, то я тут ни при чем – контрактом для него предусмотрен уютный трейлер, а вовсе не ночевки под открытом небом на грязном рваном плаще.
Сказал ему: «Ничего, Вигго. То, что не убивает нас, делает нас сильнее». Подбодрить хотел. Боже, какие страшные датские выражения я услышал в ответ… Что значит сильнее? Да не в буквальном смысле сильнее!! То есть и не в этом смысле тоже… ну, в общем… я не то имел в виду…
Когда, наконец, сбежал от него и заперся у себя, полчаса бился в истерическом смехе…
День 61.
Комиссия из Нью-Лайн скоро будет. Ай да я! Нет, не так. АЙ ДА Я!!! Вот теперь правильно.
Они сегодня позвонили Джексону и спросили, чем он здесь, на хрен, занимается (эх, хорошо я им положение обрисовал!). После разговора он впал в прямо-таки маниакально-депрессивное состояние. Сначала некоторое время ходит бледный, грустный и задумчивый – видимо, вычисляет, что здесь, на хрен, надо этой комиссии. Потом оживляется и начинает метеором носиться по площадке, вопя что-то о залатывании дыр в бюджете и пришивании пуговиц к балансу. Потом опять грустнеет и стоит в уголке, потупившись, ковыряя землю носком ботинка; и так целый день, туда-сюда. Напугал всех, кого только мог. Сам думает, что все трясутся из-за комиссии, но на самом деле они боятся, как бы он, будучи в маниакальной стадии, не начал кусаться.
В самом деле, сорок уколов в живот потом ставить – это не шуточки.
День 62.
На всякий случай шпионил сегодня за нашим тираном. Как выяснилось, не зря: вновь сложный психиатрический случай. Дело в том, что он испытывает необъяснимое влечение неизвестного характера (ну, это он так думает) к бедняге Ли. А поскольку в прошлой жизни Джексон явно был милейшим насекомым под названием «черная вдова», то действует согласно поговорке «всяк убивает то, что любит». Убивал мистера Ли целенаправленно, осознанно и с особым цинизмом – заставлял выбрасываться из окна на какое-то колесо.
Остальные актеры, как будто сговорившись, пытаются убить друг друга. В ход идут подручные средства – странного вида камни, осветительные приборы, арахисовое масло (вот это уже извращение, честное слово). Начинаю думать, что Джексон владеет искусством телекинеза – все это явно его рук дело.
И в контрактах про это ни слова нет. Мне оч. плохо.
День 63.
Джексон продолжает свою бурную деятельность по убиванию Ли. Тот держал марку до последнего – есть у него профессиональная гордость! Пытался выбрасываться даже в полубессознательном состоянии.
Правда, подозреваю, что это у него от отчаяния.
Я, не выдержав этого зрелища, позорно сбежал с площадки. Остаток дня пробовал вычислить, сколько выходных актеры таки имеют в неделю. Не смог. (Я! Специалист с десятилетним стажем! От которого, бывало, на съемочных площадках мухи дохли!) Если брать промежуток в год, тогда, может, и удалось бы понять, по какому принципу Джексон объявляет субботы и воскресенья. Причем подход у него дифференцированный: к примеру, вчера была суббота для ластоногих, уже десять дней длится воскресенье у отшельников, а сегодня пятница 13-ое для Ли…
День 64.
Бедняге Мортенсену посреди пышной церемонии по случаю не то свадьбы, не то похорон уронили на голову нечто, смахивающее на чугунный терновый венец. Врач сказал, сотрясение мозга третьей степени. Кошмар.
И местные душители активизировались… Требуют внести изменения в сценарий, ввести какие-то там две новые роли. Куда уж больше – и без того тут параноидальное количество ролей.
Джексон через забор сказал им что-то угрожающее. Они притихли. Еще бы, такая зверская рожа…
День 65.
Выходной для всех (свершилось чудо, не иначе). Травмированные за последние несколько дней актеры выздоравливают, предаваясь тихим семейным играм до ста голов. Оч. полезно для тех, кто с сотрясением мозга. Если б мог себе это позволить, сам поубивал бы всех, честное слово.
День 66.
Дьявольское знамение! Душители призвали к забору Джексона и сказали, что они согласны на его условия. Узнал, что это за условия. Оказывается, в нашу теплую многолюдную компанию скоро вольются Бритни Спирс и Робби Уильямс. Мне оч. плохо. За этими примадоннами я уже не услежу.
Слава богу, Джексон ответил душителям, что сам не согласен на свои условия. Они попытались оценить этот изящный оборот, не смогли и позорно удалились.
Ай да Джексон…
Ой, я что, это вслух сказал?
День 67.
Вечеринка. Кто-то поинтересовался, засчет какой статьи из бюджета этот банкет, и Джексон ответил, что убрал из сценария сцену битвы с волками. С какими-то лаковыми волками. Я упал в обморок от одной мысли о том, что на актеров вообще могли напустить волков. Лаковых!
(позже) Костюмерша описала мне эту сцену. Если бы ее все-таки отсняли, на месте Вуда я бы предъявил главному лаковому волку обвинение в изнасиловании. Впрочем, волка до этого момента все равно бы уже растерзали остальные актеры, которые, судя по сценарию, питают к Вуду прямо-таки подозрительно братские чувства.
День 68.
Томительно тянутся вторые сутки вечеринки. У всей нашей развеселой братии разбушевались гормоны. Успокаивают они их с кем придется, то есть друг с другом.
На всякий случай обхожу подозрительно шуршащие кусты. Расстановка сил такова: Вуд — с МакКелленом, Мортенсен — с Бином, Ли — с Бланшетт, Джексон — с дубом (странно, мне казалось, что в футбол играют на открытой местности), Бойд — с Монаганом, Блум — с Тайлер, я – со своими расстроенными нервами.
День 69.
Выходной. Надо поставить памятник тому благородному человеку, который первым высказал идею насчет высаживания в Новой Зеландии дубов. А съемочная группа преисполнена восхищения по отношению к нашему футбольному энтузиасту Бину.
Хм, странно… припоминаю, как в триллере «Не говори ни слова» глубокоуважаемый мистер Бин, позже зверски замученный престарелым Майклом Дугласом, злобно и со значением произносит фразу «ненавижу футбол». И даже сам Станиславский в эту минуту воскликнул бы «верю!»
День 70.
Все страньше и страньше, как говорила Алиса. Джексон, размахивая мятым листком бумаги, устроил всем допрос с пристрастием. Что-то о склонностях особо разносторонне одаренных актеров к поэзии.
Подходил и ко мне. Я ему сказал, что все, что я помню со школы в этом жанре – одна строчка из «Гамлета»: «Сомкни ты челюсти, тяжелые, как мрамор, и в монастырь ступай!»
По-моему, он принял это на свой счет и еще больше озлился. На двери его трейлера теперь красуется надпись «Осторожно, злой режиссер». Кажется, написано кровью.
(позже) Умудрился незаметно вытащить у Джексона тот листок. Так-так-так… Хм, а в этих стихах оч. тонко подмечены некоторые явления здешней жизни, вроде доведения актера до бессознательного состояния/ инфаркта миокарда, или съемок скрытой камерой без ведома актера… Нет, это уже невозможно терпеть! Про съемки из-за угла я и сам не знал!!!
Посоветую Вуду сделать кардиограмму.
День 71.
Ластоногих не могут обеспечить полагающимся гримом, а конкретно — ластами. Всецело одобряю решение заменить их мягкими белыми тапочками с заячьими ушами. Во-первых, ноги будут в тепле; во- вторых, один лишь взгляд на них наверняка поднимет настроение всем, кроме Джексона; в-третьих, это гуманнее, чем брать настоящие резиновые ласты и обшивать их мехом невинно убиенных Мортенсеном представителей семейства беличьих, отряда грызунов.
День 72.
Монаган — чудный талантливый мальчик; его энергии хватило бы на троих таких. Окончательно вжившись в свою роль, он решил заняться чужой – загримировался с утра под одного из здешних живых мертвецов. Судя по тому, что вслед за этим из трейлера Злого Режиссера донесся крик болотной выпи, Джексон его рвение не оценил.
(позже, ночью) Не спалось. Вышел прогуляться. Увидел рядом с Его трейлером Нечто.
Это было так страшно, что я даже припомнил, что в университете как-то раз занял второе место на соревнованиях по спринтерскому бегу. Где-то через два парсека до меня дошло, что Это не шевелилось. Еле убедил себя вернуться.
Никогда бы не подумал, что с помощью простой масляной краски можно изобразить такую по-джексоновски ужасающую физиономию.
День 73.
Утром Это увидели все. Шесть или восемь обмороков, точнее не скажу – сам до сих пор в предынфарктном состоянии.
А потом Джексон загнал меня (меня?! Как это???) на съемки в массовке – актеров не хватало (я бы сказал, тут нечему удивляться). Сцена, по его собственным словам, называется «битва в Хельмовой Хрени». Он сказал, что с моей задумчивостью, бледностью и странно расширенными глазами я вполне сойду «за какого-нибудь завалящего эльфа, только парик нацепить». Интересно, что он имел в виду?
Мне выдали лук и стрелы. Я ради приличия вспомнил детство, когда все играли в маори, и делаю попытки пристрелить кого-нибудь. Потом зажарю (репчатый лук, зелень, помидоры, лимон, острый соус) и съем.
(позже) Пытаюсь понять, что же произошло. Ничего не приходит в голову, кроме того, что толкиенизм – это смертельно-смертельно опасный вирус.
А что, говорят же, что шизофрения заразна.
День 74.
Господи, благодарю тебя! Только что прибыла долгожданная комиссия.
(через пятнадцать минут) Господи, за что ты меня так не любишь? Долгожданная комиссия только что отбыла.
Они его испугались.
Не могу их ни в чем винить.
Если сумею уговорить их приехать еще раз, присоветую запастись серебряными пулями и осиновым колом.
Единственный положительный результат – они пришлют сюда психоаналитика.
День 75.
Кажется, я сделал глупость. Сегодня Джексон как бы невзначай пожаловался на то, что «здесь все мало работают», и поинтересовался у меня, какова в Новой Зеландии максимальная продолжительность рабочей недели. Я, не чуя подвоха, рассеянно ответил, что по закону это 112 часов. Расчет идет из того, что рабочему позволяется работать не больше 16 часов в смену с минимальными перерывами между сменами, и то если без выходных. Это называется «экстремальный максимум».
Джексон задумчиво сказал, что всю жизнь мечтал получить сведения вроде этих, и пообещал всем ежедневные планерки в пять утра, и так далее, и тому подобное.
Пойду утоплюсь.
День 100.
Джексон просмотрел уже отснятые сцены и кидается на окружающих с невнятными воплями. Я разобрал фразы: «Сборище межеумков и недоучек, вам не в фильме сниматься, а в костюмах цыплят стоять у ресторанов»; «Декораторов пущу на мыло, а то от безделья жирок поднакопился»; «Начинаем все заново, идиоты, увижу у кого-нибудь косяк – запру в сарае с мешком травы, и пока не выкурит весь мешок, не выйдет»; «Снимать, каждый день снимать до посинения!».
День 101.
Издева… нет, раздевательство. Картина маслом и сыром: как в армии, полтора десятка актеров, построившись в шеренгу, снимают одежду. Некоторые, правда, еще и танцуют.
Есть у меня мнение, что Рис-Дэвис мог бы этого и не делать.
День 102.
С утра меня разбудили крики. Оказалось, это Ли орал про его прелесть, которая куда-то пропала. В его-то возрасте неудивительно, что от него сбегают девушки. Удивительно, что девушки вообще есть.
(позже) Ах, это не девушка! Это колечко, в честь которого тут все и собрались.
(еще позже) Да что ж за функции у этого колечка, что они так скорбят о его утрате?!
День 103.
Кругом чад, гарь и пепел: Мортенсен вчера случайно поймал, гм, то самое кольцо на удочку, и в результате все заинтересованные лица от облегчения устроили вечеринку и сожгли половину леса. Сделавшая второй заход комиссия из Нью-Лайн (на которую я уже давно перестал возлагать надежды) понюхала дым, травматично для себя переговорила в сторонке с Джексоном и поспешила на обратный рейс.
День 104.
Сегодня меня посетил Блум. Долго рыдал у меня на груди. Всхлипывая, он поведал, что больше не желает носить парик, что он неудобный, волосы все время в рот попадают, да и вообще в нем он похож на девчонку. В контракте парик упомянут, сделать ничего нельзя. Я дружески похлопал беднягу по спине и сказал, что вообще-то белокурые локоны делают его неотразимым.
Боже, какие у него были глаза, и как быстро он умеет бегать!
Да что я такого сказал, в самом деле?
Как бы тут до обвинения в харассменте не допрыгаться…
Мда. Повесить, что ли, на дверь табличку «Осторожно, злой инспектор», написанную актерскими соплями и слезами?
На площадке же продолжается помешательство из-за колечка. Я начинаю понимать, почему: оно золотое, красивое и толстое. Выглядит просто прелестно. Как там кричал Ли? Прелесть? Прелессссссть…
Я ЧТО, ЭТО ВСЛУХ СКАЗАЛ?
(позже) Блум сделал себе ирокез. Ах, зря! Растерял половину своей привлекательности.
День 105.
Кто-то подменил обычный гримерный клей «Два часа» на «Момент». Актеры бьются в адовых муках. Ни у одного в контракте не оговорено, что клей, используемый для грима, не должен быть «Моментом».
В конце концов, «Момент» быстрее действует.
День 107.
Отец Мартин интересовался, не причислить ли какого-то там короля с нехристианским именем к лику святых. Мысленно послал его к папе римскому. Теперь уже совершенно ясно, что святого отца перевербовали.
(чуть позже) Что??? Джексона – в мученики?!
Кем же в таком случае являются все остальные участники съемок? Ангелами?
